Глава 3

Подъехав к дому, Майкл оставил машину у подъезда и, войдя в дом, быстро взбежал по лестнице на свой этаж. Зайдя в квартиру, он тут же прошел в гостиную. Мэй только что закончила гладить белье и сейчас раскладывала его в аккуратные стопки.
– Мэй! – воскликнул Майкл, подходя к ней с сияющей улыбкой на лице. – Бросай это.
– В чем дело, Майки? Что случилось? – спросила девушка, не понимая возбужденной радости мужа.
– Хочу показать тебе кое-что, – ответил он и потянул ее за собой. – Одевайся быстрей, – поторапливал он, подавая ей осенний плащ, который снял с вешалки.
– Боже, да что такое произошло? – пыталась выяснить Мэй, совершенно ничего не понимая.
– Скоро узнаешь, – отозвался Джексон, таща ее за собой прочь из квартиры.
Усадив жену на заднее сиденье, Майкл сел за руль, и они поехали по направлению к центральному острову.
– Майки, куда мы едем? – спрашивала Мэй, когда они уже покидали центральный остров с его высотными зданиями, все дальше удаляясь от ставшей родной Маленькой Италии.
– Сейчас узнаешь, малышка. Тебе понравится, – отозвался Майкл, не желая раскрывать свой секрет, дабы не испортить сюрприз.
Преодолев восточный мост, они вновь оказались на материке. Еще немного – и автомобиль Джексона въехал в квартал Оуквуд, располагавшийся у подножия горы миллионеров.
Самый чистый район Лост-Хевена, удаленный от порта и производственной зоны, утопал в буйной зелени. Здесь царила своя, особенная атмосфера. Район словно жил какой-то своей собственной жизнью, представляя собой маленький городок посреди большого мегаполиса. Здесь была своя церковь, своя школа, своя больница. Множество магазинов, рассчитанных на солидный карман местных жителей. Теннисные корты, гольф-клуб, тихий парк. Здесь жили люди, составлявшие костяк городской интеллигенции. Врачи, банкиры, адвокаты… Люди, для которых слово «депрессия» было лишь словом. Они жили вдалеке от серой реальности городских будней у подножия «Олимпа». Выше жили только «Боги».
Проехав по кольцу перед местной церковью, Майкл свернул в тупиковый переулок и остановился перед двухэтажным домом весьма внушительных размеров, в самом конце улицы. Кирпичная кладка песочного цвета утопала в зелени плюща, придавая строению какой-то сказочный вид, притягивая теплотой фасада.
Майкл вышел из машины и помог выйти жене. Какое-то внезапное волнение охватило Мэй. Глядя на дом восхищенными глазами, девушка боялась хоть на секунду поверить в ту невероятную мысль, которая возникла в ее голове.
Взяв жену за руку, Майкл повел ее по дорожке между цветниками и, как только они поднялись на крыльцо, раскрыл перед ней двери дома. Шагнув через порог, Мэй оказалась в просторном холле с начищенным до зеркального блеска паркетом. Резная изогнутая лестница вела на второй этаж, где, по словам мужа, располагались четыре жилые комнаты и санузел. Два огромных арочных проема, в гостиную и столовую, совмещенную с кухней, опирались на мраморные колонны с золотой окантовкой у основания. Мэй прошла в гостиную. В этом огромном зале, залитом солнечным светом, проникавшем в дом через огромные окна – почти от самого потолка и до самого пола – можно было спокойно устраивать торжественные приемы с большим количеством гостей. Наличие в доме камина всегда считалось хорошим вкусом, и здесь он был просто великолепен. Одна лишь венецианская резьба чего стоила. Все было таким светлым, солнечным. Блеск позолоты не резал глаза, она была весьма гармоничным дополнением. Здесь лишь не хватало достойной мебели нежных тонов в сочетании с красным деревом и мягких ковров. А еще – цветущей зелени и прочих мелких безделушек, которые придали бы уют и наполнили дом теплотой.
– Тебе нравится? – поинтересовался Майкл, нежно обняв жену со спины и прижавшись к ней.
– Он прекрасен, – отозвалась Мэй в восхищении. – Но разве мы можем себе позволить такое? – несколько расстроившись, изумилась она.
– Этот дом твой, – чрезвычайно довольный собой, сообщил ей Майкл.
– Правда? – не веря собственным ушам, спросила Мэй, поворачиваясь к нему лицом.
– Это мой подарок тебе в честь рождения нашего первенца, который вот-вот появится.
– О, Майки, – упоенная невероятным счастьем, выдохнула девушка и прижалась к мужу. – Я так тебя люблю, – с благодарностью прошептала она
– Я тоже, малышка. Я тоже, – обняв, он поцеловал ее в макушку.
– А если это будет девочка?
– Ну, тогда у меня будет две самых красивых девочки, – улыбнулся Майкл.
– И все же, где ты взял столько денег?
– Ну, скажем, владелец конторы, которая занимается недвижимостью в этом районе, задолжал мне, и поэтому я получил хорошую скидку, – пояснил Майкл.
– Могу себе это представить, – улыбнулась Мэй.
В холле послышались чьи-то шаги, и на пороге гостиной появился мужчина в рабочем комбинезоне.
– «Гарфилд и сыновья», – представился он. – Мы привезли вашу мебель.
– Отлично, – отозвался Майкл. – Заносите.
Получив разрешение, мужчина удалился.
– «Гарфилд и сыновья»? – удивилась Мэй невероятной расточительности мужа. – Они тоже тебе задолжали?
