Ну что, девочки, поехали дальше?))) Читаем!

Глава 5, источник тот же http://justice-rainger.livejournal.com/

Спасибо Юле justice_rainger за великолепный перевод и труд бескорыстный.

King of Style: Глава пятая

Мантия для Короля

Выходя в люди, Майкл Джексон никогда не надевал один и тот же костюм дважды, за исключением нескольких концертных курток и пиджака, который мы сшили для него в 1992 году. Провокационный, оригинальный, покрытый сверкающими металлическими элементами, этот пиджак был правильным во всех отношениях. Пока пресса разорялась на тему того, что подобное неоднократное ношение одного и того же костюма наверняка означало финансовое неблагополучие Майкла, Деннис и я были в курсе истинных причин. Несмотря на то, что Майкл уже надевал этот пиджак на более закрытое мероприятие несколькими месяцами ранее, он настоял на том, чтобы надеть его снова на инаугурационный балл в честь Билла Клинтона 20 января 1993 года.

Чтобы дать Майклу возможность выбрать, я приехал в отель «Мэдисон» в Вашингтоне за два дня до мероприятия, прихватив с собой традиционный арсенал из его гардеробной. Но Майкл тоже привез чемодан с одеждой, поэтому, когда он вытащил черный кожаный пиджак с заклепками со словами «Я надену вот это», эта вещь стала неким образцом критериев, по которым мы с Деннисом в дальнейшем измеряли «калибр» всех наших будущих творений, их качество и оригинальность – критериев, которые были отличительными чертами таланта Майкла.

После создания семи базовых выкроек на Майкла большая часть работы заключалась именно в дизайне и декорировании пиджаков. В остальное время мы пребывали в постоянных поисках идей для следующих костюмов, новинок и всего самого лучшего, что могло бы сработать для Майкла. Основной функцией пиджака или куртки было уравновешивание Тайны Майкла – черные джинсы и мокасины придавали ему достаточно прозаичный вид, но, надев к ним богато декорированный милитари-пиджак, он словно приказывал: «Смотри сюда. Шоу только что началось». Именно это случилось с пиджаком Clinton Coat.

Пять кожаных ремешков по обе стороны молнии были покрыты сотнями квадратных стальных заклепок. Когда Майкл танцевал, ремешки танцевали вместе с ним. Граненые заклепки на коже придавали этой куртке опасный вид – как шипы на ошейнике бульдога. Металл также хорошо ловил свет, что только усиливало произведенный пиджаком эффект, а ремешки позвякивали, постукивая друг о друга.

Майкл не просто носил этот пиджак; он манипулировал им. Он ритмично дышал, чередуя глубокие вдохи с серией быстрых коротких выдохов, заставляя кожаные ремешки двигаться так, чтобы свет отражался от заклепок и молниями стекал вдоль его тела. Таким образом, словно связанная невидимыми струнами безмолвного внутреннего ритма Майкла, куртка оживала, как марионетка в руках опытного кукольника.

Дети Майкла, Принс и Пэрис, попросили сшить эту мантию для их отца, чтобы он мог надеть ее на домашнюю вечеринку в День отца. Они провели весь день в пластиковых коронах, которые Деннис и я купили для них в игрушечном магазине.

Clinton Coat

Спецэффекты

Самым любимым аспектом в ношении одежды у Майкла было движение и звуки, издаваемые тканью и фурнитурой. Поэтому он так восхищался молниями. Все слышали звук расстегивающейся молнии, но только один известный мне человек так восторгался им, что мог найти в нем развлекательную ценность. У Майкла была бессознательная привычка играть молниями. Чаще всего он сидел на заднем сиденье машины, расстегивая и застегивая молнию – вжик-вжик – и меняя ритм движений, словно диджей, игравший на виниле. Любой мог запросто сойти с ума, слушая эти звуки на протяжении всей поездки, наряду с чавканьем, с которым он жевал сразу четыре пластинки жвачки Bazooka.

Вжик-вжик. Чав-чав. Несколько часов подряд. Иногда наши автомобильные поездки напоминали неудавшееся семейное путешествие.

– Майкл, – отрывисто говорил ему я, – так жуют только коровы в сарае.

Он решил, что подобное проявление моего «деревенского» происхождения было очень забавным, и смеялся так, что я видел жвачку у него во рту, а затем отвечал что-нибудь вроде «Что такое, я тебе мешаю?», чтобы взбесить меня еще больше, и снова возвращался к своим экзерсисам – «вжик-вжик, чав-чав». Но даже когда он подначивал меня, будто младший брат, поддразнивавший старшего, он на самом деле не слишком мешал мне, поскольку я знал, что все это доставляет ему радость.

Майкл считал движение самым важным элементом своих концертных костюмов с самых первых дней на сцене. Первый жакет, который он надел под Billie Jean на концерте Motown-25 в 1983 году, когда впервые явил миру лунную походку, принадлежал его матери, Кэтрин. Такой мощный культовый момент родился из желания Майкла надеть что-то, что раньше носила его мать. Этот жакет в стиле Шанель из сетчатой ткани, расшитой пайетками, был куплен в универмаге в Шерман Оукс, Калифорния. По легенде, он был черный и блестел, поэтому Майкл захотел надеть его. Настолько все просто.

С годами жакет Billie Jean преображался, оставаясь, тем не менее, практически таким же, менялась только ткань, на которой были нашиты пайетки, что повлияло на текстуру жакета. Жакет Кэтрин был сделан из сетчатой ткани, тогда как нынешние жакеты шились из более популярного материала на трикотажной основе (alex jersey), облегающего, но довольно плотного. Нам пришлось немало покопаться в тканях, чтобы найти сетку, из которой был сшит жакет Кэтрин, поскольку новые материалы порой сильно электризовались.

Обычно пайетки нашивались по краям ячеек сетки, и можно было просунуть пальцы сквозь ткань, но затем появился более плотный, монолитный материал, к примеру, ацетатный шелк. Сетка лучше развевалась благодаря ажурному плетению, а поскольку Майкл часто теребил и отбрасывал полы жакета назад, он хотел, чтобы пайетки двигались вместе с тканью и ловили свет, как и на жакете Кэтрин. Если жакет не ложился в нужные формы, когда Майкл отбрасывал полы, значит, он нефункционален, на что Майкл жаловался: «Это не волшебство».

– Что не так с моим жакетом? – спросил он во время первой костюмированной репетиции, на которой я присутствовал между этапами Bad-тура. Он смотрел на меня так, словно только что забрался на новый аттракцион в Диснейленде – за мгновение до того, как тот вышел из строя.
– У этой ткани плотное плетение, – объяснил ему я, указывая на жакет из трикотажа, который был на нем в тот день. – Но я сошью тебе новый, из правильной ткани.

То же самое несколько раз происходило с галстуком. Майкл делал несколько оборотов и хотел, чтобы галстук летал за ним, как лопасть пропеллера. Вместо этого галстук ударялся о его тело. По этой причине он остановил съемки Smooth Criminal в 1987 году.
– Когда я вращаюсь, – говорил он мне, – я хочу, чтобы галстук был вот здесь, – и указывал то место, где должен был находиться галстук – по другую сторону его тела. Если одежда не двигалась, следовательно, она не функционировала, поэтому, по подсказке Денниса, я вшил внутрь галстука обычный четвертак, чтобы добавить ткани необходимый вес. Менее чем за пять минут и всего за 25 центов галстук Майкла превратился из тряпки в лопасть пропеллера.

Пока одежда работала на него, Майкл был счастлив, но когда функции костюмов заканчивались, это походило на страшную ссору при расставании влюбленной парочки. Майкл был безжалостен. Поскольку он никогда не был привязан к своей одежде, то очень легко отдавал ее другим. Он славился тем, что раздавал свои пиджаки и шляпы поклонникам. В 1985 году, вскоре после того, как я присоединился к команде Майкла, мы с ним ехали в лифте с восторженным поклонником, который выпалил: «Майкл, мне так нравится твой пиджак».

Это был черный гусарский китель, один из первых, сшитых нами для него. Начиная с проектирования и заканчивая пошивом, на его создание ушло три недели. Майкл с легкостью снял его и протянул поклоннику: «На, возьми». Я не верил своим глазам. А что если Майкл захочет еще один такой же китель? Ведь мы с Деннисом не вспомним, что было использовано для декора, что работало и что не работало. Значит, необходимо тщательно каталогизировать все вещи, фотографировать их в деталях, раз уж Майкл собирается раздавать свои одежки направо и налево, даря их любому, кто восхитится ими.

Вверху: Четвертак Денниса, спасший съемки.
Внизу: Жакет Billie Jean. С переднего плана по часовой стрелке: Bad-тур (Билл Виттен), Dangerous (1992), юбилейный концерт 2001 года/жакет для съемок Vibe (2002), HIStory.

После того, как мы начали фотографировать все наши творения, сшитые для Майкла, мы всегда старались отснять детали, как на этом гусарском кителе. Это копия того кителя, который он отдал поклоннику в лифте.

Just Bead It
(игра слов на тексте песни, только здесь в значении «обшить бисером» – прим. пер.)

Звук, движение, свет и авангард всегда присутствовали в гардеробе Майкла, но оригинальная куртка Beat It передает бунтарский дух лучше всего. Созданная Марком Лораном для видеоклипа 1982 года, эта куртка стала одной из самых массово копируемых курток в истории. Ее носили детишки, ожидавшие школьный автобус, подростки набрасывали ее на плечи своих подружек в кинотеатрах, она мелькала в барах колледжей и клубах по всему миру. Первая куртка Beat It не только ухватила самую суть уличной банды, но и воплощала все то, что было важным для Майкла: она была кожаной, следовательно, подходила для улиц; она была красной, а это был его любимый цвет; она стопроцентно привлекала внимание зрителя; на ней были молнии и кольчужная сетка в плечах, что позволяло ей звучать и ловить свет; она была в милитари-стиле, что делало его фигуру более плотной и жесткой. И, напоследок, она обладала некой аурой контроля и авторитета.

Однако кое-чего не хватало: Майкл едва мог танцевать в ней.

В турне Victory, где он впервые исполнил Beat It живьем, Майкл носил расшитую стеклярусом куртку, спроектированную Биллом Виттеном. Она была слишком тяжелой для танца и не тянулась в проймах под руками. Хореография Beat It содержит последовательные взмахивания руками, будто птица хлопает крыльями, а куртка очень мешала этому движению. Поскольку в проймах не было достаточно свободы, наплечники постоянно били Майкла по щекам, стоило ему поднять руки, куртка выглядела жесткой и некрасиво обвисала в талии. Недостаточная свобода в проймах курток Майкла стала первой проблемой, которая заставила его нанять на работу Денниса и меня.

Версия куртки из красной змеиной кожи, также спроектированная Биллом Виттеном и использованная в начале тура, обладала отличной текстурой, что хорошо выглядело на фотографиях, но она не двигалась вместе с Майклом. Она фактически разваливалась на части во время номера. Лопались швы, отваливались окантовки и молнии. Когда наняли нас, мы первым делом добавили в рукава клиновидные вставки, чтобы увеличить пространство в проймах и дать возможность Майклу свободно поднимать руки и при этом не выглядеть так, словно он выдирается из смирительной рубашки. Добавив вставки, мы превратили простую куртку в танцевальную. После этого мы с Деннисом полностью заменили Виттена.

Слева: 1988, красная змеиная кожа
Справа вверху: 1992, Dangerous, «рыбья чешуя»
Слева вверху: 1996, HIStory, красный неопрен
Внизу: 2001, 30th Anniversary, черная змеиная кожа

Когда мы занялись модернизацией куртки в 1989 году, через шесть лет после создания самой первой, мы внесли правки, всего лишь понаблюдав, как Майкл выступает в ней, чтобы определить его потребности и проследить за движениями его тела. Beat It была одной из самых интенсивных живых постановок Майкла. Мы знали, что ткань должна быть легкой, но крепкой, чтобы он мог швырять куртку и дергать ее во все стороны. Во время шоу Майкл снимал ее, топтал ее ногами, прыгал по ней, швырял ее по всей сцене, будто психуя. Молния отрывалась, пластиковые зубцы отлетали, и ночью я ремонтировал ее для следующего концерта. Так что, исправив подгонку и функциональность, нам оставалось только разобраться со зрелищностью. Как сделать так, чтобы куртка всегда выглядела одинаково, но была другой?

Решение: не менять ничего, кроме ткани. К примеру, для турне Dangerous мы сделали куртку из красной «рыбьей» кожи со стразами на плечах. Если соскоблить с рыбы чешую, получается эффект потрескавшейся кожи – потертой и в то же время эффектной. Благодаря отчетливой текстуре куртка хорошо смотрелась на фотографиях и была гораздо легче, чем кожаная и расшитая стеклярусом версия.

Из восьми курток Beat It Майклу больше всего нравилась та, которую мы сделали для тура HIStory. Она была сшита из неопрена (синтетического каучука) и выглядела так, словно фея Динь-Динь осыпала ее радужной пыльцой. На плечах, вместо страз с предыдущей версии, мы нашили голограммные пластиковые квадратики, похожие на чешуйки дискотечного зеркального шара. Такой декор придавал куртке волшебное сияние страз и грандиозно смотрелся на сцене, будучи очень легким, без излишних объемов. Куртка с эффектом Динь-Динь мгновенно притягивала взгляды, переливалась всеми цветами радуги и жила своей собственной жизнью – при этом не имея лишнего леса. Становясь старше, Майкл все больше беспокоился о весе костюмов. За два с половиной часа живого пения и танца одежду нужно было облегчать. Beat It всегда исполнялась в середине концерта. Нельзя надевать двухкилограммовую куртку на человека, который уже потерял до двух кило воды, и требовать, чтобы он изобразил на сцене драку уличных банд.

Мы понятия не имели, в какую сторону будет развиваться эта куртка после турне HIStory, но в 2001 году, когда Майкл готовился к юбилейному концерту, посвященному тридцатилетию его сольной карьеры, в Мэдисон Сквер Гарден, он позвонил мне где-то за месяц перед нашим отъездом в Нью-Йорк. Он решил исполнить первый номер во всем белом, а остальную часть концерта дать во всем черном. Его инструкции были точнее некуда: «Сделайте мою куртку Beat It черной».

Нельзя делать куртку Beat It черной.
Певец, танцор, да еще и мысли читает.
– Это расстроит поклонников, – пояснил он, – давайте проверим, заметят ли они это. Обратят ли внимание.

7 сентября 2001 года Майкл исполнил Beat It на сцене Мэдисон Сквер Гарден в полностью черной куртке из змеиной кожи. Мы заменили волшебную пыльцу на плечах мягкой частью липучки – у нее была чудесная текстура, дававшая выход бунтарским чувствам. В середине концерта я должен был выйти на сцену, пока Майкл пел, и переодеть его в эту куртку. Когда я надевал ее на него, Майкл процедил уголком рта:
– Буш, она же должна быть красной.

Я пришел в ужас, и это отразилось у меня на лице. К счастью, Майкл тут же дал мне понять, что я снова пал жертвой его шуточек.
– Ага, попался!

Восприятие идеала

Майкл Джексон не снимал видеоклипы; он снимал короткометражные фильмы. Клипы стоили тысячи долларов, а фильмы – миллионы. «Фильмы рассказывают истории, – говорил Майкл, – а клипы – всего лишь новостные ролики». Такова была маркетинговая сторона Майкла – человека, научившего нас заныривать в журналы и анализировать рекламные снимки. Майкл прекрасно понимал силу восприятия: если манипулировать словами, значение меняется. Если назвать что-то «видеоклипом», это уже не будет иметь такой вес, как «короткометражный фильм».