– Нет, – улыбнулся Майкл. – Пойдем, – он взял ее за руку и вывел на летнюю террасу. Спустившись по ступенькам, они оказались на площадке, выложенной мраморной плиткой, окруженной зарослями сирени. В центре площадки был установлен небольшой фонтан, но сейчас он был отключен. Слева от дома тянулся бассейн – даже в этом районе такое было далеко не у всех.
Мэй оглянулась по сторонам, потом вновь взглянула на дом, утопающий в зелени плюща. Ей было даже страшно представить, сколько ее муж выложил за всю эту роскошную красоту. Но еще страшнее было представить, сколько людей заплатило своими жизнями и кровью за то, чтобы он мог позволить себе это. Что касалось последнего, то она старалась никогда не задумываться об этом. Это была всего лишь его работа. Просто бизнес.
Вновь вернувшись в дом, Майкл и Мэй встретили в холле незнакомую им пару.
– Простите, вы новые владельцы дома? – поинтересовалась молодая брюнетка.
– Да, – отозвался Майкл. – А кто вы?
– Я Гейл, – улыбаясь, представилась женщина. – Мы живем в соседнем доме. А это мой муж, Джино, – представила она своего спутника.
– Джино Сантимиллия, – протянул мужчина руку Джексону.
– Майкл Джей Джексон, – представился Майкл, пожав тому руку. – Моя жена Мэй, – тут же представил он свою вторую половинку.
– Мы увидели, что кто-то заселяется, и решили зайти поздороваться, – говорила Гейл. – Наконец-то в окнах этого дома появится свет. Жить рядом с пустым домом такая жуть.
– Вы давно живете в этом районе? – поинтересовался Майкл.
– Уже шесть лет или около того. Здесь довольно тихое место, – ответил Джино.
– Знаете что, если вы сегодня вечером не слишком заняты, приходите к нам. Я приготовлю что-нибудь особенное, – предложила женщина.
– Как ты на это смотришь, милая? – спросил Майкл у жены.
– Почему бы и нет, – улыбнувшись, отозвалась она.

Немного обжившись в новом доме, Майкл и Мэй устроили свою первую вечеринку по случаю столь значимого в их жизни приобретения. Это не был светский прием, так что все было очень по-домашнему, и среди приглашенных были только близкие друзья Джексона со своими семьями. Во время таких вот вечеринок как никогда ощущалось, что эти люди действительно были одной большой семьей. И Майкл, хоть и не был итальянцем, не чувствовал себя изгоем среди них.
Светило яркое солнце, искрясь в золоте листвы, и от его тепла казалось, будто лето вновь вернулось, не желая уступать место осенней прохладе. На лужайке, рядом с бассейном, был установлен длинный стол, накрытый белой скатертью и заставленный всевозможными яствами.
Что больше всего любит уважающий себя итальянец? Ну, конечно же, вкусно и сытно поесть. Основным рационом являются всевозможные овощи, приготовленные различными способами, сыры, паста, рыба и, конечно же, мясо – будь то различные колбасы, ветчины или же просто свиные стейки. Именно приготовлением мяса, которого все уже заждались, и планировал заняться хозяин дома, засыпая уголь в гриль. Разведя огонь, он с довольной улыбкой посмотрел на дом, затем на собравшихся гостей.
Дон Сальери, сидевший в плетеном кресле под раскидистым деревом, был окружен детворой. По всей видимости, он рассказывал им нечто увлекательное, поскольку те как завороженные внимали каждому его слову. Старик любил детей, хотя своей семьей так и не обзавелся. Сперва считал, что есть дела поважнее, а потом стало уже поздно что-либо менять. Он был ярким свидетельством того, что бизнес превыше всего. Когда дон Сальери осмотрел дом Джексона, он счел это недурным капиталовложением, но заметил, что можно было выбрать что-нибудь и поскромнее на первое время. Хотя, с другой стороны, это прекрасный пример того, чего можно добиться за столь короткий срок, если отнестись к делу с требующей того ответственностью.
Продолжая блуждать взглядом по двору, Майкл заметил у стола жену, которая, придерживая рукой животик, давала какие-то наставления подошедшему к ней Поли. Тот, наконец, понял, о чем ему говорят, утвердительно кивнул и направился в дом. Бедняжка Мэй. Ей сейчас было довольно тяжело, и если бы ей пришлось одной готовить на всю эту армию гостей, она сошла бы с ума. Но итальянцы никогда не приходят в гости с пустыми руками. К тому же, подобные домашние вечеринки – прекрасная возможность для жен членов Семьи блеснуть своими кулинарными способностями друг перед другом.
Из дома вновь появился Поли. Отдуваясь и кряхтя от напряжения, он тащил огромную кастрюлю, до самых краев заполненную маринованным мясом. Поставив кастрюлю на маленький столик рядом с грилем, Поли приоткрыл крышку и вдохнул аромат маринада.
– Брал свинину у Вилли? – поинтересовался Поли.
– Нет. У Трилло, – отозвался Майкл.
– Ты же всегда брал у Вилли.
– Луиджи сказал, что у Трилло мясо лучше.
– А я тебе всегда говорил, что мы, итальянцы, знаем толк в этом, – гордо заявил Поли. – И вообще, без обиняков, но пока здесь не появились итальянцы и не привезли свою кухню, вы, американцы, жрали всякую дрянь.
– А как же французы?
– Что? Эти лягушатники? Да идут они нахрен со своими улитками. Пакость да и только, – отплевывался Поли.
– Ну, теперь я беру мясо у Трилло, – улыбнулся Майкл, утешая друга. – И, потом, я бы в любом случае не стал бы брать ничего у Вилли, по крайней мере, ближайший месяц.
– Так, значит, это не пустая болтовня? Сказать честно, когда ребята рассказали мне о том пареньке, я не поверил. Я знавал пару ребят, которые были способны на такое, но чтобы ты, Майк?
– Это бизнес, Поли, – довольно серьезно отвечал Майкл, перемешивая угли. – Уинслит Эйв – сложный район, требующий радикальных решений, и я принимаю эти решения. Я не собирался бегать за тамошней шпаной и уговаривать ее лечь под меня. Но теперь они знают, что иначе быть не может. Но если тебя это успокоит, то всю грязную работу сделали мои парни.
– Но все равно. Я бы, наверное, так не смог. Пустить пулю в лоб или пробить черепушку битой – еще куда ни шло. Но чтобы так, заживо, – качал головой Поли в сомнении. – Ты очень сильно изменился, Майк. Я помню, как ты не мог прикончить этого урода, сосунка Билли.
– Ага, Билли, – уставился Майкл на Поли. – Ты пустил парню пулю в лоб, и это стало причиной геморроя, с которым мы до сих пор не можем разобраться, только кое-кто почему-то уверен, что это был я.
Достав из кармана пачку сигарет, Майкл закурил.
– Майк, ты же все еще набираешь команду? – внезапно поинтересовался Поли.
– Ну, у меня есть еще одно место, – отозвался Джексон. – Хочешь кого-то предложить?
– Есть один парень. Ты его знаешь. Том Поллучи.
– Это у которого жена алкоголичка?
– Том говорит, она в завязке. Он толковый парень. Отлично управляется с азартными играми.
– Но он же не член организации.
– На следующих выходных состоится прием. Когда будет следующий, хрен его знает. А парень уже пять лет шустрит для меня. Ему уже тридцатник, а он до сих пор шестерит, как пацан малолетний.
– Ну, так и возьми его к себе в команду раз он твой человек.
– Я бы с радостью, но сейчас у меня и так хватает народа. Да и предложить мне ему нечего. Дела в последнее время, сам знаешь, какие. Я ручаюсь, Майк, этот парень тебя не подведет. Для себя растил.
– Ладно, – немного поразмыслив, согласился Джексон. – Говоришь, хорошо справляется с азартными играми? Думаю, у меня есть что подкинуть ему.
– Надеюсь, не херню какую-нибудь, типа игры в клубе «Лоллипоп»?
– Эту точку, между прочим, ты мне задарил, Поли, когда меня приняли, – Джексон, усмехнувшись, взглянул на друга.
– Да ладно, я просто не хочу, чтобы парень чувствовал себя ущемленным.
– Что это ты так о нем печешься? Он что, твой родственник?
– Нет. Просто…
– Ладно, будь спокоен.
– Спасибо, – поблагодарил Поли, похлопав Джексона по плечу. – А это еще что за птица? – заметил он приближающуюся к ним круглобедрую брюнетку с блюдом в руках.
Майкл обернулся.
– Привет, – улыбаясь, поздоровалась Гейл.
– Привет, Гейл, – так же приветливо улыбнувшись, отозвался Майкл.
– Надеюсь, я не помешала вам? – поинтересовалась она, не сводя глаз с Поли.
– Нет, – отозвался Джексон и тут же ощутил легкое подталкивание в бок со стороны друга. – Гейл, познакомься, это мой друг, Поли Джанолла.
– Очень приятно, мистер Джанолла, – улыбалась Гейл, протягивая Поли руку. – Гейл Сантимиллия.
– Мне тоже очень, очень приятно, Гейл, – поцеловав руку женщине, отозвался Поли.
– А где Джино? – спросил ее Майкл.
– О, я как раз об этом и хотела сказать. Джино не сможет прийти. Он не в настроении, и, к тому же, ему с утра что-то нездоровится.
– Очень жаль, – огорчился Джексон.
– А где Мэй?
– Была среди гостей.
– Окей. Я испекла Тирамиссу с маскарпоне. Пойду, поставлю на стол и поищу Мэй.
Женщина развернулась и направилась прочь.
– Боже, вот это жопа, – переполняемый эмоциями, выдохнул Поли, пожирая глазами фигуру женщины.
– Угомонись, Поли, – тихо засмеялся Майкл над вожделением друга. – Она жена моего соседа-итальянца. У них двое детей. Так что не надо всех этих воздыханий по поводу ее жопы. И, потом, она наполовину еврейка.
– Я бы хотел проверить, на какую именно половину.
– Поли, мать твою, ты готов засунуть свой член во все, у чего прощупывается пульс. Это ненормально, – покачал головой Джексон. – Она жена моего соседа, так что забудь об этом. Окей?
– Окей, – вздохнув, отозвался Поли.

Почувствовав усталость, Мэй покинула гостей, чтобы немного отдохнуть, и в сопровождении Мардж Колетти уединилась в гостиной. Усевшись на диван, Мэй расслабленно вытянула слегка отекшие ноги и принялась поглаживать живот.
– Уже совсем скоро? – поинтересовалась Мардж, присев рядом с ней.
– Через неделю, может быть, две, – улыбнувшись, отозвалась девушка.
– Волнуешься?
– С нетерпением жду этого дня. Мне почему-то кажется, что с появлением этого малыша многое изменится в нашей жизни. Может быть, Майкл чаще будет бывать дома.
– Когда у нас с Фрэнком родилась Эллис, я тоже думала, что многое изменится. Но изменить наших мужчин невозможно. Их бизнес всегда будет стоять на первом месте. Постепенно к этому привыкаешь.