Точно так же Майкл относился к одежде. Только он мог взять простую джинсовую куртку и превратить ее в «ледовый пиджак». Мы избрали классическую модель: джинсовую куртку с широкими плечами, до талии, с двумя нагрудными карманами и V-образной горловиной. Она стала идеальной основой для куртки а-ля Майкл – нечто тривиальное, могущее трансформироваться во что-то зрелищное.

Сначала мы сшили пробную модель из белого холста, используя выкройку, снятую с обычной джинсовой куртки, и задекорировали ее стразами на цапах. Металл креплений на цапах с шестью шипами был тяжелым и слишком громоздким, чтобы достичь того «монолитного» вида, который Майкл воссоздавал, плотно сдвигая ряды монеток. Под весом камней на локтях образовывались заломы, натяжение вытягивало ткань, делая ее «деревянной», как и первая куртка с металлическими пластинами, которую Деннис сшил для Майкла и которую мы в итоге просто выбросили. Проблемой было и то, что шипы пробивали ткань, и если неправильно установить крепления, то куртка будет царапать кожу. Вдобавок, они ржавеют, если намокают, поэтому чистке не поддаются.

Так сложилось исторически, что крепление страз на цапах было гораздо дешевле. Единственной альтернативой было нашить кристаллы вручную, что поможет избежать лишнего веса, созданного металлическими креплениями, и дать возможность установить кристаллы близко друг к другу, чтобы они соприкасались. Когда Майкл примерил куртку со стразами на цапах, она ему совершенно не понравилась. Он снял ее и отдал мне со словами: «А теперь сшей мне настоящую». Под «настоящей» Майкл подразумевал куртку с нашитыми кристаллами.

Чтобы покрыть всю куртку, нужно было нашить тысячи кристаллов, а это означало, что мне придется искать их в десятках разных источников. Ни один розничный или оптовый продавец страз не хранил такие запасы. У меня было менее четырех недель, чтобы сшить куртку, и большинство материалов я купил в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, но все равно пришлось лететь в Австрию, где их изготавливают, чтобы огранить их до нужной кондиции.

На этот раз, на «настоящей» куртке, мы уже не закрепляли стразы цапами. Вместо этого мы нашивали их прямо на ткань. Нашивание кристаллов является одним из самых нудных форм искусства, так что неудивительно, что это искусство для многих потеряно. Мы нашили 9000 страз на куртку голыми руками за 21 день. По два стежка на кристалл (сверху и снизу), это составляет 18 000 ручных стежков. Майкл умирал от нетерпения поскорее увидеть куртку. Он постоянно звонил нам. Как и с ритуалом «вжик-вжик, чав-чав» на заднем сиденье автомобиля, доводившим меня до бешенства, он доставал меня, как младший братишка, но его версия «а мы скоро приедем?» звучала в форме песенки, которую он напевал на мой автоответчик – «Где моя куртка, где моя куртка?»

Шеврон и нарукавная лента куртки Ice Coat сделаны из винтажных плоских страз 1920 года цвета золотистого топаза

Я очень многому научился у Майкла, поэтому, недолго думая, обратил его оружие против него самого:
– Майкл, но ты же сам учил меня – не показывай свою работу, пока она не будет полностью готова.

Мы работали над этой курткой круглосуточно, постоянно проверяя, чтобы ткань не провисала под весом камней, и распределяя стразы так, чтобы куртка оставалась мягкой – один кристалл по центру, два по краям. Когда я увидел готовую вещь, то понял, что каждый момент, проведенный с иголкой в руках, стоил того. Вместо холста мы взяли легкую белую парусину, используемую в корабельном строительстве. Готовая куртка была похожа на зеркало – она была покрыта стразами с плоской задней стороной трех разных размеров, 5, 6 и 7 мм. На левом рукаве мы выложили шеврон – военный знак ранга – из плоских квадратных страз цвета золотистого топаза. На правом рукаве мы создали традиционную повязку из тех же золотистых квадратных страз. Напоследок мы заменили обычные пуговицы крупными камнями, по 4 см в диаметре. Я знал, что Майклу понравится эта куртка, и жаждал поскорее отвезти ее ему.

Утром я сразу же позвонил в студию, где он работал. Мне сказали приехать попозже, в пять вечера, поэтому мне пришлось ждать целый день, прежде чем я смог увидеть его. Глаза Майкла загорелись, пока я шел к нему с курткой в руках. Я развернул ее перед ним, и он уставился на нее, не моргая. Ощупал ее сверху донизу и прошептал, словно произносил молитву:
– Монолит. Абсолют. Жаль, что я не мог сегодня записываться в ней.

Мне не хотелось ябедничать, но и врать тоже не хотелось, поскольку за три недели непрерывной работы иглой у меня едва не отвалились пальцы.
– Ты мог бы в ней записываться, но мне сказали не беспокоить тебя, когда я звонил сегодня утром.

Не скажу, что Майкл разозлился, поскольку это не было присуще его характеру, но он был далеко не в восторге от этого и сказал, что намеревается серьезно поговорить с тем, кто решил, что куртка не настолько важна, чтобы ради нее остановить запись. Потому что для него это было достаточно важно.

По мнению Майкла, остановить вращение планеты ради куртки совсем не было странным, и в то время никто из нас не знал, что мир в самом деле остановится вскоре после того, как он надел ее на свой концерт в Мэдисон Сквер Гарден 10 сентября 2001 года. В тот вечер Майкл, по обыкновению преисполненный щедрости, сказал, что хочет подарить куртку Аарону Картеру, брату Ника Картера из Backstreet Boys, исполнявшему известный хит I Want Candy. Мальчишка был юн, боготворил Майкла и только-только начинал свою карьеру. Когда менеджеры возмутились, Майкл повернулся ко мне:
– Они не понимают. Фред Астер подарил мне свои танцевальные туфли, и я хочу передать эстафету дальше.

Через восемь лет, в 2011 году, Аарон Картер надел эту куртку на 9 сезон шоу «Танцы со звездами».

Ничего плохого
То, что Майкл когда-то сам шил себе концертные костюмы, всегда проявлялось в его стиле, особенно в куртках. Костюм, который он надел для клипа Bad, был куплен в каком-то магазине на бульваре Мелроуз. Он мгновенно замечал вещи, которые обязательно сработают, если добавить немножко магии. Майкл глазел на витрины, увидел хлопчатобумажную куртку и брюки, зашел в магазин и купил их. Он отвез их в ателье Western Costume Company, чтобы на костюм добавили пряжки и ремни, а затем надел его на съемки. Памятуя про то, что ему придется исполнять Bad вживую в этом костюме, Майкл принес нам этот костюм и попросил изменить его для грядущего тура, чтобы он мог пережить выступления, чистку и интенсивную хореографию.

Для создания нашей версии Bad-костюма мы покупали вещи в четырех или пяти магазинах на бульваре Мелроуз, а потом заменили хлопок эластичным габардином. Главной целью было сделать костюм более функциональным и облегающим и превратить его из уличной одежды в концертную. Вдохновившись внешним видом байкеров, мы изукрасили куртку, брюки и перчатки двойным количеством пряжек и ремешков.

Для юбилейного концерта в 2001 году мы сшили костюм Bad из лакированной кожи, но песню вырезали из-за чрезмерной длины концерта.

Самая первая куртка Bad, которую Майкл надел для обложки альбома.

Первая куртка, которую мы с Деннисом сшили, была продана на аукционе в 2009 году за 190 тыс. долларов.

Сборка линий

При декорировании курток мы обнаружили, что среди излюбленных трюков Майкла было неожиданное использование вещей, которые никто никогда не додумался бы носить. Он бы и люстру нацепил, если бы мог. Куртка Dinner Jacket, украшенная вилками, ножами и ложками, была одной из его любимых. Порой мы тоже прибегали к необычным элементам декора. Когда Майкл пребывал в «фазе хрома», а мы шили «космический» костюм для Jam в HIStory-туре (видимо, Буш перепутал, имея в виду Scream – прим. пер.), нам необходимо было изучить свойства хрома, а это означало, что придется обратиться к источнику. Где можно узнать все об этом металле, чтобы определить, каким образом можно применить его в одежде? Разумеется, на выставках классических автомобилей. Выставочные залы были великолепны, а сами машины – истинные произведения искусства. Старые форды, роллс-ройсы, выпущенные до 1940 года, кадиллаки и шевроле стояли перед нами, источая престижную историю создания автомобиля. В этих машинах все было массивным, все было щедро украшено медью и хромом – передние решетки, дверные ручки и украшения на капоте. Майкл не стал бы носить медь, поскольку она быстро тускнеет. Однако благодаря обучению под его началом мы все равно уходили с этих выставок, получив необходимую информацию и вдохновение. Мы заметили эмблему британского автомобильного клуба, на которой была корона, и меня осенило: сделать классический, элегантный, стильный пиджак, такой, как эти машины, с использованием эмблем европейских автомобильных клубов. И не забыть про эмблему с короной.

Майкл готовился к фотосессии для рекламы клипа Remember the Time, когда мы показали ему этот пиджак. Мы нашили на черной коже четыре эмблемы – эмблему испанского автоклуба «Реал» (RAC), автоклуба Зальцбурга, Королевского автоклуба Бельгии и Норвежского автоклуба. На всех этих эмблемах были короны. Мы хотели попробовать что-то новенькое, чтобы немного раздвинуть рамки, в которые нас загоняли семь базовых выкроек, поэтому мы не вставили в этот пиджак молнию. Майклу не нравилось носить куртки, которые не застегивались, даже если он знал, что все равно не будет их застегивать.

Он наотрез отказался примерить пиджак.

Однако после некоторых уговоров и мягкого напоминания о том, что мы никогда бы не принесли ему что-то, что, по нашему мнению, не сработало бы, он все-таки поверил нам, неохотно надел пиджак и сфотографировался в нем. Когда фотографии были готовы, он взглянул на конечный результат – прическа, макияж, освещение, поза, пиджак – и буквально влюбился в него. «Вы были правы», – сказал он нам. Эта фотография Майкла чаще всего использовалась компанией Sony в рекламных кампаниях, а пиджак вскоре получил название Berlin Coat, хотя причины такого названия мне неизвестны и по сей день.

Когда заходишь слишком далеко

У Майкла была масса идей, и некоторые были настолько рискованными, что ему так и не довелось надеть сшитые по ним костюмы. Одна такая идея родилась в 1992 году, на самом пике славы Майкла. Его частная жизнь и возможность самому сходить в магазин или просто спокойно сидеть в припаркованной машине давно канули в лету, поэтому Майкл хотел, чтобы мы сделали ему куртку, отражавшую бы нападения папарацци. Если бы он мог мигнуть вспышкой в ответ на их вспышки, их фотографии вышли бы засвеченными. Решение: черная кожаная куртка с 34 стробоскопическими лампочками.

Разумеется, дабы сохранить иллюзию волшебства, Майкл отказывался прикасаться к своей одежде, чтобы она заработала, поэтому одному из телохранителей пришлось бы нажать кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы «зажечь» куртку, и это было еще одной проблемой. Когда куртка включалась, лампочки издавали нарастающий свистящий звук, как фейерверк, а затем 34 огня взрывались в своем собственном световом спектакле. Один из врачей сказал нам, что интенсивность свечения запросто может вызвать припадок у человека, больного эпилепсией, поэтому Майкл никогда не надевал эту куртку.

Далеко не первый раз подобная идея была зарублена на корню. Мы были на церемонии Грэмми в Нью-Йорке, 1988 год, и Майкл пришел в ужас, услышав в новостях о подростках, нападавших на других детей в Центральном парке и отнимавших у них кроссовки. Всегда испытывая интерес к поведенческим реакциям, Майкл попросил меня, чтобы я посмотрел новостной ролик вместе с ним и высказал свое мнение.
– Буш, ты должен это посмотреть, – настоял он, включая телевизор в своем номере отеля Helmsley Palace, его любимого отеля в Нью-Йорке. Отель был безопасным, в нем был лифт, ведший из гаража прямо в пентхаус. – Как ты думаешь, почему эти ребята так поступают? Из-за внешнего вида или стоимости кроссовок?

Я знал, что это отнюдь не было приглашением к дебатам и не философским размышлением на тему молодежной культуры в Большом Яблоке. Вопросы Майкла обычно были риторическими, но за ними всегда много чего следовало.
– Сделай мне куртку из денег, – шепотом произнес он, позволив последнему слову загадочно повиснуть в воздухе, словно это была его самая отчаянная и смелая идея.

Деннис взял 79 стодолларовых купюр и свернул каждую в технике оригами, затем нашил их на мотоциклетную куртку, обшив каждую купюру по периметру черной ниткой и заключив их в двойной слой прозрачного пластика. Майкл был доволен результатом, но счел, что можно сделать еще круче.
– Вау! – воскликнул он. – А мы скоро едем в Англию. Сделай мне такую с британскими фунтами.

Мы были в восторге, поскольку купюры британских фунтов были разноцветными, да и доллар стоил дороже фунта. Деннис получил несказанное удовольствие, раскладывая и перекладывая купюры, а благодаря обменному курсу куртка обошлась нам в гораздо меньшую сумму.

Один их советников Майкла убедил его, что носить на себе деньги – не слишком хорошая идея. Когда Майкл впервые задумал эту концепцию, куртка создавалась не ради моды или погони за новинкой. Для него обе версии «денежной куртки» были своего рода рекламным щитом для донесения конкретной мысли об истинном значении денег. Но даже мы знали, что иногда лучшее – враг хорошего.

Майкл всегда стремился жить с определенной целью и значением. Благодаря убеждениям, о которых он писал и пел, он вдохновлял многие поколения на поиск подобной высшей формы существования. Когда он выезжал со своими шоу на гастроли, благодаря обмену энергией между Майклом и его поклонниками выстраивалось социально ответственное общество, где все члены были тесно связаны между собой.

Хвала сутажной тесьме

Одним из самых «расписных» пиджаков, которые мы шили для Майкла, был китель, который он надел для съемки на обложку TV Guide вскоре после женитьбы на Лизе-Мари Пресли. Это была рекламная обложка для грядущего интервью с Дайан Сойер – первого интервью, где он обсуждал свои отношения с Лизой-Мари. За две недели до съемки Майкл принес мне видеокассету и сказал:
– Тебе нужно это посмотреть.

Когда мы с Деннисом вставили кассету в магнитофон, кадры с цыганами, ехавшими караваном на ослах, привели нас в замешательство. Я не понял, о чем был фильм, поскольку он был на иностранном языке и без субтитров. Я взглянул на Денниса:
– Что это за чертовщина?

Но Деннис только покачал головой, и мы снова повернулись к экрану, чтобы подробнее изучить картинку. Ладно, вот ослы, вот толпа парней в рогожке, а затем… Вот оно. Банда цыган поймала пирата, сняла с него голубой китель, расшитый золотой сутажной тесьмой, а затем бросила пирата и его команду в грязи. Послание было получено.

– Майкл, так ты хочешь такой голубой китель?
– Нет, я хочу такой же, но черный.

Сутажная тесьма представляет собой узкий плоский плетеный шнур. Мы не слишком удивились, узнав, что ее традиционно используют для отделки военной формы, чтобы отметить ранг. В моде ее обычно применяют, чтобы скрыть швы, но в нашем кителе мы использовали совершенно немыслимые метражи сутажа, больше чем для любого другого пиджака – от 13 до 18 метров золотого декора из крученых нитей, и такое же немыслимое количество пуговиц. В этом кителе уникальным было уже одно только использование такого редкого материала – сутажной тесьмы, покрытой золотом 750-й пробы. Поскольку ее невозможно почистить, а производство стоит слишком дорого и слишком трудоемкое, на рынке ее было не так уж много. Большая часть покупок золотого сутажа относится к антикварному бизнесу, поскольку этот декор скорей всего производили более сотни лет назад. Одежда папы римского является единственным современным изделием, которое все еще украшают золотой сутажной тесьмой.

Этот китель также был нетипичен еще и потому, что мы пошли дальше и задекорировали не только переднюю часть, но и спинку, хотя обычно одежда Майкла редко украшена сзади. На полочках нашиты 102 круглые золотые пуговицы. Все гусарские орнаменты, украшавшие полочки, спинку, рукава и плечи, выложены золотой сутажной тесьмой. Лента на рукаве – из бордового шелка, а главным элементом кителя является вышитый золотом орел на каждом рукаве.

Отредактировано WeNdy (2012-12-12 00:39:04)

Буш не ангел, конечно, но книга и в самом деле интересная, захватывающая, с прекрасными фото, с удивительными историями,  читая которые, еще и еще раз убеждаюсь, насколько Майкл неподражаем, очарователен, гениален.
Улыбка до ушей, когда читаю о "проделках" Майкла! Обожаю чувство юмора Майкла, проказник еще тот!
Хочется прочувствовать до последней мелочи, как создавалась та или иная вещь, в которых Майкл гациозно блистал, сводил и сводит с ума, доводя до обморочного состояния, выхода из которого нет..

Алис, я тоже каждую фото рассматриваю и получаю такой кайф от этого! И да, двойной кофе присутствует тоже))))

Ну что, девочки, читаем дальше?

Источник здесь http://justice-rainger.livejournal.com/557098.html
Спасибо ustice_rainger за перевод.

King of Style: Глава шестая
Главный церемонимейстер

Когда заходишь в студию, где проводятся съемки, то оставляешь свою личность на пороге. Я переставал быть Майклом Бушем и становился «костюмами». В этом бизнесе, когда требуются твои услуги, тебя зовут по твоей должностной функции, а не по имени. Если ты занимаешься прическами, то становишься «волосами», а если ты визажист, то кто-нибудь крикнет «Грим!». И ты реагируешь, как собака на свисток хозяина. Ничего личного, просто на площадке слишком много людей, а из-за постоянной ротации персонала нет смысла пытаться запомнить, кого как зовут. Однако работа на Майкла была совершенно иной. К 1991 году я уже был с ним шесть лет, поэтому, когда мы были на съемках Black or White, и Майкл выкрикнул «Костюмы!», то сразу же спохватился. Он замер со спущенными наколенниками, захлопнув рот ладонью, на фоне зеленого экрана.

Я откликнулся на зов и присел перед ним, чтобы закрепить наколенники, а Майкл потянулся к моей руке, подавленный тем, что повел себя так отчужденно, и начал извиняться: «Прости, прости, Буш, я помню, как тебя зовут. Я не хотел так говорить». К тому времени мы были близкими друзьями благодаря постоянным разъездам, позволявшим нам часто вести беседы по душам, и желанию Майкла делиться со мной своими чувствами о своей ежедневной работе и целях. Я знал, что он не хотел обидеть меня, и восхитился его скромностью и простотой. Не каждый день слышишь, как человек, обладающий такой грандиозной славой, отказывается от положенного ему внимания и признаёт заслуги тех, кто прямо или опосредованно помогает ему в работе.

– Все нормально, Майкл. С этого момента на съемках мы будем называть тебя «Артистом». Артист готов? Костюм Артисту!

Майкл хмыкнул и задрал бровь, словно говоря «Чувак, да ты в своем уме?». Но, думаю, в глубине души ему понравилась эта идея. В конце концов, он и был законченным артистом, главным церемонимейстером. Ярче всего это проявлялось во время туров.

Идеальный исполнитель

Майкл как раз занимался первой частью Bad-тура в 1987 году, когда я стал его костюмером. С некоторыми костюмами, созданными Биллом Виттеном, уже начались кое-какие проблемы, и я проводил оценку потребностей Майкла, наблюдая за ним от выступления к выступлению. Я присоединился к команде в Японии, где Майкл в среднем давал два концерта в неделю. Репетиции, концерты и поездки по Японии делали график очень напряженным.

Сказать, что Майкл перфекционист, значит ничего не сказать. Он проводил по несколько костюмированных репетиций и постоянно вносил какие-то коррективы в костюмы, хореографию и звучание. Он говорил мне: «Я знаю, что делаю, но вам, ребята, тоже нужно знать, что именно вы делаете, и быть столь же организованными, как и я». Майкл жил исключительно ради живых выступлений и хотел исключить всякий риск срыва концертов. Когда он выходил на сцену, могло случиться все что угодно; костюмированная репетиция давала нам возможность убедиться в том, что все изменения в костюмах соответствовали ритму шоу и что сами костюмы работали как положено. Майкл знал, что, если моя команда и я отстанем хотя бы на один такт, или же если костюмы будут развешены не в том порядке, это может полностью испортить шоу. И даже когда с нашей стороны все было отрепетировано идеально, все равно появлялись какие-то изменения. Во время концерта нам приходилось выстраивать свою работу на основе того, что Майкл делал на сцене. Постановка была одной и той же, но он постоянно что-то менял, подстраиваясь под реакцию зрителей.

Когда он реагировал на восторженные вопли поклонников, то мог сделать что-нибудь спонтанное. Все что угодно могло сорвать его с катушек. Иногда он рвал на себе рубашку. Иногда замирал в какой-нибудь позе или швырял в толпу часть костюма. Он мог танцевать дольше, чем обычно, если бит диктовал ему подобное. Или, если аудитория не реагировала на какие-то действия, он находил способ вытворить что-нибудь безумное, например, падал на пол и делал вид, что потерял сознание. Майкл всегда говорил, что «следует за ритмом», что он совершенно не контролирует себя, когда музыка заставляла его двигаться. Поэтому, если ритм велел ему прыгать вверх-вниз вместе с музыкантами или скользить по сцене – он безоговорочно это выполнял. А нам нужно было следить за ним и реагировать соответственно.

Один такой случай произошел в туре Dangerous. Майкл еще не успел дойти до сцены, а толпа уже грохотала. «Сегодня покажем Джеймса Брауна», – сказал мне Майкл перед тем, как подняться на сцену. Такого я от него еще не слышал, поэтому сразу же попытался определить, что он хотел этим сказать и в какой момент шоу собирается выкинуть какую-нибудь штуку. Майкл как раз исполнял Man in the Mirror и вдруг рухнул на пол, распростершись на животе. Он продолжал петь, но как-то сдавленно, будто всхлипывая, а затем повернул голову и посмотрел на меня, стоявшего в темноте за сценой. Опустил голову на пол, выждал несколько секунд и одними губами произнес, обращаясь ко мне: «Двадцать секунд».

Боже, все ли с ним в порядке? Что случилось? Что, черт возьми, я должен сейчас сделать?

Будто и впрямь прочитав мои мысли, Майкл снова посмотрел на меня и протянул руку. И тут до меня дошло. Джеймс Браун нередко демонстрировал таким образом свою усталость и падал на пол, находясь на сцене, поскольку танцевал настолько интенсивно, что дожидаться окончания концерта было уже невмоготу. Наверное, это и есть тот «Джеймс Браун», о котором Майкл намекнул мне перед концертом. По его протянутой руке я понял, что он хочет, чтобы я вышел к нему и поднял его на ноги, поэтому я вышел на сцену и помог ему встать.
– Что это ты здесь делаешь? Ты портишь мое выступление, – шепнул мне Майкл.

Я едва не наложил в штаны.

Даже развлекая тысячи людей, Майкл прежде всего развлекался сам, приводя меня в замешательство. Как только я справлялся с первичным страхом, это всегда меня смешило.

Майкл обожал слушать реакцию толпы, вычисляя, что работало, что не работало, чего зрители хотели больше всего. Он зачастую давал концерты перед большими стадионами, перед 120 или даже 180 тысячами людей, впитывал их энергию, поддерживавшую его несколько дней. Если у нас не было двух концертов подряд, я порой проводил день-два, не видя Майкла, а он потом говорил мне: «Буш, я еще не ложился спать».

Деннис сделал этот набросок костюма Майкла для первой песни тура Dangerous.

Майкл проделывает свой трюк с «Джеймсом Брауном».

Майкл был машиной, а машины порой ломаются, несмотря на то, что мы принимали все меры, чтобы поддержать его здоровье. К примеру, перелеты всегда были рискованными, поскольку мы могли заболеть. Майкл насмотрелся на людей в Азии, которые по обыкновению прикрывали рты масками, защищаясь от микробов, и захотел себе такую же, но при этом подумал: «Почему я должен носить обычную маску?» Майкл Джексон не просто носил хирургическую маску, он превратил ее в модный аксессуар. Мы купили обычную медицинскую маску и сделали по ней выкройку, чтобы шить ему черные или цветные шелковые маски. Какое-то время спустя, думаю, Майкл почувствовал себя в безопасности, нося эту маску, поэтому она вскоре приобрела функции настоящей защиты.

Мы всегда летали коммерческими рейсами, первым или бизнес-классом. Майкл боялся летать, и ему нравилось проводить полеты, болтая со своей командой, чтобы не думать о высоте. Иногда он ходил по проходам между креслами, к пилотам, здоровался с пассажирами. Майкл отказывался летать частными самолетами, поскольку считал, что, чем больше самолет, тем меньше турбулентность. Более крупный самолет был и более удобным, позволяя ему вставать, двигаться, потягиваться. Еда, атмосфера и подушки были разными на разных рейсах, так что нам приходилось помнить об этих вещах, хотя бы о тех, которыми мы могли управлять. Мы возили с собой удобные подушки для него, всегда следили, чтобы в самолете были достаточные запасы воды, коих хватило бы и для верблюда, и веселили его, чтобы он почаще смеялся.

Майкл пил воду едва ли не ведрами. Перед каждым заселением в отель необходимо было договориться с персоналом, чтобы в номере было 5-10 ящиков воды «Эвиан», в зависимости от продолжительности проживания. Когда мы были в Швеции в турне Bad, служащие отеля привезли воду в номер и расставили бутылки рядами вокруг ванны, поскольку решили, что такое количество воды для одного человека требуется разве что для принятия ванны, но никак не для питья. Так родилась сплетня о том, что Майкл моется исключительно водой «Эвиан».

Майкл-машина обладал только одним режимом. То же самое в звукозаписи – стоило ему включить этот режим, других уже не было, только этот. Когда он мог спать, то спал на полу или на диванчике в студии, а я старался содержать комнату в порядке, хотя Майкл разбрасывал свою одежду по всему помещению. Я проверял под подушками дивана, за шкафчиками, тумбочками и креслами, чтобы ничего не забыть и собрать все его вещи на случай, если кто-то зайдет в гости. «Я пишу, я пою, я записываюсь», – говорил он, когда кто-то приглашал его на ужин, в гости или на какое-нибудь мероприятие. Он был трудоголиком. Но это делало его счастливым, и было очевидно, что «на работе» ему весело, поскольку иногда он звонил мне в три часа ночи, чтобы приколоться.

– Знаешь, кто это? – спрашивал меня приглушенный голос с британским акцентом.
– Да, Майкл, знаю, и ты говоришь сквозь картонку из-под бумажных полотенец.

Щелк.

К слову, Майкл был хорошим имитатором голосов. Когда мы ездили с гастролями, он звонил звукоинженеру, танцорам, водителю и разговаривал с ними по двадцать минут, прежде чем они узнавали его. Он считал, что это было самым веселым занятием на земле. Не могу не согласиться, это действительно было очень забавно.

И все это было частью его волшебства, высшей ступенью великого артиста.
СТЕ.

– А вам разрешается прикасаться к нему? – спрашивали меня люди. Я отвечал им, что, да, разумеется, разрешается, но каждый раз, когда я это говорил, все были шокированы: «Ого, вы прикасались к Майклу Джексону». Но потом поклонники все же увидели, как я снимаю с него куртку на сцене, перебрасываю ее через плечо и надеваю на него другую. Благодаря этому Майкл казался обычным парнем, одним из нас.

Одевать Майкла Джексона в туре требовало от меня гораздо большего, чем просто сменить ему обувь. Перед концертом я ехал с ним в зал, одевал его и два с половиной часа ассистировал ему. После шоу я протягивал ему полотенце и бутылку воды, провожал к машине. Его одежда после концерта была промокшей насквозь. Он выкладывался на все сто на каждом концерте, поскольку хотел, чтобы это было единственным и неповторимым, самым удивительным шоу на земле. Из уважения к поклонникам каждое шоу должно было быть «по полной программе». Поэтому и моя работа во время туров должна была быть такой же. Все, что я делал с его одеждой для концертов, обязано быть идеальным.

Свой самый строгий критик

В отеле я помогал ему снять промокшую от пота одежду и наблюдать за тем, как у него происходит расслабление. Он всегда принимал ванну после шоу. Когда он уходил в ванную комнату, я рассматривал огромное количество подарков, которые он получал от поклонников и хозяев различных магазинов. Плюшевые медвежата, ящики шампанского, целое море картин и статуэток. В Испании ему подарили костюм матадора. Если у него было хорошее настроение, Майкл всегда разговаривал со мной через дверь ванной, расспрашивая меня: «Буш, у тебя было время сходить в музей? Пообщаться с друзьями?» Он всегда старался убедиться в том, что мне тоже весело.

После купания Майкл надевал пижаму, которую мы либо покупали в магазине, либо шили сами, а повар приносил ему ужин, который он все равно не ел, поскольку вообще был самым плохим едоком в мире – адреналин у него зашкаливал, и аппетита не было. Мы ставили запись концерта, и Майкл начинал просмотр, почти сразу же замечая каждый недочет: «Что здесь не так? Свет сработал неправильно. Что там случилось? Что я сделал не так? Почему костюм так себя повел?»

Во время просмотра одного из первых шоу в Токио Майкл услышал потрескивание во время Billie Jean. «Послушай-ка этот звук, – сказал он мне, перематывая запись. – Откуда он?» И я тоже услышал. Легкое поскребывание. Майкл велел мне выяснить, в чем была проблема, поэтому я внимательно смотрел, как он ходит по сцене в черных брюках, черном, расшитом пайетками жакете и белой перчатке. У него в руке был микрофон, поэтому, видимо, звук издавали стразы, нашитые на ладони перчатки. Майкл всегда хотел, чтобы на перчатке был монолитный декор, но ради шоу пожертвовал своей волшебной пыльцой, чтобы обеспечить идеальный звук. С тех пор у Майкла были две перчатки Billie Jean: одна концертная, расшитая только с тыльной стороны ладони и на пальцах, другая для фотосессий – идеальный монолит.

Вот насколько внимателен Майкл был к звуку. При каждом повторном просмотре предыдущего концерта он, как заевшая пластинка, постоянно повторял: «Надо исправить то, надо исправить это». Он всегда давал инструкции задумчивым, ровным, спокойным тоном. Я был не единственным, кто гонялся за идеалом в его команде. «Гитаристу нужно отойти на два шага назад, – отмечал Майкл. – Смотри, у меня из-за головы торчит гриф его гитары. Ему надо отойти подальше. Это мой свет». Визуал до мозга костей. Он задействовал все свои органы чувств, пытаясь заставить зрителей реагировать. Все должно быть идеально. Это было для него одним из самых тяжких испытаний.

Реалии гастролей

В финале концертов в туре Dangerous я использовал пару кроссовок, чтобы отметить точку, с которой Майкл должен улететь на реактивном ранце.