– Так вы…, – запнулась Мэй, не уверенная в том, стоит ли спрашивать.
– Знаю ли я о том, чем на самом деле занимается Фрэнк и все его друзья? – улыбаясь, спросила Мардж, угадав мысли девушки. – Я вот что скажу. Когда время от времени находишь десятки тысяч долларов, спрятанных в консервных банках, или автомат в коробке из-под рождественского подарка, невольно начинаешь понимать, что твой муж не просто удачливый бизнесмен. Он гангстер.
– Ну, да, наверное, – улыбнулась Мэй.
– Сперва это пугает до жути. Столько противоречий. Но потом привыкаешь жить с этим, принимая лишь хорошую сторону, и учишься не замечать плохую. Но тебе проще. Ты все знала с самого начала.
– Несмотря ни на что, Майкл очень хороший человек. Он очень добрый, заботливый. Но иногда мне кажется, что все это какая-то попытка искупить свою вину, которую он испытывает из-за того, что ему приходится делать на улицах.
– Мы не должны осуждать своих мужчин. Ведь, по сути, мы для них не просто жены, матери их детей. Мы те, кому они могут полностью доверять. А для них это имеет очень большое значение.
– Вы правы, Мардж. Но далеко не все из этих мужчин – такие, как мой Майкл и ваш Фрэнк.
– Это верно, но и не все жены – такие, как мы, Мэй.
На пороге гостиной появилась Гейл.
– Вот ты где! – радостно улыбаясь, восклицала женщина, направляясь к Мэй. Склонившись к хозяйке дома, она поцеловала ее в щеку.
– Гейл, я очень рада, что ты пришла. Вот, познакомься. Это Мардж Колетти, – улыбалась Мэй, представляя свою подругу.
– Очень приятно, – отозвалась Гейл. – Гейл Сантимиллия, – тут же представилась она. – Мы живем с мужем в соседнем доме. Я всегда думала – кто же купит этот дом? И вот. Мэй и Майкл потрясающие соседи.
– Вы итальянка? – поинтересовалась Мардж.
– Нет. Скорее еврейка, хотя мой отец американец. Мой муж Джино – итало-американец. Его отец был эмигрантом. Каменщик. Один из тех, кто строил католический собор в деловом районе. Вот это были настоящие строители, а сейчас даже плитку в ванной нормально положить не могут.
– Ваш муж тоже каменщик? – поинтересовалась Мардж.
– Кто? Джино? – удивленно рассмеялась Гейл. – Разве мы жили бы здесь, будь оно так? Джино и камень на камень положить не сможет. Он биржевой брокер. Единственный из семьи Сантимиллия, кто смог получить сносное образование и, надо сказать, не без помощи моего отца. Правда, сейчас его дела идут не так хорошо, как раньше. Весь этот чертов кризис, но мы все же стараемся держаться на плаву. Отец после смерти оставил мне и маме кое-что. Джино сделал несколько выгодных вложений.
– Значит, вы играете на бирже? – улыбалась Мардж
– Играем? – удивленно приподняла бровь Гейл. – Мардж, мы выигрываем, – рассмеялась она. – А ваш муж тоже, как и Майкл, занимается строительным бизнесом?
– Да, – отозвалась Мардж, переглянувшись с Мэй.
– В газетах пишут, что сейчас на рынке недвижимости ощутим серьезный спад, если не сказать больше. Неужели это может быть прибыльно?
– Гейл, я могу сказать вам только одно, – улыбнулась Мардж. – Покупайте землю, дорогая, Бог ее больше не создает.

Держа в одной руке дымящуюся сигару, другой рукой Майкл ловко переворачивал шипящие на жару сочные куски мяса с румяной корочкой и итальянские сосиски для гриля. Потягивая вино из бокалов, вокруг него стояли Поли, Сэм и еще пара ребят из его команды.
– Правительство собирается отменить «Сухой закон», – задел Сэм больную для многих из них тему.
– Этого следовало ожидать, – абсолютно спокойно отозвался Майкл.
– Они что, решили таким образом вывести страну из депрессии? – усмехнулся Поли.
– Правительство надеется, что теперь кризис наступит у нас, – заметил Сэл.
– Кризис никогда не коснется некоторых сфер шоу-бизнеса и нашего дела, – отозвался Майкл. – Так что нет причин для беспокойства.
– «Сухой закон» – основной источник наших доходов. Отменив его, правительство надеется покончить с нами, крепко наступив нам на горло, – рассуждал Вик.
– Довольно сложно наступить на горло тому, у кого в карманах осела большая часть наличности в этой стране, – усмехнулся Джексон. – Кризис достиг своего пика, и сейчас самое время начать вкладывать эту наличность в законные предприятия. Цены на землю и недвижимость упали до минимума, но со временем они вновь взлетят, и тогда вложенные сегодня тысячи превратятся в сотни тысяч и миллионы завтра. С отменой «Сухого закона» бутлегерство канет в прошлое, но те доходы, которые мы получили благодаря ему, станут отличной стартовой площадкой для занимания высот в управлении многих компаний. Легальный бизнес очень важен, – рассуждал Майкл. – И, потом, алкоголизм не единственный порок человечества. Азартные игры, проституция – сделав на это ставку, никогда не проиграешь. Так что будет ли «Сухой закон» в силе или нет, нам от этого хуже не станет.