Изучение того, как заставить костюмы функционировать, превратилось в ежедневный процесс познания, особенно во время моего первого турне Bad. Могли случиться непредвиденные вещи и испортить шоу, поэтому мне приходилось внимательно изучать каждую деталь. К примеру, во время костюмированной репетиции я измерял Майкла после каждого номера, чтобы увидеть, насколько уменьшается его фигура во время каждой постановки. У Майкла обычно была талия 70 см, но к середине концерта, как раз перед Beat It, он уже терял до двух кило воды, и талия уменьшалась до 68 см. Одежду следовало подгонять идеально, иначе она сваливалась с него, и мне бы пришлось подшивать ее во время концертов. У Майкла не было округлости в бедрах, он был плоский как доска, поэтому, если не развесить вещи в нужном порядке, чтобы их размер уменьшался от песни к песне, он запросто мог надеть штаны, которые сползали бы с него при каждом ритмичном движении. А в этом, согласитесь, нет никакого волшебства!

Стразы на костюмах Майкла необходимо было распределять равномерно по обеим сторонам. Чистая физика. При вращении, если один рукав тяжелее другого, это может нарушить равновесие, и вращение будет выполнено не слишком идеально, а подобное совершенно неприемлемо для Майкла.

Еще нам довелось обучиться тому, как одевать Майкла в темноте. До турне Dangerous Майкл обычно заканчивал песню и переодевался в гримерной за сценой, пока гремели аплодисменты. В отличие от других артистов, Майкл не хотел, чтобы в промежутках между номерами играла музыка. Он слушал аплодисменты до тех пор, пока не заканчивал переодеваться. Если в ходе номера он оказывался по центру сцены, под конец ему приходилось буквально бежать за кулисы, чтобы переодеться, и мы теряли драгоценные секунды, которые казались нам минутами и даже часами. Однако в турне Dangerous он поразмыслил над этим и сказал мне:
– Знаешь, когда я нахожусь в гримерке, я теряю связь с тем, что происходит в зале. Я пропускаю очень важные вещи. Буш, ты должен выходить на сцену и переодевать меня там.
– Майкл, у меня прекрасная внешность для радио, но я не гожусь для того, чтобы выходить на сцену, – попытался спорить я. Он не засмеялся в ответ.
– Буш, если ты выйдешь, то я буду стоять в свете прожектора, а ты в темноте, и люди не заметят тебя. А потом ты убежишь. И я переодет, и волшебство остается.

Не успел я опомниться, как на следующем же концерте стоял за очертаниями круга света, отбрасываемого прожектором, и помогал Майклу переодеться в куртку Motown Medley. Пока мы оставались в темноте, я решил, что все будет в порядке. У меня с самого детства была боязнь сцены, поэтому публичные выходы – не мой конек, однако времени подумать об этом просто не было. Я вышел на сцену, вооруженный всем, что могло понадобиться Майклу. В гримерке у меня был целый арсенал необходимых вещей, разложенных на столе – полотенца, вода, швейные принадлежности, резинки для волос – но теперь у меня был всего один шанс, чтобы убедиться, что я сделал все, что нужно.

Я держал куртку в руке, полотенце – в зубах, а швейный набор лежал в заднем кармане брюк. И тут Майкл шагнул в сторону, выходя из круга света, и объявил: «Леди и джентльмены, Майкл Буш!» И буквально рухнул на пол, сложившись пополам от хохота.

После концерта я был в плохом настроении, и чем больше я избегал всех его попыток завязать разговор, тем смешнее все это становилось для него, пока это не вышло за все допустимые пределы, и он сказал мне: «Теперь, Буш, ты – часть моего шоу». Для Майкла переодевание тоже могло стать шоу. У него был свой собственный стиль облачения в куртку. Он выпрямлял руки, слегка отводя их назад, прогибался в спине и поднимал подбородок. Это было особенное волшебство, для каждого из зрителей, и оно крылось даже в переодевании курток. После этого я часто выходил на сцену и, таким образом, стал своеобразным связным между ним и поклонниками, поскольку они видели, что я в самом деле прикасаюсь к нему. Думаю, это по-своему демонстрировало необыкновенную связь Майкла с поклонниками.

Однако даже если на сцене горел прожектор, я все равно стоял в темноте, поэтому мне пришлось нашить на одежду кое-какие опознавательные знаки, чтобы видеть, как ее развернуть. В основном я пришивал внутрь кусочек белой подкладки, так что в темноте Майклу нужно было всего лишь завести руки за спину – и буквально «вплыть» в развернутую ему навстречу куртку. Ему не приходилось искать рукава наощупь, и подобное безукоризненное переодевание, когда он не смотрел и не прикасался к одежде, еще больше усиливало эффект Тайны Майкла.

Была и проблема застегивания молний в темноте. В нащупывании язычка молнии тоже нет никакого волшебства, поэтому мы добавили на язычок небольшой «хвостик»-бирку. Майклу они очень нравились, поскольку они были достаточно длинными, чтобы двигаться самим по себе. Все, что двигалось, было живым, а это приносило Майклу удовольствие. Он попросил, чтобы мы добавили такой «хвостик» на всю его одежду. Он щелкал по нему, крутил в пальцах, тянул его вверх-вниз, и эта привычка вскоре стала частью ритуала «вжик-вжик, чав-чав». Такая простая деталь дарила ему ощущение, что на его одежде было что-то, сделанное только для него, элемент, который никто другой не замечал.

И все же Майклу приходилось иногда уходить со сцены во время концертов, чтобы переодеть брюки. Он начинал шоу в брюках из черного спандекса, но в середине концерта менял их на классические брюки Billie Jean и сверкающие носки. Иногда мы добавляли на штанины золотую или белую полоску на липучке, тянувшуюся по бокам, а затем срывали ее, поэтому создавалось ощущение, что на концерте у него было не две пары штанов, а три. Все больше гардеробных вопросов решалось при помощи реквизита. Поскольку концерты Майкла были настолько многослойными и эклектичными, нам с Деннисом приходилось изобретать костюмы, с которыми не могло быть никаких технических проблем и которые в то же время сохраняли иллюзию волшебства Майкла.

Мы цепляли «хвостики» на все молнии, даже если в них не было нужды.

Волшебный комбинезон

Любой, кто видел концерт Майкла Джексона в одном из сольных туров, знает, что на каждом концерте присутствует какой-нибудь магический трюк, в частности трюк с исчезновением. Этот трюк обычно проводили в середине шоу, перед Beat It, и каждый раз публика буквально взрывалась. Трюк служил еще и для того, чтобы быстро переодеть Майкла в костюм Beat It. Одежду приходилось надевать в два слоя. Обычно он надевал брюки Billie Jean и белую футболку, которые подходили и для Beat It, под костюм с предыдущих песен. Нужно было придумать какой-то комбинезон, который можно было сорвать одним движением, а поскольку он носил его перед тем, как провернуть трюк, комбинезон стал называться «Волшебным комбинезоном» (The Magic Suit).

Волшебный комбинезон состоял из нескольких деталей, скрепленных между собой липучкой, а не обычными швами, так, чтобы зритель ничего не заподозрил. Эти детали пересекались на передней части и выглядели как куртка и штаны, но на самом деле это был комбинезон. Каждая полоска липучки, швы и декор были хитроумно спроектированы так, что мне было достаточно просто ухватить Майкла за воротник, потянуть – и вуаля, костюм снимался одним движением.

После того, как мы с Деннисом заканчивали каждый такой комбинезон, мы тестировали его на себе. Некоторое время у меня был тот же размер, что и у Майкла, поэтому я надевал комбинезон, а Деннис пытался снять его, потянув за воротник сзади. Работало ли это? Во многих случаях – нет. Я вытягивался, сгибался, задирал ноги как можно выше, выгибаясь всем телом во все стороны, чтобы проверить, не порвется ли какой-нибудь шов. Чаще всего так и случалось. Этот процесс также помогал нам определить, в чем проблема. Возможно, липучка посередине слишком толстая или слишком тонкая по бокам. Мы проверяли все: будет ли она держаться, если Майкл сделает мах ногой, не расстегнется ли липучка и не откроет ли надетую под комбинезоном одежду? Где находятся точки с самой большой нагрузкой? Не начнет ли костюм рваться, если Майкл наклонится вперед, чтобы пожать руку поклоннику, или захочет проехаться по сцене? Я изо всех сил старался изобразить Майкла Джексона, а Деннис тащил и тянул различные детали, рассматривая места соединения липучки и засекая время, требовавшееся, чтобы снять комбинезон.

После этого мы проделывали то же самое, но уже в темноте. Затем – в темноте и на бегу, поскольку во время концерта именно так все и происходило. Майкл исполнял Working Day and Night непосредственно перед трюком. Под Волшебным комбинезоном – каждый раз разным в зависимости от шоу (поскольку приходилось потратить какое-то время, чтобы снова соединить все полоски липучки и собрать костюм) – на Майкле были подвернутые снизу брюки Billie Jean и белая футболка.

Чтобы спроектировать этот трюк в туре Dangerous, Майкл приглашал Дэвида Копперфильда (а иногда Зигфрида и Роя), и тот помогал ему воплотить эти иллюзии. Волшебный комбинезон был частью стратегии. Каким образом Майклу удавалось находиться на одном конце сцены в белых нейлоновых брюках и куртке, а через несколько секунд оказываться в другом конце сцены в черном развевающемся плаще, приготовившись убить аудиторию наповал исполнением Beat It? Весь персонал тура подписывал договор о конфиденциальности, в котором говорилось, что мы не имеем права разглашать коммерческую тайну трюка.

Следует отметить, что свет и взрывы являются лучшими друзьями иллюзиониста. В турне Bad Майкл спускался под сцену по лестнице. Едва оказавшись внизу, он бросался в темноте к другому концу сцены, а я несся следом, увиливая от торчащих со всех сторон труб и металлических решеток и пытаясь поймать Майкла за воротник, чтобы стащить с него комбинезон. Оказавшись на другом конце, мы раcправляли подвернутые брюки Billie Jean, набрасывали на него куртку Beat It и черный плащ и ставили его на подъемник, который поднимал его обратно на сцену с противоположной стороны… и все это за одиннадцать секунд.

Я бы психовал, если бы у меня было на это время. У нас не всегда была возможность отрепетировать этот трюк в каждом городе – 123 шоу за шестнадцать месяцев в пятнадцати странах. Но даже если инфраструктура зала оказывалась для нас сюрпризом, я каким-то образом ухитрялся сохранить концентрацию внимания. У меня не было иного выхода. Я знал, что к конкретному удару барабанов Майкл должен стоять в конкретном месте под сценой. Если я не мог довести его туда, все летело в тартарары. Магия Майкла должна быть безупречной. Если зажигался свет, и мы пропускали это «та-да» – возврата не было. Это уничтожало иллюзию волшебства Майкла.

Однажды мы таки прозевали этот момент. Каждый раз, как у нас что-то не получалось, мы с Майклом начинали безостановочно смеяться, стоило нам только посмотреть друг на друга, поэтому между нами было установлено негласное правило – ни в коем случае не смотреть друг на друга во время этого трюка. Поскольку под сценой было темно, я решил, что было бы неплохо обзавестись специальным наголовником с фонариком для велосипедистов, чтобы у меня было хоть какое-то освещение, а руки оставались свободными. Ну, как только Майкл выпал из гигантской черной коробки под сцену, он взглянул на меня и сказал: «А я и не знал, что Док из семи гномов теперь работает здесь» (Док – один из семи гномов в «Белоснежке», у него на голове как раз такой фонарик. – прим. пер.). Этого было более чем достаточно, чтобы мы пропустили звуковой эффект, обозначавший завершение трюка. Майкл давился хохотом, закрывая рот воротником куртки, пока мы не поставили его на подъемник – и шоу продолжалось.
– Никогда больше не делай со мной такого, Буш, – предупредил меня Майкл, все еще смеясь в машине по дороге в отель после концерта. Было ясно, что даже безупречности время от времени была необходима небольшая доза юмора.

Комбинезон сшит из материала, армированного нейлоновой нитью – из такой ткани изготавливают парашюты. Мы украсили его заклепками и широким поясом, чтобы создать видимость двух частей – брюк и куртки. Майкл влезал в него, и мы застегивали центральную молнию спереди. Весь комбинезон распадался по четырем швам, превращаясь в большой кусок ткани, который нужно было заново «собирать» как конструктор для следующего концерта. Собрать его было делом нелегким, поэтому у нас было несколько комбинезонов. Майкл танцевал так жестко, что запросто рвал армированный нейлон, который, согласно характеристикам производителей, не должен рваться.

Слева: набросок плаща, сделанный Деннисом, 1988.
Справа: Черный радужный плащ из китайского шелка, наброшенный поверх куртки Beat It из красной змеиной кожи, использованной в туре Bad.

Майкл не просто необыкновенный. Он самый-самый-самый необыкновенный!!!!!! И любимый до невозможности..

Отредактировано WeNdy (2012-12-14 00:39:27)

Майкл потрясающ и очень восхищает изобретательность Буша!
Он чувствовал что нужно Майклу,чтобы было не просто красиво но и удобно!

Обалдеть, как красиво нарисовал Деннис!

Венди,Лакоста  ждём прожолжения! Очень красиво оформлено!

Отредактировано Татьяна (2012-12-16 10:47:13)

продолжение
Ссылка

King of Style: Глава седьмая

Следующий шаг

Майкл часто звонил мне и без предупреждения просил, чтобы я приехал на ранчо «Неверленд», обсудить планы. Я проводил по три часа в дороге в один конец, иногда получая конкретные инструкции, а иногда – очередной риторический вопрос с подтекстом.

Майкл предпочитал встречи лицом к лицу, поскольку это позволяло ему увидеть и прочувствовать, что перед ним за человек. Он обладал эмоциональной проницательностью, благодаря которой хорошо анализировал язык тела и выражение лица. Лишь взглянув на человека, он сразу мог сказать, скучно ли ему, увлечен ли он вопросом или взволнован, услыхав какую-либо идею. По телефону он не мог определить, не занимаешься ли ты во время разговора чем-то еще и не закатываешь ли глаза на какое-то его предложение, а это ему очень не нравилось. Если же вы находились в поле его зрения, он знал, что ваше внимание всецело отдано ему, и лучше контролировал беседу. Но Майкл был также очень скрытным и желал беседовать наедине. В те редкие случаи, когда он все-таки соглашался что-то обсудить по телефону, он начинал звонок с вопроса: «А громкая связь выключена?» или «С тобой там больше никого нет?» Подозреваю, что из-за взросления в такой большой компании братьев и сестер Майкл особо не мог уединиться, если хотел. Возможно, поэтому он так стремился к уединению.

В любом случае, я всегда ехал на ранчо в приподнятом настроении, движимый возможностями, которые открывались перед нами благодаря следующим этапам и идеям.

В 1990 году президент Джордж Буш присудил Майклу звание Артиста десятилетия, после которой была проведена церемония награждения Американской киноакадемии. Вскоре после этого, во время одного из моих визитов в «Неверленд», я сидел в библиотеке с Майклом, и мы рассматривали книгу, которую он извлек со своих необъятных полок, посвященных истории, философии и искусству. На одной из страниц была глянцевая фотография Короны британской империи – одной из главных королевских драгоценностей Великобритании. Корона с самым витиеватым и богатым декором предназначается только для королевы и украшена драгоценными камнями. Майкл разговаривал со мной, уткнувшись носом в книгу. Пришло время для создания какой-то памятной вещи, чтобы отметить очередную веху в жизни и карьере Майкла.

Через некоторое время Деннис и я сели на самолет до Лондона, чтобы поближе взглянуть на королевские драгоценности, выставлявшиеся в сокровищнице Тауэра. Если бы мы делали это сегодня, то просто полезли бы в интернет и посмотрели фотографии, но, думается мне, Майкл все равно отправил бы нас туда. Для него было очень важно, чтобы нам тоже было весело, и чтобы мы полностью отдавались процессу. Главным было получить вдохновение от видов, звуков и культуры Англии. К сожалению, только это мы и получили. Прибыв в сокровищницу, мы увидели под пустой пуленепробиваемой витриной табличку: «Изъяты с выставки на две недели».