– Как только правительство узаконит алкоголь, баклажаны, лепреконы, узкоглазые и хрен знает кто еще вплотную займутся наркотой. Улицы захлебнутся этим дерьмом. Мы, конечно, сможем какое-то время сдерживать поток этого говнища, за что Федералы должны будут сказать нам спасибо. Но что будет дальше? Соблазн велик. Это огромные деньги. Некоторые могут втихую начать промышлять этим, и такие люди станут реальной угрозой для нас. Наказание за распространение станет строже, и тогда те из наших, кто будет принят за эту херню, начнут стучать на своих, чтобы смягчить себе наказание, – рассуждал Сэм.
– Политика глав Семей на этот счет категорична. Наркота – нет. Но я думаю, что это только вопрос времени. Если политика на этот счет изменится, и наркота войдет в Семьи, всему наступит конец, – соглашался Поли с мнением Сэма.
– Боже, парни, может, хватит уже? – недовольно скривился Майкл. – Вы, мать вашу, и пяти минут не можете вытерпеть, чтобы не говорить о делах.
– Один мой знакомый сказал мне, что городской совет планирует начать восстановление, – начал Вик.
– Вик, я, мать твою, что только что сказал? – слегка повысив голос на подчиненного, спросил Джексон, уставившись на него.
– Извини, Майки, – тут же потупился тот.
– Я тут недавно новый анекдот услышал, – начал Поли. – Заходит мужик домой с уткой подмышкой. Его встречает жена. Вся такая здоровая, сальная, в бигудях. Муж посмотрел на нее и говорит: «Посмотри, дорогая, и вот эту свинью я трахаю каждую ночь». Жена смотрит на птицу, – рассказывал Поли, моментально вживаясь в образы, что уже выглядело само по себе достаточно смешно, – и отвечает: «Вообще-то это утка». На что муж и говорит: «А ты помалкивай, когда я не с тобой разговариваю».
Парни громко загоготали.
– Поли, тебе, мать твою, в актеры нужно было податься, – смеясь, заметил Майкл.
– Ага, в комики, – так же смеясь, добавил Сэм.
– Я что, так смешон?
– Да на одну твою рожу посмотришь, и уже смешно становится, – отозвался Сэм.
– Ты сам-то когда в последний раз в зеркало смотрел? – недовольно буркнул Поли.
В последнее время эти двое явно стали раздражать друг друга.
– А ну-ка, на хрен это, – охладил Джексон своих приятелей. – Сэл, попробуй, сосиски готовы?
Сняв сосиску с гриля на тарелку, Майкл протянул ее Чеонезе.
Несмотря на то, что сосиска было горячая, Сэл ухватил ее своими мясистыми пальцами и тут же откусил.
– Самое оно, Майк, – жуя, одобрил он.
– Ну, ты смотри на этого жиробаса, – усмехнулся Сэм. – Готов и раскаленные угли сожрать, не моргнув и глазом.
– Что? – не понимал Сэл, продолжая поедать сочную сосиску.
– Она же горячая, – пояснил Сэм.
– Сэл, ты руки мыл перед едой? – поинтересовался Поли.
– Ну, я утром мыл, когда проснулся.
– Боже, – выдохнул Поли, поморщившись. – Ты просто убиваешь себя.
– Это почему?
– Микробы, Сэл. Ты только что сожрал хренову тучу микробов, которые были у тебя на руках, – пояснил Поли.
– Да иди к черту, Поли, – отмахнулся Сэл. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Я говорю о том, что повсюду куча всякой заразы. Вот когда ты завязываешь ботинки, замечал, что кончики шнурков всегда влажные? Знаешь, почему?
– Какая связь между шнурками и сосиской? – заинтересованно спросил Вик.
– Прямая. Шнурки мокрые потому, что мы ходим по улице, заходим в общественные туалеты. Мужской сортир – выгребная яма. Все полы обоссаны.
– Бля, Поли, тебя послушаешь, и жить не хочется, – поморщился Сэм.
– Так в чем дело, Сэм? – удивился Майкл. – Послушай Поли, завяжи шнурки и съешь сосиску.
– Ну, и кто здесь комик? – смеясь вместе с остальными, вопрошал Поли.
– Я не комик. Я, мать вашу, печальный клоун, – с весьма серьезным видом отозвался Джексон.
Снимая с гриля сосиски и стейки, Джексон отложил несколько штук в отдельную тарелку.
– Сэл, отнеси это на стол, – попросил Майкл, указывая на огромное блюдо с жареным мясом и сосисками. – Вик, начинай вторую партию. Я сейчас вернусь.
– Ты куда? – заинтересовался Поли.
– Ты же слышал, сосед приболел. Пойду, отнесу ему пару стейков. Я быстро.
Прихватив тарелку, Майкл быстрым шагом направился в сторону соседского участка, где в заборе была маленькая калитка к соседям.
– Ну, крендец всему. Мафиозо носит больному соседу стейки, – усмехнулся Сэм, направляясь к столу, куда только что понесли блюдо с ароматным мясом. – Не «капо», а задрота убогая.
– У тебя какие-то проблемы, Сэм? – вопрошал Поли, следуя за ним. – В последнее время ты что-то сильно напряжен.
– Да так, – отмахнулся Сэм.
– Знаешь, может быть, Майк иногда действительно выглядит уж слишком душистым, но я не хотел бы попасть к нему на распил, – заметил Поли.
– Это ты о чем?
– Ты не в курсе? – удивился Поли. – Парни в баре целую неделю обсуждали эту тему с Уинслит Эйв и мясной лавкой Вилли.
– А подробней?
– Короче, Майки и эти два жиробаса, Сэл и Вик, разобрали по суставам какого-то высерка. Живьем, мать твою.
– Да ну на…! – изумился Сэм.
– Ага. А коротышка Сил на следующий день после этого покупал у Вилли рубец. Так он когда узнал про эту тему, целую неделю блевал, – рассмеялся Поли.
– А что это за тема с городским советом, которую упомянул Вик? – поинтересовался Сэм.
– Ну, ты вообще не в курсе дел, что ли? – удивлялся Поли. – В каких облаках летаешь?
– Ну и что там?
– Городской совет собирается принять проект по восстановлению старой части Хобокена. Если проект пройдет, Майки планирует вписаться в эту тему. Но это еще только в планах. Хрен знает, как будет. А вообще, насчет скупки земли – это Майк дело говорит.

Возможно, кому-то это и могло показаться диким, смешным или недостойным, как считал Сэм, но Майкл не видел ничего дурного в том, чтобы проведать больного соседа и занести ему пару стейков. Конечно, Майкла и Джино не связывала многолетняя дружба, они, можно сказать, были едва знакомы, но, тем не менее, он очень дорожил этими завязывающимися отношениями. Джино был далеко не таким, как его сосед-жизнелюб. Он был ленив, апатичен, иногда даже труслив, но у него был огромный плюс: он был человеком со стороны, не имеющим никакого отношения к делам Джексона. С Джино можно было говорить о чем угодно, в то время как все разговоры близких друзей Джексона всегда сводились либо к их бизнесу, либо к тому, у кого какая телка на этой неделе. Постоянные разговоры об этом очень раздражали Джексона, а с соседом ему было легко. Он отдыхал от всего этого.
Джино лежал на диване в гостиной своего дома в полном одиночестве. Был ли он в дурном настроении? Определенно, да. Был ли он болен? Нет. Его жена оказалась полной дурой. Она совершенно не понимала, во что могут вылиться их семье все эти посиделки с соседями. Эти Джексоны. Джино скривил лицо. С первого дня знакомства Майкл казался ему весьма порядочным человеком. Возможно, даже гораздо порядочнее, чем большинство из тех людей, которые были известны Джино. И вдруг выясняется, что этот милый парень вовсе не тот, за кого себя выдает. Был ли Джино напуган? Да. Он был напуган. Соседство с таким человеком не могло сулить ничего хорошего. Что если однажды, выглянув в окно собственного дома, он станет свидетелем чего-то ужасного, происходящего на соседском участке? Джино не имел ни малейшего желания быть хоть как-то причастным к людям подобного сорта. Но что делать? Он пребывал в растерянности. За этот месяц они уже достаточно сдружились, и теперь будет крайне неразумно вдруг начать делать вид, что они не знакомы. А постоянно притворяться больным, как сейчас, невозможно. Джино пытался поговорить на эту тему с женой, но когда Гейл узнала о том, кто их сосед, это только пробудило в ней еще большее любопытство и желание сблизиться с соседями. Над опасениями мужа она просто надсмехалась.
Дверь на террасу открылась, и в гостиной появился Джексон с тарелкой в руках. Джино резко приподнялся и с испугом в глазах уставился на нежданного гостя.
Для Джексона, этот взгляд соседа был равносилен тому, чтобы просто сказать «Я знаю, кто ты, парень, и чем ты занимаешься». Ему приходится видеть подобные взгляды по несколько раз на день. Но это ничуть не смутило Майкла. Живущие в Оуквуде начали шептаться о поселившемся в их районе мафиозо чуть ли не с первого дня, и то, что Джино знал об этом, не удивляло Джексона.
– Не вставай, – улыбался Майкл, подходя к Джино.
– Что-то случилось? – вопрошал Джино, пытаясь выдать свой испуг за обеспокоенность.
– Нет. Все в порядке. Просто Гейл сказала, что ты приболел, и я решил зайти к тебе, – объяснил Джексон свое появление. – Вот, принес тебе пару стейков и сосиски, – протянул он соседу тарелку, накрытую салфеткой.
– Спасибо, – растерянно пробормотал Джино.
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше.
– Это хорошо, – улыбнулся Джексон, присаживаясь в кресло.
– Послушай, Майкл, – начал Джино, решив, что сосед зашел не просто из добрых соседских намерений. – Я сожалею, что не пришел на вечеринку.
– Не извиняйся, Джино. Ты же ведь не пришел потому, что приболел, а вовсе не потому, что кое-кто из наших соседей кое-что говорит обо мне. Ведь так?
– А что говорят? – решил сыграть в дурачка Джино. – Ты о чем?
– Да так, говорят всякое, – улыбнулся Майкл. – Знаешь, – задумался он, – хочу, чтобы ты знал. Ты мне очень нравишься. Ты отличный парень. Наши жены сдружились. И я тоже считаю тебя своим другом. Надеюсь, это взаимно.
– Да, конечно, – заверил Джино.
– Ладно, не буду тебе мешать. Если все же надумаешь зайти, заходи. Вечеринка в самом разгаре.
Поднявшись из кресла, Майкл отправился восвояси.
Как только Джексон ушел, Джино расслабленно обмяк на диване. Сосед явно дал ему понять, что избавиться от этого знакомства или постепенно свести его на нет уже не получится. Но зачем такому крутому мафиозо, как рассказывали некоторые знакомые Джино, понадобилось заводить с ним знакомство? Он был простым биржевым брокером, терпящим колоссальное бедствие, несмотря на то, что всячески пытался убедить свою жену в том, будто это всего лишь временные затруднения, вызванные общим спадом экономики в стране.

Глава 5

К дому Джексона один за другим подъезжали автомобили приглашенных гостей. Гости проходили в дом, где их радушно встречали хозяева, дарили принесенные для новорожденной подарки и, оценив папину работу, поздравляли новоиспеченную мамочку с прекрасной дочкой.