На мгновение мы перестали дышать. Как же не повезло! Но паниковать времени не было. Мы объездили весь Лондон и скупили все книги о королевских драгоценностях, какие смогли найти, а заодно посмотрели на другие драгоценности в музеях. Дополнительное вдохновение нам давал вид на Букингемский дворец из окна нашей комнаты в отеле «Хилтон».

Деннис начал набрасывать дизайн на желтых линованных листках из обычного блокнота – ничего другого под рукой не было. Для Денниса любая бумага, на которой он делал наброски, становилась драгоценной, поэтому, когда дело касалось выбора бумаги, он обходился любой. Он перерисовал общий внешний вид Короны британской империи из книги «Королевские драгоценности Англии». Однако его гениальные способности лежали вовсе не в сфере дизайна, а скорей в конструировании – это было самым главным при подгонке любой вещи по фигуре Майкла. Деннис знал, что мог сделать изумительную копию короны, но сможет ли Майкл ее надеть? Именно это волновало его больше всего. Деннис оценивал размеры каждого камня в короне, поскольку, чтобы дать Майклу возможность надеть такую корону, драгоценные камни необходимо подобрать по форме и размеру конкретно для головы Майкла, а не королевы.

Используя мерки, снятые с головы Майкла для изготовления шляп, Деннис конструировал корону при помощи пропорций и математических формул, и едва мы вернулись домой, начался его самый любимый этап в работе – когда он мог пощупать все материалы руками. Деннис получал удовольствие от фактического процесса создания, а не от исследований или разработки концепции.

Первым делом, вернувшись в Лос Анджелес, Деннис стал изучать технику припоя. Сначала по книгам, потом – методом проб и ошибок он научился работать в этой технике и обрабатывать металл при помощи пескоструйного аппарата, так как хотел сделать корону из серебра 925 пробы. Он припаял бижутерные камни и стеклянный жемчуг в тех же местах, где на оригинальной короне находились рубины, сапфиры, бриллианты и жемчужины. По центру Корону британской империи украшает Африканская звезда (дин из самых крупных алмазов в мире – прим. пер.), а Деннис, дабы украсить корону какой-нибудь личной деталью, разместил на ней логотип Майкла – его ноги, застывшие на кончиках пальцев.

На то, чтобы сделать эту вещь, у Денниса ушло около шести недель непрестанной работы. Когда пришло время вручить корону Майклу, мы поехали в его квартиру в Вествуде. Майкл приветствовал нас, одетый в домашний халат и тапочки, но, несмотря на внешнюю расслабленность, его быстрая речь сказала нам о том, что он думал про этот момент с того самого дня, как послал нас в Англию.

– Буш, не показывай мне ее сразу. Устрой мне шоу.

Мы были готовы к этому. Мы никогда не отдавали Майклу что-либо просто так: мы устраивали каждому изделию презентацию. В этот раз мы разложили на обеденном столе красный бархат, корону поместили на красную бархатную подушку и накрыли ее куском белого атласа. Пришел момент «открытия». Эта честь выпала Деннису, а затем мы втроем отошли на шаг, чтобы полюбоваться его творением.

Майкл ничего не сказал – он только аплодировал. Деннис заслуженно наслаждался моментом. Мы спросили Майкла, не хочет ли он примерить корону, но он ответил, что «время еще не пришло». Он проводил нас к выходу, и едва мы вышли в коридор, как дверь за нашими спинами захлопнулась, и мы услышали щелчок замка.

– Можешь быть уверен, эта штука уже у него на голове, – сказал я Деннису. Позднее Майкл признался мне, что так оно и было.

Когда мы с Деннисом начали создавать по заказу Майкла вещи помимо одежды, мы восхитились его желанию как-то отпраздновать события своей жизни как раз тогда, когда они происходили. Титул «Артиста десятилетия» хоть и не был коронацией, но все же являлся важным достижением, и Майкл хотел, чтобы мы помогли ему как-то это отметить – такое часто происходило как с величайшими событиями, так и с менее значительными. Таким образом, он научил нас тому, что праздновать свои достижения очень даже здорово. Майкл был скромен, однако скромность не является антитезой осознания важности памятных вех в жизни. Эти моменты прекрасны, но они имеют свойство быстро заканчиваться. Майкл ловил волшебство, присущее этим моментам, а корона стала одним из способов «ловли».

Корона Майкла была сделана из меди и покрыта серебром 925 пробы. Она весила 3 килограмма.
Внизу: Мы делали не только короны и одежду. Была оригинальная идея, чтобы Майкл станцевал на этой копии королевского трона в одном из видеоклипов, но проект заглох. Высота трона – примерно 3 метра, ширина – 1,20 м, вес – 130-180 кг. Когда Майкл сидел на нем, его ноги едва доставали до пола. Трон в итоге очутился в его личных апартаментах в «Неверленде», а затем попал на обложку журнала Architectural Digest в 2009 году.

Английские традиции в уличной моде

Изобретая вещи для Майкла, мы часто прибегали к методу исключения: что еще он не носил? Чего мы еще не пробовали? Когда заинтересованность Майкла в британской королевской моде и бунтарском стиле стала более выраженной, нам тоже пришлось соответствовать этому, чтобы сохранить такие качества в следующих изделиях.

Беспрестанный поиск новинок привел нас в академию фехтования, поскольку фехтование обладало романтическим очарованием, движением/текучестью и резкостью. Три дня подряд мы изучали движения тел учеников академии во время спаррингов. Мы обнаружили, что фехтование требует интенсивной работы руками наряду с постоянным движением ног и выпадами, превосходно укладывавшимися в танцевальный стиль Майкла. И еще один плюс: фехтование является древним английским искусством, поэтому оно соответствовало страсти Майкла ко всему английскому.

Мы купили белую фехтовальную форму и занялись созданием исторической, традиционной вещи, которая в то же время соответствовала бы духу улиц. Майкл собирался явить миру свой новый имидж на съемках для рекламы Sony. Фотографировал его легендарный Херб Риттс.

Верхняя часть традиционной фехтовальной формы застегивается не по центру, а сбоку, под планкой. Ее носят полностью застегнутой до самого верха, чтобы защитить верхнюю часть тела, включая шею. Форма сделана на манер боди и регулируется по размеру в промежности, под нее надеваются белые парусиновые штаны с высокой талией. Штанины чуть ниже колен (такая модель называется «бриджи») и заправляются в высокие гольфы. Отход от традиционного белого цвета уже означал бы бунт, поэтому мы сшили форму из черной кожи.

Наш вариант фехтовальной формы застегивался до самого верха, но, чтобы еще больше подчеркнуть бунтарский дух, мы добавили клапан, который отворачивался в сторону, открывая порванную белую футболку Майкла, будто говорил зрителю – «Куку! А там есть что-то еще!» Майкл обожал этот клапан, поскольку он двигался. Когда артист быстро ходил по сцене или танцевал, этот клапан трепетал в такт его движениям. В завершение мы добавили немного отсебятины – заменили гольфы кожаными сапогами до колен и сделали фехтовальную маску из черной кожи. В комплекте также шли черные перчатки и ножные щитки, придававшие костюму новое измерение и глубину. Майкл будто играл в переодевания, что, естественно, абсолютно его восхищало. Поклонниц этот костюм буквально сводил с ума, так как оставлял крайне мало простора для полета фантазии.

Стол Денниса для набросков.

– Я хочу носить это на сцене, – объявил Майкл, когда закончилась фотосессия. Теперь нам надо было трансформировать этот костюм для тура Dangerous. Он должен быть водонепроницаемым, легко поддаваться чистке и растягиваться. Но самое главное – он должен быть достаточно легким, чтобы под него можно было надеть другие предметы одежды для быстрого переодевания в другие костюмы, а заодно выглядеть смело и отливать металлом. Мы сделали костюм из стрейчевого спандекса в нескольких ярких цветах – золотой, красный, серебряный, оранжевый, зеленый и розовый, потом сфотографировали их, чтобы посмотреть, какой лучше смотрелся на фотографиях. Победил золотой.

Слева: Оригинальная фехтовальная форма, с которой мы снимали выкройку.
Справа: Рисунок костюма для фотосессии Херба Риттса и законченный образ с фотографий.

Фехтование – спорт для аристократов, как поло – игра королей. Европейцы мгновенно узнали в этом костюме фехтовальную форму, но американцы не поняли, что именно послужило источником для создания костюма, судя по потокам писем от поклонников, среагировавших на вид Майкла в этой форме в первой песне концерта Dangerous. Американцам не понравился «хвост» – полоска материи сзади, благодаря которой можно было регулировать размер формы. Фехтовальная форма застегивается на пряжку как раз под копчиком, поэтому, чем туже затянут этот ремешок, тем длиннее «хвостик». Люди жаловались: «оно же торчит», «похоже на ошибку дизайнера» или «отвлекает внимание». Но в наших вещах, создаваемых для Майкла, не было никаких ошибок. Именно так носится традиционная фехтовальная форма. Вообще-то, этот «хвостик» был любимым элементом Майкла в этом костюме. Он раскачивался как сумасшедший, когда Майкл танцевал, и словно становился продолжением артиста. А еще ему было интересно, заметит ли кто-нибудь эту деталь. К его удовольствию, заметили все.

Я сфотографировался с Майклом перед одним из первых концертов тура в 1992 году, после того, как помог ему одеться. Едва снимок был сделан, Майкл намекнул мне, что моя куртка «подмигивает» ему. На более позднем концерте он надел мою куртку, которая в итоге полностью перешла в его владение – он так и не вернул ее мне.

Следующая «перчатка»

Майкл замечал буквально все. Это касалось даже спорта, что было необычно, так как ему не особенно нравилось смотреть какие-либо спортивные соревнования. Иногда люди пытались заставить его посмотреть баскетбольный матч, но Майкл считал, что подобные просмотры – пустая трата времени. Играть самому – совсем другое дело, он немного играл с братьями на специально обустроенной площадке на ранчо. Однако же его очень интересовала форма игроков.

Работая над альбомом Dangerous в 1990 году, Майкл отметил для себя форму бейсбольных кэтчеров. Он спрашивал себя: если бейсбол является любимой игрой Америки, и абсолютно все когда-нибудь носили бейсбольную кепку, то почему бейсбол вдохновлял создателей одежды только на головные уборы? Кто сказал, что только кэтчеры могут носить ножные щитки? Почему их не могут носить все? Мы ответили на эти вопросы, сделав ему комплект щитков из металла. Они обладали необходимым духом бунтарства и по текстуре напоминали доспехи рыцаря.

С помощью наших друзей в мастерской Prop Masters мы сняли форму для отливки со стандартных пластиковых щитков и залили в нее медь. Мы выбрали этот металл, поскольку на него легче всего наносить серебряное, золотое и хромовое покрытие. Типичный ножной щиток из пластика является плоским и крепится к ноге на пяти ремнях. Наши формы не были плоскими. Мы добавили изгибы, углубления и выпуклости, которые хорошо ловили свет и придавали изделию четкость. Их также пришлось подгонять под анатомию Майкла. Щитки, с которых мы снимали форму, обычно носят мужчины весом в 85-90 кг, но Майкл весил всего 54 кг, поэтому необходимо было масштабировать их надлежащим образом, иначе они бы выглядели на нем слишком массивно, а Майкл всеми силами пытался этого избежать, чтобы сохранить изящный силуэт танцора для сцены. На последних стадиях производства мы добавили 9-12 ремешков для закрепления щитков, хотя обычно достаточно всего три.

Он носил эти щитки везде, где только мог, и они вскоре стали такой же отличительной чертой его образа, как и перчатка Billie Jean. В какой-то мере щитки стали «следующей перчаткой».

Ножные щитки Майкла в разном стиле, из разных материалов – от хрома с орнаментом из золота 750 пробы до полностью позолоченных щитков из тура HIStory.

В поисках фараона

Как-то раз в 1992 году я приехал на ранчо для каких-то бытовых дел, забрать и отдать пижамы Майкла, на которых он просил нас вышить его логотип. Я уже собирался уходить, когда Майкл сказал мне: «Египетские украшения такие красивые, правда?» Он протянул мне книгу по египетской культуре, которая «случайно» оказалась в его библиотеке. Указав мне на несколько помеченных страниц, он добавил: «Египетские украшения так здорово смотрятся на фотографиях, потому что сделаны из настоящего золота, верно?»

Я кивнул в знак согласия, но не слишком-то разбирался в египетской культуре или украшениях, поэтому лишь мельком взглянул на отмеченные им страницы. Вероятно, я на что-то отвлекся, потому что оставил книгу там, забрал одежду Майкла, которую нужно было подшить, и уехал домой. Прошел месяц, и когда я вернулся за очередной партией одежды, Майкл поведал мне, что собирается снимать следующий видеоклип – на египетскую тематику. Я мысленно хлопнул себя по лбу, гадая, почему я не понял намек и не провел этот месяц в изучении всего египетского для проекта, которым в итоге окажется Remember the Time.

Я отправился домой и сказал Деннису, что теперь мы будем делать из Майкла египтянина, поэтому у нас остался всего месяц на исследования, разработку, производство и декор. Времени для поездки в Египет не было, и мы занялись обычным исследованием – книги, музеи, фильмы и беседы с экспертами. Дабы подстегнуть нас, Майкл позвонил и полюбопытствовал, знаем ли мы, как выглядел Юл Бриннер в фильме «Десять заповедей». «Я отправлю вам кассету», – пообещал он.

Получив кассету, мы поставили ее в видеомагнитофон и сосредоточились на том, как же выглядит Бриннер в каждой сцене фильма. У него были десятки образов. Какой же из них заинтересовал Майкла? Мы ставили фильм на паузу, перематывали, рассуждая о том, что же вдохновило Майкла при его просмотре. И тут мы увидели нужное: Юл Бриннер в роли фараона Рамзеса Второго. Рабы несли его на носилках, и на нем была такая штука, которая, как мы позже узнали, называлась «gorgerine» (сколько ни искала, не нашла, как это правильно называется по-русски, а по сути – это нагрудное украшение-щиток, обычно состоящее из нескольких дисков и закрепленное ремнями на плечах. – прим. пер.). Это была самая что ни на есть квинтэссенция Майкла, и именно это он хотел надеть для клипа.

Мы сконструировали для Майкла нагрудный щиток и полностью покрыли его золотом 750 пробы. В золотое покрытие вставлены искусственные алые кристаллы, а сам щиток изначально сделан из листовой меди и весил совсем немного. Мы продлили линии щитка так, чтобы зрительно расширить грудь Майкла, и выложили чешуйки нагрудника в несколько рядов, создавая эффект перьев. Майкл был в экстазе, когда мы показали ему нагрудник, и воскликнул: «Просто не верится, что я смогу это надеть!»

На съемках Remember the Time. Я обернул вокруг каждой ноги Майкла по метру кожаных ремней, от подошв до колен, чтобы имитировать завязки египетских сандалий, переиначенные на новый, «уличный» лад.

Наши исследования показали, что из-за жаркого климата египетской пустыни люди не носили много одежды. В клипе Remember the Time танцоры и актеры (среди них Эдди Мерфи) были одеты очень легко, но Майкла нам пришлось закрыть с головы до ног из-за витилиго. Режиссер клипа Джон Синглтон хотел, чтобы Майкл был одет в такой же костюм, как и остальные актеры, но с дополнительными украшениями. Джон знал, что мы проектировали костюм Майкла, хотя костюмы остальных участников делал кто-то другой, и он сказал нам, что хочет показать Майкла «во всех египетских регалиях», включая традиционный головной убор в духе Тутанхамона, на что Майкл ответил: «Ни за что, Буш».

Мы все равно сделали этот головной убор, но в первый же день съемок он куда-то подевался. Целая бригада сотрудников обыскивала всю съемочную площадку Universal Studios, а я тем временем в панике названивал Деннису, рыскавшему по подъездной дорожке к нашему дому в надежде, что я просто выронил его, когда собирался ехать на съемки. Через 20 минут мы были вынуждены начать съемки без головного убора. Когда работа была закончена, я проводил Майкла в трейлер, чтобы помочь ему переодеться, и увидел, что этот злополучный убор валяется на стуле рядом с кроватью. «Если у нас его нет, значит, мне не придется его надевать», – решил Майкл и сам его спрятал.

В ходе работы над клипом Майкл зациклился на золоте. По его мнению, желтая латунь выглядела дешево и слишком быстро тускнела. «Чтобы это выглядело настоящим, оно должно быть настоящим», – пояснял он. Египтяне носили настоящее золото, поэтому мы и начали делать для гардероба Майкла вещи, покрытые золотом 750 пробы. С того самого момента, если украшение выглядело золотым, можете не сомневаться – оно и было золотым. Все его полицейские значки и прочие регалии больше не делались из латуни или крашеного пластика. Теперь все это делалось из меди с золотым напылением, и можете себе представить, насколько выросли затраты. Мы все чаще получали звонки от людей, пытавшихся притормозить «золотые» идеи Майкла, но приходилось признать, что золото обладало прекрасным волшебным эффектом и притягивало внимание. Все это лишний раз помогало нам поддерживать иллюзию того, что Майкл занимал в пространстве гораздо больше места. Если мы хотели добавить ему рост или значительность, акцентировать танцевальное движение или, наоборот, отвлечь внимание от отсутствия чего-либо, золото в костюмах отлично выполняло все эти функции.

Возьмем, к примеру, турне HIStory, стартовавшее в Праге в 1996 году. В финале Майкл все больше ходил – а как иначе, если провел два с половиной часа, без передышки танцуя и показывая людям волшебство? Мы хотели создать иллюзию, будто бы Майкл танцует всегда. Для этого нужно было привлечь внимание зрителей к его ногам. Звучит парадоксально, поскольку, казалось бы, если мы хотели отвлечь внимание от ног, то нужно надеть что-нибудь яркое на голову. Но то, как Майкл ходил по сцене в этих позолоченных ножных щитках, красиво играло в свете прожекторов и создавало иллюзию того, что танцующая машина никогда не останавливалась.

Неожиданным оказалось и то, что золоченые ножные щитки выглядели несколько футуристично, что тоже идеально сочеталось с тематикой турне HIStory и действовало как главный элемент вступительного акта, изображавшего путешествие сквозь время, когда Майкл начинал шоу в золотом костюме, сидя в космической ракете. Это была обновленная версия щитков, внедренных Майклом в ходе записи альбома Dangerous, но теперь она выбивала его привычный образ за все мыслимые пределы.

От немыслимых пределов во внешний космос

Костюм, о котором больше всего говорили и который больше всего обожают поклонники по всему миру – это хромированный золотой ансамбль, в котором Майкл открывал концерты в HIStory-туре. Концерт начинался с видеоклипа, в котором Майкл путешествует сквозь время и пространство в космической ракете, пролетая над панорамными изображениями семи чудес света, сквозь памятные события в истории, а затем приземляется в 1996 году и выходит из своей машины времени под крики поклонников. Майкл хотел выглядеть как гость из будущего, но был против скафандров или шлемов астронавтов, поскольку они выглядели слишком громоздко и не могли выгодно подчеркнуть линии его тела или хореографию. Вдохновившись клипом Dancing Machine, снятом Jackson 5 в 1973 году, где в одном из кадров танцевала женщина-робот, Майкл заявил: «Хочу облегающий костюм из хрома с головы до ног, в котором я смогу танцевать».

Эта идея была сразу же встречена в штыки теми, кто беспокоился о физической возможности Майкла танцевать в костюме из металла. Это было слишком опасно. И я, и Деннис говорили ему, что костюм из хрома будет слишком объемистым и может его травмировать. Но Майкл был убежден в том, что если что-то разработано специально для него, оно сработает. И мы стали думать. Должен быть другой способ. Почему обязательно металл? Склонность Майкла не принимать ответ «нет» передалась и нам.

Для вдохновения Майкл одолжил нам целую коллекцию книг о работах японского художника Сораямы, разработавшего органическую роботик-форму, которая в итоге превратилась в знаменитую собачку Айбо. Сораяма впервые заявил о себе в конце семидесятых, когда создал роботов с анатомически правильными женскими формами, словно отлитыми из серебра. Для их описания использовали термин «сексуальный робот». Деннис и я знали, что, если нам удастся придать Майклу такой вид, будто металл стал его второй кожей (как Сораяма со своими роботами), мы не просто достигнем следующего уровня – мы его превзойдем.

Мы нашли фольгированный стрейчевый спандекс, скроили из него костюм по меркам Майкла и подогнали по телу в облипку. Материал был тонким, как папиросная бумага, весил всего ничего и при этом обладал сиянием хрома. В свете прожекторов это выглядело так, будто Майкла с головы до ног облили хромом и серебром, как робота Сораямы.

Из всех концертных костюмов Майкла этот костюм был создан в наибольшем количестве экземпляров, поскольку через некоторое время фольгированная поверхность материала трескалась, теряя блеск и открывая синюю базовую ткань, на которую был нанесен слой фольги. Боясь, что ткань закончится, или ее перестанут производить, мы скупили все, до чего смогли дотянуться – примерно 90 метров. Мы должны были обеспечить достаточное количество ткани на весь тур и, возможно, на всю карьеру Майкла. Если хромированный костюм станет такой же выдающейся вещью, как куртки Thriller и Beat It, надо обеспечить хороший запас ткани на десять лет вперед, а иначе я не смогу спать.

Мы хотели дополнить костюм жестким внешним панцирем. В планах было создание нагрудника, который бы настолько идеально облегал тело, что никому бы просто не пришло в голову, из чего он сделан на самом деле. Мы выбрали металлизированный пластичный материал, отливаемый в вакуумной установке, и ножовкой вырезали из него необходимую деталь по меркам, снятым с тела Майкла, а потом Деннис дошлифовал нагрудник, отполировал и отправил в мастерскую для напыления хромированного покрытия. Сначала Майкл примерил белую пластиковую версию и тестировал ее, выдавая все самые агрессивные движения, высоко поднимая ноги, чтобы я мог определить, где нужно подрезать больше или меньше. Когда Майкл остановился, я поставил отметки на пластике черным маркером, вычерчивая инструкции для Денниса, чтобы внести коррективы в форму. Несмотря на то, что на нем был скучный кусок пластмассы, глаза Майкла сверкали в предвкушении, пока он мысленно рисовал себе готовое изделие. Затем он вдруг спросил:
– Буш, а когда придет моя очередь?
– Очередь на что? – я отмечал нижний край в пройме.
– Рисовать на тебе, – он выхватил у меня маркер и потряс его, как баночку с краской.

Когда я закончил с подгонкой, мы поменялись местами. Я стоял с вытянутыми руками, а Майкл увлеченно рисовал по мне маркером, самостоятельно отмечая линии. Он просто балдел, имитируя меня и рисуя на поверхности, на которой никогда раньше не рисовал. Он ухитрился найти позитивный момент и чудо даже в таком приземленном деле, как подгонка.

Однако вовсе не подгонка нагрудника была основной проблемой. Самым сложным было сконструировать его так, чтобы он легко снимался. На открытии концерта Майкл вываливался на сцену в шлеме и нагруднике, но секунд через 30 ему нужно самому все это снять. Нам надо было сделать такую конструкцию, чтобы Майкл легко снимал его, и ему не пришлось сражаться с застежками, поэтому мы спроектировали его так, чтобы он снимался спереди, стоило только потянуть. Внутри нагрудника находился крючок, к которому присоединялся ремень, обернутый вокруг талии Майкла и застегивавшийся с левой стороны на липучке. Слишком много липучки не даст Майклу сорвать его одним движением, а слишком мало не удержит нагрудник достаточно долго. Липучка была такой слабой, что нагрудник сваливался сам, стоило Майклу вдохнуть поглубже. Ему приходилось очень осторожно маневрировать в этом костюме, чтобы не испортить свое волшебство.

Сняв нагрудник, Майкл бросал его со сцены мне или какому-то другому ассистенту. Это всегда меня напрягало. Если он бросит его не слишком аккуратно (что вполне возможно), или я его не поймаю (что еще более вероятно), хромированное покрытие треснет при ударе об пол. По этой причине Деннис сделал три дубликата.

Шлем Майкла тоже был сделан в трех экземплярах, поскольку это был первый предмет, сбрасываемый со сцены, и риск повреждения был еще больше. Шлем на самом деле состоит из семи отдельных деталей с хромированным покрытием: по две детали передней и задней части головы, забрало и два боковых фиксатора, благодаря которым забрало можно поднять и опустить. Мы использовали одну из голов-манекенов Майкла, отлитых еще во времена Thriller, чтобы определить размеры пластиковых деталей, а потом Деннис вылепил дизайн. Он хотел, чтобы голова выглядела футуристично, сексуально и элегантно, но вскоре решил, что прототип не был похож на человека, поэтому вылепил на нем губы. Когда забрало опускалось, шлем уже не выглядел как мяч. Он выглядел как человеческая голова под шлемом.

Шлем был таким тесным, что приходилось пользоваться рожком для обуви, чтобы натянуть его на голову Майкла перед каждым концертом. Он должен был как можно плотнее прилегать к лицу, чтобы достичь нужного эффекта. «Я не хочу выглядеть как человек в скафандре, я хочу выглядеть как человек, отлитый в хроме».

Чтобы Майкл мог легко снять шлем, Деннис подрезал затылочную часть так, чтобы она не доходила до точки, где затылок переходит в шею, примерно на 7 см, поэтому шлем больше походил на маску. Это позволяло Майклу поднять его за подбородок и легко снять с головы. Майкл знал, насколько далеко может повернуть голову в сторону, чтобы обожавшая его толпа не разгадала секрет шлема.

Самой головоломной задачей было слепить этот шлем так, чтобы под него помещалась микрофонная гарнитура Майкла. Поскольку на каждой площадке были разные гарнитуры, мы конструировали шлем для самых страшных вариантов. Найти самую громоздкую и сложную гарнитуру, поместить его на голову манекена и вырезать форму вокруг него. У нас был всего месяц, чтобы сделать этот костюм, включая щитки на руки и ноги и шлем, прежде чем протестировать прототип в Бухаресте в 1996 году. Мы работали с твердым пластиком, поэтому нужно было в обязательном порядке проверить перед живой аудиторией, обладает ли данная форма требуемыми функциями и подгонкой. К счастью, нам удалось все сделать правильно с первого раза. Я перезвонил Деннису в Лос-Анджелес, чтобы рассказать ему хорошие новости и дать зеленый свет на то, чтобы сделать по три экземпляра всех аксессуаров.

Очень немногие знают, что в хромированном костюме, точнее, в пластиковом нагруднике с правой стороны в промежности просверлено небольшое отверстие, примерно 2 см в диаметре. Майкл намеревался открутить со своей космической ракеты шланг, привинтить к промежности и обдать зрителей струей дыма. «Фанам это наверняка понравится, – взволнованно говорил он нам, когда эта идея впервые пришла к нему в Бухаресте. – И такого точно никто никогда раньше не делал».

О, да, любопытно, почему. Как бы нелепо это ни звучало, это было типично для Майкла. Я поощрял эту идею, и думаю, что ее могли бы реализовать, если бы мы вовремя предупредили пиротехника. Однако, несмотря на то, что идее не суждено было воплотиться, это не удержало Майкла от прочих не менее диких идей. Мы были очень рады этому, поскольку Майкл всегда стремился раздвинуть рамки и вынудить Денниса и меня отправиться на поиски следующего изобретения.

King of Style: Глава восьмая

Безграничность

Майкл настаивал на том, чтобы мы «показывали свое искусство» и «рассказывали миру о том, кому принадлежит заслуга создания этих шедевров», но мы с Деннисом не слишком хотели светиться. За исключением пошива нескольких избранных вещей для Элизабет Тейлор и красного комбинезона для Бритни Спирс, который она носила в клипе Oops…I Did It Again, мы работали только на Майкла. В результате этого имена Буша и Томкинса вовсе не были на слуху воротил Голливуда и знаменитостей, и даже куратор музея Грэмми в Лос-Анджелесе понятия не имел, как мы выглядим, когда в 2009 году в музее открылась выставка костюмов Майкла.

Мы встретили куратора на выставке. Экспозиция выставлялась меньше месяца, и мы с Деннисом узнали, что там есть и несколько вещей, сшитых нами. Нам стало любопытно, каково это – увидеть свои собственные творения под стеклом вместо разрозненных деталей в нашей мастерской, поэтому мы отправились туда, купили два билета и притворились туристами. Правда, от туристов мы отличались тем, что знали истории обо всех предметах одежды, выставленных там, к примеру, то, что ножные щитки из турне HIStory были из разных комплектов; или то, как Майкл заставил нас срезать бахрому с рукавов усыпанной стразами куртки с орлом, прежде чем выйти в ней на сцену на концерте, посвященном памяти жертв 11 сентября, в Вашингтоне; или то, что мы создали одну из курток, вдохновившись переливчатой оберткой от жвачки Ice Breakers. Куратор заметил, как Деннис и я внимательно разглядывали одежду сквозь толстое стекло, отметил наш особый интерес к гардеробу Майкла и завязал с нами беседу. Он спросил нас, являемся ли мы поклонниками Майкла. Деннис не слишком любил шутить, но в такой момент даже он был не в силах совладать с собой.
– Можно и так сказать, – сухо ответил он.
( Свернуть )

Куратор воспринял это как сигнал к действую и принялся рассказывать о том, как он понимает модный стиль применительно к Майклу Джексону.
– Это же так интересно, – говорил он, – проследить, как имидж Майкла развивался со временем, но он все равно всегда оставался Майклом Джексоном, здорово, не правда ли?

Мы с Деннисом переглянулись, едва сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.
– О, да, – ответил Деннис, полностью погрузившись в эту игру, – конечно же, конечно. А вы когда-нибудь встречались с его дизайнерами?
– Ну, я знаю, что Билл Виттен уже умер, – куратор указал на сверкающие перчатки, созданные Виттеном в 1984 году, – но Буш и Томкинс? Я не видел ни одного интервью с ними. Они словно невидимки. Кажется, они вообще неприкасаемые.

Неприкасаемые? Мы?! Нельзя не признать, нам понравилось, что нас овевала аура такой таинственности, хотя на самом деле мы вовсе не были такими. Мы просто трудоголики, обожавшие свою невероятную работу, как во время гастролей, так и во все прочие периоды, и нам нравилась анонимность, сопровождавшая работу в тени мегазвезды.

Мы вволю повеселились с куратором, но, когда настало время «разоблачения», Деннис протянул ему руку и представился:
– Томкинс. И Буш. Рады знакомству.

У куратора было такое лицо, словно он только что встретился с самим Майклом Джексоном. Его спокойствия и след простыл, он забросал нас вопросами и комплиментами, потом вежливо пригласил нас произнести речь на приеме, который музей устраивал для спонсоров на той же неделе. В силу нашей застенчивости нам не очень хотелось стоять перед таким количеством людей и что-то говорить, но возможность поделиться некоторыми закулисными историями и методами работы была слишком соблазнительной, чтобы упустить ее после такого вдохновляющего путешествия по воспоминаниям.