После этого они проходили в просторную гостиную, где для них было приготовлено роскошное угощение, и галантные официанты разносили искрящееся в бокалах шампанское.
Мэй очень переживала относительно вкусовых пристрастий приглашенных, но после того, как их сосед Джино Сантимиллия посоветовал ей заказать все в прекрасном итальянском ресторане, все ее треволнения улеглись. Как и любой другой женщине, ей хотелось произвести на приглашенных наилучшее впечатление, чтобы не дать повод для всевозможных пересуд.
– А вот и карета для маленькой принцессы! – с этими словами появился Сэм, занося в дом детскую коляску.
– О, Боже, Сэм, – расплылась в улыбке Мэй. – Да это просто лимузин, а не коляска. Спасибо, – поблагодарила она, чмокнув парня в щеку.
– Все лучшее детям! – следом появился Поли, неся несколько огромных коробок. – К сожалению, дон Сальери не сможет сегодня присоединиться к нам, но он передает свои наилучшие пожелания и посылает вам это, – указал он на самую большую коробку, которую держал в руках. – Тут и от меня кое-что есть, – добавил он, улыбаясь во весь рот.
–Майк, нужно поговорить, – отозвал Сэм Джексона в сторону, пока Поли шутливо беседовал с Мэй.
– Утю-тю, – сюсюкался Поли с малышкой, осторожно взяв ее за ручку.
Малышка, по всей видимости, испугалась появившейся перед ее лицом незнакомой физиономии и начала куксится.
– Поли, она еще слишком маленькая для этого, – смеялась Мэй.
– Да, наверное, – улыбался Поли. – Но вообще дети меня любят, – заметил он.
– Я не сомневаюсь, Поли. Просто дай ей время, – отозвалась Мэй.
Улыбка исчезла с ее лица, когда она заметила невероятную серьезность на лице своего мужа, который о чем-то говорил с Сэмом.
– Майки, ты куда? – взволнованно поинтересовалась она, когда Майкл спешно принялся надевать свое пальто.
– Извини, малышка, но мне нужно срочно уйти, – пояснил он.
– Но, Майкл! – пыталась возразить Мэй.
– Дон Сальери просит меня прийти к нему. Я должен, Мэй. Я ненадолго, так что веселитесь пока без меня, – Майкл поцеловал жену на прощание и вышел из дома.
Подъехав к бару «Сальери», Майкл оставил машину на стоянке у Ральфи и вошел в заведение через черный вход.
– Привет, Майки! – радостно приветствовал Луиджи появившегося гостя, выходя из-за стойки и по-дружески обнимая его. – Давно тебя не было видно.
– Я тоже рад тебя видеть, старина, – отозвался Майкл, похлопав Луиджи по спине. – Как ты?
– Да все хорошо. Но, сказать честно, мне очень не хватает Мэй, – признался старик. – Она была здесь как маленькое солнышко. Но теперь она настоящая леди. Как у нее дела? Как малышка?
– Все отлично, Луиджи, – улыбнувшись, ответил Майкл. – Дон Сальери у себя?
– Он ждет тебя у Винченцо, – ответил Луиджи, и лицо старика вмиг помрачнело.
– Что случилось? – обеспокоился Майкл, заметив эту перемену.
– Дон тебе все объяснит, – Луиджи вернулся за стойку.
Выйдя обратно из бара тем же путем, что и вошел, Майкл поднялся по боковой лестнице соседнего здания и вошел во владения оружейника.
Обстановка царила крайне напряженная. Двое мужчин молча сидели за столом с почерневшими от великого горя лицами. На столе стояло большое блюдо с круглым хлебом, солонка, головка чеснока, кувшин с вином, три стакана и три тарелки. На краю стола лежало охотничье двуствольное ружье с обрезанным стволом. На Сицилии такое оружие называли «Лупара». Если кого-то убивали из такого оружия, то всем сразу становилось ясно, в чем дело.
Ничего не спрашивая, Майкл сел за стол. Вопросы были излишни. Ему была ясна суть дела, он не знал лишь имени.
– Вчера у нас сорвалась очередная сделка. Ты, наверное, уже слышал? – начал дон Сальери.
Майкл утвердительно кивнул.
Одна из команд Сальери была полностью уничтожена вместе с ее боссом. Это был тяжелый удар.
– Мы потеряли восемь человек и весь груз, – злобно вещал Сальери. – Это война, и она захлестывает нас выше макушки. Морелло уже привлек на свою сторону прокурора, и тот сейчас усердно под нас копает. Кроме того, он в хороших отношениях с советником, сына которого ты шлепнул, Майк. Так что на нас теперь напустят и фараонов.
– У них ничего на нас нет, – отозвался Джексон.
– А вот и не угадал, – раздраженно рявкнул Сальери. – Нам стало известно, что одна из жен наших ребят вступила в сговор с Федералами и уговорила своего мужа пойти свидетелем против нас. Так что у прокурора нынче праздник.
– Вот дерьмо, – выругался Майкл, – И кто это?
– Фрэнк Колетти, – с невероятной болью на сердце ответил дон. – Больше двадцати лет я знал Фрэнка. Вместе мы достигли многого. Но он нарушил «Омэрту».
– Вы уверены в том, что Фрэнк действительно…, – начал было Майкл, засомневавшись.
– Вчера Фрэнк сдал все наши конторские книги, – оборвал его Сальери. – Эти книги дадут прокурору кучу улик против нас. Но без Фрэнка они бесполезны. Нужно как можно быстрее найти Фрэнка, его семью и вернуть книги. Иначе нам всем крышка.