Костюмы Майкла, прекрасно подобранные и выставленные в музее, были подобны полароидным снимкам нашей жизни рядом с ним. Его одежда обычно валялась по всей нашей мастерской в разобранном виде, брошенная Майклом после концерта или отданная в чистку и сушку и теперь хранящаяся где-то в отеле на другом континенте. А теперь, на этой выставке, мы впервые увидели все то влияние, оказанное на нас Майклом. И наоборот. Мы восхищенно рассматривали детали, вспоминая историю создания каждой вещи: весь творческий процесс, его развитие со временем и то, как весело нам было.

Майкл был музой, любителем загадок и большим шутником, но прежде всего он был изобретателем, который отказывался верить в то, что в этом мире есть что-то невозможное. Благодаря ему мы тоже стали придерживаться этой философии безграничности. Деннис и я, команда, некогда состоявшая из закройщика/портного и костюмера, превратилась в художников и инженеров, и теперь наше коллективное видение висело на самом виду в музее Грэмми.

Ботинки для наклона

В Голливуде есть пословица – «Если работаешь слишком быстро, можешь заработаться до потери работы». Но мы с Деннисом отклоняли подобную логику, поскольку порой работали по тридцать часов подряд, если нам нужно было закончить что-то в установленный срок. Казалось, что чем более безумной или трудной была просьба Майкла, тем меньше времени у нас было, чтобы это сделать. «Насколько далеко мы можем зайти?» – часто спрашивал он. Его разум, как и небо, попросту не был знаком с какими-либо ограничениями. От него я узнал, что ограничения либо ставятся самим человеком, либо зауженным сознанием и видением окружающих.

Майкл обожал «Волшебника страны Оз» по многим причинам: ему нравилась история, значение и новаторский дух самого фильма. Когда Железный Человек, роль которого сыграл Джек Хэйли, выплескивал душу в песне о своей внутренней пустоте, зрители были потрясены его волшебной способностью наклоняться вперед, влево и вправо, не переворачиваясь и не падая. Это был отличный трюк, и Майкл собирался вывести его на новый уровень, став едва ли не единственным человеком, с которым бы это движение ассоциировалось позднее.

В клипе Smooth Criminal 1987 года Майкл исполнил движение, которое все назвали «Наклоном». Благодаря некой доле закулисного волшебства Майкл смог наклониться на сорок пять градусов вперед и снова выпрямиться, и когда режиссер выкрикнул «снято!», блеск в глазах Майкла мог бы соперничать с сиянием алмазов, настолько довольным он выглядел. Я присутствовал на съемках и сразу же заметил его настрой, еще до того, как он, вернувшись к себе в трейлер, воскликнул: «Буш, ты видел это? Ох, чувак, я убит подо Ржевом!» (извините, не могу удержаться ))) это снова его пресловутое “hurt me” – прим. пер.)

Для Майкла быть «убитым» (или «раненым», если брать буквальное значение – прим. пер.) означало позитив, «абсолют». На кону стояло новое задание. Деннису и мне нужно было придумать, как реализовать это движение на концерте, и прежде чем мы начали работать над этим, я уже знал, что если кто и мог помочь Майклу сделать наклон на сцене без помощи киношных трюков, так только Деннис.

Деннис редко бывал на съемках, но, к счастью, в тот день он присутствовал. Он увидел все это и для начала призвал на помощь свой опыт катания на коньках. Он определил, что должен быть способ как-то закрепить высокий ботинок, чтобы можно было проделать такое невероятное движение. Деннис сказал мне, что уверен в своих расчетах, и все сработает. Как именно это сделать – уже его забота.

Разработка устройства заняла у Денниса три месяца. Он чертил, стирал, чертил снова. Художник в Денисе уступил место инженеру, а затем и изобретателю. Он спроектировал высокие ботинки, доходившие до середины голени, фиксируя и удерживая лодыжки. Снаружи они выглядели как обычные туфли Florsheim, но под этим «фасадом» пряталась механика. На подошвах туфель были стальные пластинки, которые сцеплялись с болтами, выдвигавшимися из пола. Как дым и зеркала, дополнявшие иллюзию света. Деннис, удостоверившись в надежности своего изобретения, позвонил Майклу и велел ему приготовиться к первому настоящему наклону.

Туфли для наклона, в которых Майкл впервые сделал это движение вживую в Канзас-Сити в 1988 году. Оригинальная доска для наклона была оснащена болтами, с которыми сцеплялись прототипы ботинок. Я написал на этой доске инструкцию «Майкл, наклоняться надо в эту сторону», в случае, если нам придется оставить ее Майклу, и он решит наклониться без нас.

В течение часа мы упаковали свое изобретение и деревянную доску, на которой крепились болты для фиксации, и отправились в студию Record One, где Майкл обосновался во время записи. Из-за пробок мы добрались туда только к 7 часам вечера. Это было большой ошибкой. Секретарь в приемной предупредила нас, что Майкл спустится из своих апартаментов не раньше 7:30, потому что смотрит «Симпсонов». Вполне понятно, Деннис был страшно зол. Оглядываясь назад, даже не знаю, почему мы так удивились. Мы прекрасно знали, что не следовало бы отправляться в путь в час-пик, вдобавок, мы были так взволнованы, что совершенно забыли об одной важной вещи: «Симпсоны» – это святое.

Майкл в приподнятом настроении (еще бы, он же целых полчаса развлекался) влетел в приемную, где нетерпеливо ерзали Деннис и я.
– Что это у вас тут? – он с любопытством покосился на чемодан на колесиках, который мы привезли с собой. Он прекрасно знал, зачем мы приехали, но хотел, чтобы все выглядело как презентация, а не просто очередная передача готового изделия.
– Не хочешь ли сегодня проделать наклон? – спросил я его. Деннис стоически молчал, пока я снимал с Майкла туфли и помогал ему зашнуровать ботинки. Несмотря на то, что мы собирались вот-вот проделать нечто беспрецедентное, Майкл все равно протестовал: «Буш, это не сработает», и всплескивал руками, как ребенок, ссорящийся с родителями и отказывавшийся выполнять домашнее задание.
– Майкл, – сказал я ему как можно спокойнее, – стой на месте. Я знаю, что тебе это не нравится, но тебе придется это примерить.
– У меня важные дела, – упрямился тот, – а это все равно не сработает.

Деннис заговорил, пытаясь увещевать его и одновременно подзадорить:
– Майкл, если ты не попытаешься, мы так никогда и не узнаем, возможно ли это. Ты же никогда раньше не сомневался в чем-то новом, так почему сомневаешься сейчас?

Кажется, Деннис сказал волшебное слово, и настроение Майкла мгновенно изменилось, будто он только что услышал что-то вроде «абракадабра!». Редкий момент, когда Майклу необходимо было напомнить о его собственной вере в волшебство.

Ботинки жестко фиксировали его лодыжки и были далеко не так удобны, как привычные туфли Florsheim. Едва мы поверили в то, что нам удалось его успокоить, как Майкл снова принялся нас терзать.
– Я что, должен танцевать в этом?
– Майкл, – скомандовал Деннис, – становись на эту доску, и когда почувствуешь, что каблуки зафиксировались, вдохни поглубже, напряги мышцы живота и наклоняйся вперед, к Бушу.

Майкл послушался. Он раздул грудь как павлин, напрягся и с полным доверием наклонился вперед, затем встал прямо… и ахнул. Несмотря на то, что мы с Деннисом сами много раз тестировали ботинки, смотреть на них в действии нам никогда не надоедало.
– Поверить не могу, вы это сделали! – Майкл кинулся нас обнимать, а затем лишний раз покрепче обнял Денниса и похлопал его по спине. Деннис в ответ сказал:
– Я же говорил тебе, что это сработает, Майкл. Мы сами испытывали их целую неделю, прежде чем приехать сюда.

У меня даже были синяки в подтверждение его слов. Дважды в день, семь дней в неделю, я разыгрывал Шалтай-Болтая. Наклоняться вперед, имея шансы 50 на 50, что сейчас вмажешься носом в стену – очень нервное занятие. Я закрывал глаза, откидывал голову, напрягался – и не мог себя заставить это сделать.
– Представь, что ныряешь, – предлагал мне Деннис, а я возмущался:
– Но я же терпеть не могу воду!

Майкл Шалтай-Болтаем точно не был. Он играл с этими ботинками целый час, прежде чем удивить нас здравой мыслью: «Это нужно запатентовать». Мы восприняли желание Майкла завладеть этим изобретением как комплимент, поэтому целых два месяца старательно чертили схемы и строчили описания, необходимые для подачи заявлений на получение патента, затем отослали все бумаги юристам Майкла, а сами отправились на концерт, чтобы увидеть первую демонстрацию наклона вживую.

У меня в животе образовалась пустота, как и всегда, когда мы впервые что-то обкатывали на сцене. Неважно, сколько раз мы практиковались, я знал, что ничто не может быть постоянным, поэтому, когда Майкл подошел к месту на сцене, где закреплялись болты, в Канзас-Сити 23 февраля 1988 года, я едва удержался, чтобы не зажмуриться от страха.

Но Майкл был мастером своего дела. Он пел и танцевал под жаркими огнями, под живую музыку, в сопровождении танцоров, под вопли десятков тысяч людей, тянувших к нему руки – и был максимально сосредоточен, когда зафиксировал каблуки. И наклонился вперед. Вживую. Smooth Criminal наэлектризовала атмосферу до предела.

Майкл спустился со сцены, переводя дыхание, и сказал мне:
– Отдай эту пару туфель Деннису.

Деннис попал в десятку и получил приз. Я снял с Майкла ботинки, помог ему надеть мокасины и отправил его на сцену для следующей песни. Когда он снова спустился со сцены после завершения шоу, он сразу же задал мне еще один вопрос, который определенно не давал ему покоя остаток концерта:
– У меня же есть вторая пара, да?

Так типично для Майкла. Прежде чем подумать о себе, он подумал о Деннисе. Нужно отдать изобретение его создателю, отметить заслуги. Как раз то, о чем Майкл постоянно говорил нам: «Все должны признать ваши заслуги в искусстве». И он действительно жил в соответствии с этими словами. Через десять лет после окончания турне Bad мы услышали в новостях, что патент на ботинки для наклона Майкла Джексона перестал быть коммерческой тайной. До того момента менеджеры Майкла ежегодно платили патентному бюро определенную сумму за конфиденциальность. Вероятно, кто-то забыл заплатить, и все бумаги подверглись разглашению. Теперь ни для кого не было секретом, как именно работали ботинки Майкла. Я спросил у него, сердится ли он, и он сказал, что нет.
– Я просто хочу знать, почему, Буш, – добавил он. – Мы должны были сохранить волшебство. Почему они испортили чудо?
– Не знаю, Майкл.
Это все, что я мог сказать.
Когда патент попал в интернет, мы с Деннисом наконец-то увидели его и были потрясены открытием. Там было написано: «Метод и способ создания иллюзии нарушения законов гравитации. Изобретатели: Майкл Джо Джексон, Майкл Ли Буш, Деннис Томкинс». Все это время Майкл делил с нами патент. Для нас это был очень необычный и утверждающий момент – мы получили признание нашего искусства, когда совершенно этого не ждали.

Пояс историй

Турне Bad в 1987 году было первым турне Майкла, в которое он поехал без своих братьев. Майкл настроился произвести неизгладимое впечатление на зрителей по всему миру и начал с Японии. К моменту завершения тур попал в Книгу рекордов Гиннеса как самый прибыльный тур в истории – прибыль составляла более 124 млн. долларов с октября 1987 года по январь 1989 года.

Поскольку я никогда раньше не бывал за пределами Штатов и уж тем более за кулисами концертного тура, я поражался масштабам, с которыми Майкл работал, чтобы гарантировать уникальное дебютное сольное турне. Грузовой самолет перевозил 22 грузовика с оборудованием. На сцене было установлено 700 осветительных приборов, 100 колонок, 40 лазерных установок, три зеркала и 2 огромных экрана. Обслуживающий персонал состоял из 150 человек, включая и меня. Аутсайдеры, особенно репортеры, называли нас «свитой» Майкла, но Майкл никогда так не относился к нам. Он многих знал по именам и не желал, чтобы мы везде ходили за ним как безмозглый скот. Я был сражен тем, как все рабочие, персонал, техники, танцоры и фаны склонялись к ногам Майкла, обутым в простые мокасины Florsheim. Всего лишь раз попробовав эту безумную, похожую на красивый праздник жизнь, я крепко подсел на нее.

Как-то раз, уже ближе к концу европейской части турне, Майкл позвонил мне в номер и сказал, чтобы я немедленно перезвонил Деннису. «Но в Калифорнии сейчас 2 часа ночи», – запротестовал я, однако у Майкла не было понятия времени. Частично потому, что у него не было традиционных рабочих часов, он часто записывал музыку до рассвета, если чувствовал вдохновение. А когда не записывался в студии, все равно крайне мало спал, поэтому он не жил по околосуточному времени, как весь остальной мир. Мне было проще разбудить Денниса своим звонком, чем уговорить Майкла дождаться хотя бы рассвета в Л.А. Я все-таки попытался, на что Майкл ответил: «Время не на нашей стороне, Деннису нужно знать, чего я хочу от него, прямо сейчас».

Получив столь четкие инструкции, я принялся за выполнение этого неприятного задания – поднять Денниса с постели и передать ему послание Майкла: «Сделай пояс из истории жизни Майкла и доставь на ранчо к тому моменту, как он вернется из Японии. А, и пояс должен выглядеть так, словно его извлекли из-под земли на раскопках где-нибудь в Риме тысячу лет назад».

Майкл пояснил, что такой пояс историй являлся его подарком самому себе, чтобы отметить свое успешное становление как артиста, проведшего сольный тур и побившего этим туром все рекорды. Помимо турне Bad Майкл сделал еще кое-что, чем невероятно гордился – приобрел имение в 3 000 акров, которое вскоре станет известным как ранчо «Неверленд».

Пока Майкл заканчивал европейскую часть тура, Деннис взялся за работу и стал рисовать пояс с историями, который отмечал бы важных людей и этапы творческого и жизненного пути Майкла. Однако нервничал Деннис вовсе не из-за того, что ему приходилось учиться, как вырезать восковые формы для отливки деталей из серебра 925 пробы. Деннис мог самостоятельно обучиться чему угодно. Вот выбирать события из жизни Майкла, достойные увековечивания в поясе – другое дело. Как можно судить, что было по-настоящему важно для человека, который совершил так много важных вещей? Деннис не был готов к подобному, поэтому он рисовал наброски и отправлял их по факсу Майклу. Пытаясь успеть в установленный Майклом срок, Деннис отправлял факсы днем и ночью, снова рисовал и перерисовывал, пока не были отобраны семь картинок, из которых и будет состоять пояс.

Внизу слева: Billie Jean и Бабблз (на фото плохо видно, по центру херувимчик, подбросивший вверх шляпу, у его ног слева сидит Бабблз)
Внизу по центру: Лунная походка
Внизу справа: Планка с Jackson 5

Майкл обожал херувимчиков и живо интересовался искусством художников эпохи Возрождения, особенно Микеланджело. Он считал, что фреска Микеланджело «Страшный суд» на потолке Сикстинской капеллы была самым выдающимся шедевром в мире. Поэтому Деннис, делая наброски, во всех сценах изобразил Майкла в виде херувимчика. На первой планке пять маленьких херувимчиков летают вокруг римской цифры V, херувимчик-Майкл чуть покрупнее и по центру – символ начала карьеры как вокалиста Jackson 5. Следующая планка – херувимчик летит над падающей звездой – сольная карьера Майкла. На третьей планке отображена любовь Майкла к Диснейленду и его дорогой подруге Элизабет Тейлор – херувимчик играет с Пиноккио перед дворцом Золушки. Пиноккио был любимым персонажем Тейлор, а Питер Пэн – любимым героем Майкла.

На четвертой планке показан Майкл-филантроп и отмечено его участие в проекте We Are the World – херувимчик держит колосья пшеницы перед американским орлом. Пятая планка – не требующий объяснений херувимчик в сверкающей перчатке, выполняющий лунную походку. На шестой планке – херувимчик подбрасывает шляпу Billie Jean в воздух, на нем точная копия пояса, который Майкл носил в туре. Это признание значимости турне Bad. У ног херувимчика сидит Бабблз, сопровождавший Майкла в Японию. На седьмой и последней планке изображен «Неверленд». Логотип ранчо – полумесяц, на краешке которого сидит мальчик, поэтому на этом рисунке Деннис просто заменил мальчика ангелочком.

Это были моменты, которые имели наибольшее значение для Майкла в 1988 году. По центру пояса располагалась массивная пряжка, на которой два ангелочка держали корону над инициалами MJ. Деннис работал днем и ночью, консультируясь с ювелирами и учась вырезать формы из воска. Это сложная старинная техника, используемая в скульптуре и ювелирном деле. Майкл отобрал семь сценок из десятков набросков, но совершенно не хотел принимать дальнейшее участие в создании пояса. Ему было интересно понаблюдать, как художник интерпретирует людей, места, события и вещи, поэтому он дал Деннису полную свободу. Когда пояс был закончен, всего за несколько дней до прибытия Майкла, Деннис разложил его на двух гигантских бархатных подушках в библиотеке «Неверленда».

Майкл был ошеломлен, когда увидел его. У него закружилась голова, а голос срывался, когда он пытался по телефону подобрать нужные слова, чтобы выразить свою благодарность и восхищение талантом Денниса. Когда к нему вернулся дар речи, он тихо заговорил, подчеркивая каждое слово благодарности:
– Я думал, тебе надоест этот проект, и ты утратить к нему интерес. Но каждая деталь подтверждает, насколько ты был небезразличен к этой вещи с самого начала и до конца.

Больше всего Майкл боялся, что люди, работавшие с ним, перестанут интересоваться творческим процессом. Еще больше он боялся отсутствия проявления страсти и заинтересованности в готовом продукте.

Пояс «Питер Пэн»

1989: MJJ Productions получила разрешение от Disney на использование изображения Питера Пэна в еще одном поясе. Мы накупили различных фигурок и изображений Питера Пэна, чтобы поточнее скопировать образ. Серебряная пряжка пояса размерами 15 на 20 см изображает Питера Пэна, играющего на флейте. На заднем фоне – маленький мальчик, сидящий на полумесяце (логотип ранчо), а под ним надпись на ленточке – Neverland Valley. Шесть планок на поясе изображают различные сценки из мультфильма: на первой Венди учится летать, на второй профиль Питера Пэна, на следующих – Потерявшиеся мальчики, Тигровая Лилия, пиратский корабль и крюк Капитана Крюка.

Come Together

Когда Майкл обратился к нам по поводу создания костюма для живого исполнения Come Together (песня авторства Джона Леннона и Пола Маккартни, входившая в каталог, принадлежащий Майклу) в фильме Moonwalker, его просьба не могла быть более туманной.
– Буш, сделай так, чтобы это был я, но – необычный я.

Стиль Bad создавался благодаря поясам, пряжкам, полицейским значкам и байкерским аксессуарам, а после завершения тура мы стали потихоньку отходить от поясов, руководствуясь нашим обычным «чего еще Майкл не носил». Но Come Together все еще принадлежала к эре Bad, поэтому нам нужно было изобрести способ остаться в теме и при этом удовлетворить желание Майкла выглядеть «необычно».

Поэтому мы снова вернулись к поясу.

Вместо полицейских значков, украшавших куртку Bad, Деннис вырезал североамериканских и немецких двуглавых орлов на серебряных пряжках пояса, напоминавшего пояс чемпиона-тяжеловеса. Орлы олицетворяли силу и свободу хищников. По всей длине пояса были размещены шесть больших серебряных планок с такими же орлами, навевавшими ощущение власти. Крупные планки пояса были скреплены между собой планками поменьше, украшенными переплетением листьев. Застежка была спрятана под двумя крыльями с размахом в 26 см. Чтобы крылья красиво обвивали талию Майкла, Деннис формировал их контуры при помощи паяльной лампы. Доминирующая сила крыльев была еще больше подчеркнута вырезанной в золоте надписью Bad.

Мы одели Майкла в желтую рубашку из тонкого атласного шелка и в черную косуху из лакированной кожи. Такой силуэт был для него нетрадиционным, но все равно оставался узнаваемым стилем Майкла. Мы добавили на куртку серебряные эполеты, сочетавшиеся с крупными планками пояса, и сшили к куртке штаны из лакированной кожи по выкройке, снятой с его черных джинсов Levi’s. Во внутренние швы вставили спандекс. Майкл дополнил образ парой высоких остроносых ботинок, похожих на те, которые он носил в клипе Bad. Ботинки были украшены металлическими наконечниками на носках и узорчатыми вставками на каблуках.

Особенное удовольствие при создании этого костюма мы испытали от того, что нам была предоставлена полная свобода. Обычно одежда, которую мы шили, предназначалась для концертов, но поскольку в этот раз костюм создавался для фильма, нам не нужно было ограничиваться в выборе тканей, которые должны быть легкими, поддаваться чистке и не мяться при упаковке.

Мы наблюдали, как Майкл вышел на сцену в этом костюме и с первыми ударами барабанов развязно сбросил куртку с плеч. Момент был приправлен тревогой, лакированной кожей и музыкой Леннона и Маккартни, и мое сердце буквально пустилось в пляс, когда Деннис сказал мне, что наконец-то принял себя как художника, а не как простого закройщика и портного. Для него все наконец-то сошлось в одну точку, пока он стоял со мной за кулисами.

Сабатоны (латные ботинки)

Сабатон – это часть рыцарского доспеха, надевавшаяся на ногу, но мы не знали этого до тех пор, пока Майкл не отправил нас в Лондон в 1991 году, чтобы мы изучили доспехи. Стоя в окружении пятисотлетних королевских доспехов в Тауэре, мы думали: «А для чего мы вообще здесь?» Майкл прямо заявил нам, что отправляет нас в Англию для изучения доспехов, но не сказал, зачем. Что вы видели? Насколько вы наблюдательны? Он непременно задаст нам эти вопросы, поэтому мы делали заметки и фотографировали абсолютно все. Мы отмечали вес, движение металлических деталей в битве. Мы отмечали даже снаряжение лошадей.

– Мне нужна пара металлических туфель, в которых я смогу танцевать, – огорошил нас Майкл, когда мы вернулись домой. В клипе Bad у его сшитых на заказ ботинок были обитые металлом носки и металлический декор в виде чешуек, тянувшихся вверх к лодыжке. Но, как это было типично для Майкла, он решил, что металл можно применить и в больших количествах. Он хотел знать, как далеко он может зайти в каких-то действиях и надеть что-то, чего раньше просто не существовало, поэтому он настроился на создание своей собственной пары серебряных сабатонов.

Деннис и я изучали анатомию ступни так быстро, как только могли, уделяя особенное внимание тем местам, где нога сгибается (у основания пальцев и пяточное сухожилие). Майкл хотел серебряные высокие ботинки, но мы знали, что если металл не будет гнуться, ходить и танцевать в таких ботинках будет очень трудно и даже больно. Мы поделились этой проблемой с людьми, работавшими в сфере спецэффектов и реквизита. Мы сказали, что делаем сапоги из металла, которые можно надеть поверх кожаных высоких остроносых ботинок. «Это невозможно, – слышали мы в ответ. – Металл не потянется, как кожа. Он не будет сгибаться по контуру ноги».

Однако мы настаивали на своем. Деннис снова вернулся к изучению обуви в рыцарских доспехах. Сабатоны не могли быть плоскими, поскольку рыцарю все равно приходилось сгибать ступню, чтобы подойти к лошади и сесть в седло. Деннис провел несколько недель, изучая материалы и вычерчивая диаграммы, пока не обнаружил способ, как заставить металл двигаться.

Вооружившись набросками Денниса, мы поехали к Майклу в студию Record One в Шерман Оукс, где он работал в то время.
– Я понял, как сделать металлические ботинки, в которых ты сможешь танцевать, – сказал Деннис Майклу, показывая ему свои бумаги. – Посмотри-ка.

Майкл взглянул на чертеж, сделав вид, что понял всю ту науку, стоявшую за этим творением.
– У вас есть четыре недели, – ответил он, а затем, словно этого было мало, написал срок выполнения проекта под рисунком Денниса. Даже если Майклу не требовалась какая-то вещь к определенной дате, он предпочитал краткие сроки, поскольку считал, что художнику может наскучить слишком длительная работа, или же он начнет сомневаться в процессе и перестанет доверять инстинктам. Мы понятия не имели, действительно ли ему нужны эти ботинки для какого-нибудь выступления или фотосессии, но это не имело особого значения. Значение имело только то, что у нас было четыре недели, и часы уже тикали.

Использовав мерки, снятые с ног Майкла, мы сделали колодки, после чего обувной мастер сшил по ним кожаные ботинки. Деннис обернул кожаный ботинок алюминиевой фольгой и скотчем, потом начертил по нему маркером вертикальные линии, чтобы отметить места, в которых нога двигается – по линии пальцев и над пяткой. Затем он взял нож и разрезал фольгу вдоль нарисованных линий. Получились выкройки, по которым уже можно вырезать новый комплект деталей ботинка из жести. В жестяных деталях пробиваются дырочки, а затем все детали соединяются штифтами.

Каждая следующая деталь была на 4-6 мм толще, чем предыдущая. Они спускались от лодыжки к пальцам, и каждая деталь на несколько миллиметров перекрывала следующую, как черепица на крыше. Благодаря этому детали скользили друг под другом, позволяя ноге сгибаться и в то же время создавая иллюзию монолитной металлической поверхности. У жестяного прототипа ботинок был квадратный носок, поскольку кожаные ботинки под этим железом тоже были с квадратными носками, но когда мы показали их Майклу, он сказал, что предпочитает остроносую обувь, чтобы ступни казались длиннее. Деннис проглотил слова, уже вертевшиеся у него на языке, позднее сказав мне, что не стоит дразнить дьявола подобным ответом, и уверенным тоном солдата, только что получившего приказ, ответил Майклу: «Я вернусь через пару дней». Теперь ему нужно было все начать сначала, чтобы создать вторую пару жестяных ботинок, на этот раз с острыми носками. На это у него ушло три дня.

Прежде чем отливать детали из серебра, Деннис хотел знать, будут ли ботинки удобными для Майкла. Было бы рискованно и неоправданно дорого отлить серебряные ботинки, а затем обнаружить, что Майкл не сможет в них ходить. Деннис сделал прототип из стали, чтобы протестировать их. Эти ботинки весили 4,5 кг. Мы приехали в отель «Мэдисон» в Вашингтоне за несколько часов до визита Майкла в Белый дом. Когда я протянул ему ботинки, Майкл уставился на них так, словно это был подарок на рождество, и с любопытством покрутил их в руках, восхищенный тем, как ловко кожаный ботинок был упрятан в сталь. Он пожаловался на грубую поверхность, сказав, что ботинки выглядели как хлам, подобранный где-нибудь на помойке, и мне пришлось напомнить ему, что настоящие будут из серебра. Я помог ему надеть их, он прошелся в них по комнате, сделал поворот и застыл в своей лучшей позе, выражавшей восторг: «Они работают!»

У Денниса ушло примерно семь недель, чтобы сделать безукоризненную пару ботинок. Он работал со специалистами по отливке вещей из серебра. В этом изделии не было места для ошибок. Серебро стоит слишком дорого, чтобы вертеть его туда-сюда как глину. Одно неверное движение – и назад пути не будет. Он спаивал, сплавлял и подгонял детали так, чтобы кожаные ботинки были плотно прикреплены к металлическому «кожуху» и при этом оставались незаметными. Конечный продукт создавал иллюзию того, что Майкл ходит в монолитных ботинках из чистейшего серебра.

Когда мы показали ему серебряные ботинки, Майкл облегченно вздохнул.
– Они выглядят как ювелирное изделие, – сказал он, глядя на свое отражение в поверхности ботинок. – Я знал, что у вас получится. Спасибо.

Майкл попросил, чтобы мы сделали пару серебряных поножей (часть доспеха, закрывающего ногу от колена до лодыжки). Мы работали над ними целую неделю, но Майкл ни разу их не надел, поскольку они весили почти 3 кг.

Элизабет Тейлор так понравились серебряные сабатоны Майкла, что он попросил нас сделать для нее пару таких же, но на каблуках, и подарил их ей на шестидесятилетие.

От литейной формы к металлу

В создании серебряных сабатонов, одной из самых смелых модных идей Майкла, не было ничего эффектного. Деннис мог бы с легкостью променять свой блокнот для набросков на пояс с инструментами, поскольку для превращения обычной пары остроносых ботинок в единственное в своем роде изобретение потребовалось множество различных инструментов.

Вверху: Стальные прототипы, которые Майкл испытывал в гостиничном номере в Вашингтоне.
Внизу: Части выкройки для сабатонов и первый жестяной прототип.

Металл накладывается поверх черного кожаного ботинка.

--------------------------------------------------------
Кстати, кто волновался по поводу кителя, в котором Майкл был на встрече с президентом в 1990 году - на том кителе манжеты красные, на фотках видно. В книге Буша две фотки - на крупной фотке китель с черными манжетами (я так понимаю, это и есть копия), а отделка рядом показана на рукаве с красным манжетом. Если на аукционе продали китель с красными манжетами, значит, это оригинал, который надевался в Белый дом.
---------------------------------------------------------

Продолжение следует...

[взломанный сайт]

Читаю, читаю ...
Вчитываюсь в каждый эпизод, в каждое слово.
Чудесная книга - просто подарок к Новому Году.
Ещё не дочитала до конца, но зато дочитала до Золотых Штанов.

          "Майкл одолжил нам целую коллекцию книг о работах
         японского художника Сораямы, разработавшего органическую роботик-форму ...
         Деннис и я знали, что, если нам удастся придать Майклу такой вид,
         будто металл стал его второй кожей ( как Сораяма со своими роботами ),
         мы не просто достигнем следующего уровня – мы его превзойдем ! "

Сорояму превзошли !!!  И ещё как ! 
Надо почитать, что там за Сораяма натолкнул Мальчика на золотую Идею. ))))
Майкл просто заставляет, заставляет образовываться.
Будущую палату ЗШ № 5 мы назовём  " По следам Сораямы"

Вообще, это счастье, что два Майкла и Деннис вот так нашли друг друга,
такое профессиональное взаимопонимание всё-таки редкость.
Авантюрная троица ! 
Искатели магии, волшебства и света !

        "Майкл часто обнаруживал волшебное
        в совершенно не волшебных, тривиальных вещах –
        обычных вещах, которыми пользовались все."

Ах Майкл !!!!! ...   

Отредактировано Алиса в Стране Чудес (2012-12-24 09:00:39)

И меня, Алисочка, не отпускает сожаление!!!!
А как говорится: дурная голова рукам покоя не дает!!!
Я тут побаловалась в фотошопе и....

Девы!
Не бейте!!!
   

Плюми! О-БАЛ-ДЕ-ТЬ!!!))) Вот это да! Сижу, смотрю, туплю, бледнею, потею, пульс зашкаливает, сердце трепещет, представив сие действо Майкла!!! Вот это был бы креатив, вот это задумка)) Ай да Майкл!)

Блин, это же глубочайший обморок, безвозвратный... Водыыыыы, девы!!!!))

И ещё такое :        

       

Спасибо, ROLEX007 ( с форума Экслера )

Отредактировано Алиса в Стране Чудес (2012-12-24 08:53:50)