Внутри Джексона все закипело от ярости, кровь ударила в лицо. То, что он должен был сделать, не лезло ни в какие ворота. Одно дело убить стукача, а другое – лишить жизни целую семью. Семью лучшего друга. Его жену, его дочь, которой было всего одиннадцать лет. Это было бесчеловечно. Но если он не сделает этого, тогда кто-то придет за ним, за его женой и дочерью. От этих размышлений можно было сойти с ума.
Дон Сальери взял хлеб, отломил от краюхи три куска, натер их чесноком и разложил на три тарелки. Затем он разлил по стаканам вино из кувшина. Все трое взяли по куску и одновременно обмакнули в солонку. Откусив по половине от своих кусков, мужчины выпили половину вина из стаканов.
Когда членам Уважаемого Общества было нужно принять важное решение, они всегда садились за стол. Хлеб за этим столом означал сплоченность, чеснок – молчание, соль – мужество, вино – кровь. Еще одна старая традиция. Майкл слышал об этом, но никогда не думал о том, что ему самому придется принять в этом участие.
– Теперь иди, но возвращайся, чтобы закончить трапезу, – обратился к Джексону Сальери.
Майкл поднялся, молча взял обрез со стола и, спрятав его под пальто, вышел.
– Черт побери. Что ты натворил, Фрэнк? – едва слышно проговорил дон, зажмурившись от душевной боли. Его лицо исказилось в горестной печали, казалось, он вот–вот разрыдается. – Ты же был мне как брат…

Найти Фрэнка было теперь не так просто, но в таких случаях всегда находится кто-то, кто что-то видел или слышал. Пришло время навестить пару своих осведомителей. Первым на очереди оказался «Большой» Биф из Чайна Тауна, но оказалось, что он ничего не знает об этом деле, и Джексон решил расспросить «Малыша» Тони, который частенько крутился у музея на центральном острове.
– Я не знаю, где они держат Фрэнка и его семью, – начал Тони после того, как Майкл задал ему пару вопросов, – но могу сказать, что один мешок с дерьмом болтал, будто Фрэнк просил у Федералов защиты. Ну, знаешь, сейчас у них появилась эта новая фишка… Как ее там…
– Программа по защите свидетелей, – подсказал Майкл.
– Ну, да, точно. Я же и говорю.
– И где я могу разыскать этот мешок с дерьмом?
– Этого парня зовут «Придурок» Джо, потому что он полный идиот. Он постоянно околачивается под мостом «Джулиано», недалеко от мастерской Бертони. Ты его легко узнаешь. Он абсолютно лысый.
Еще немного поколесив по городу, Джексон остановил машину у моста «Джулиано» и дальше пошел пешком. Спустившись под мост, он увидел, как и говорил Тони, совершенно лысого парня, который разговаривал с несколькими другими парнями. У него даже на лице было написано, что он полный придурок. Весьма неприятная наружность.
– Эй! Ты случайно не Джо? – обратился к лысому Майкл, подойдя ближе.
Ребята, с которыми тот только что разговаривал, быстро ретировались, увидев парня, который, судя по всему его щегольскому виду, скорее всего, принадлежал к мафиозным структурам.
– Ты ошибся, приятель, – отозвался лысый. – Я Пит.
– Ну, тогда я Джордж, – отозвался Майкл и подошел к нему вплотную.
– Жалко тебя, – отозвался тот.
– Может быть, у тебя есть брат-близнец по имени Джо? – с усмешкой поинтересовался Джексон.
– Мои братья – не твое собачье дело, – огрызнулся лысый.
– Ладно. Мне чертовски нужно поговорить с этим Джо, и побыстрее, – став серьезным говорил Майкл.
– Да я не знаю этого мужика, – упирался лысый.
– Мне некогда здесь с тобой шутки шутить. Дело чертовски серьезное.
– Если серьезно, то не пошел бы ты отсюда? – начал грубить лысый.
– Полегче, – предупредил его Джексон. – Я не уйду, пока не выясню где этот Джо.
– Трудное дело, Джордж, – усмехнулся лысый. – Мне мама всегда говорила: «Джо, не разговаривай с незнакомцами на улице и не бери у них конфет».
– Ну, вот. Что я и говорил, – усмехнулся Майкл. – Ты и есть Джо.
– А не пошел бы ты? – вновь грубил лысый.
– Я хочу знать, где фараоны держат Фрэнка, друга Сальери. Для этого мне нужен ты.
– Ни хера я не знаю. Какой козел тебя послал?
– Не пытайся надуть меня, Джо. Быстро вспоминай, – стал раздражаться Майкл.
– Господи, я же сказал тебе, козел, что ничего не знаю. Вали отсюда.
– Хочешь, чтобы было по-плохому? А? – разминая пальцы рук, спросил Джексон. – Давай, Джо. Вспоминай.
– Иди к черту ко…
Лысый не успел закончить очередное ругательство как кулак Джексона впечатался ему в морду.
– Ладно, ладно. Я все расскажу. Только не бей меня, – забормотал Джо.
– Я весь во внимании.
– Фрэнк договорился с этими ублюдками, что он отдаст им конторские книги, а они переправят его в Европу. Лучше поторопись. Он сегодня уже слиняет, – выкладывал как на духу Джо. – Они держат его в одном месте. В дубовой аллее, напротив теннисного корта.
Это удивило Джексона. Это место находилось всего в нескольких шагах от его дома.
Когда Майкл прибыл на место, двое охранников, приставленных к Фрэнку, выводили его из дома и усаживали в бронированный автомобиль.
– Фрэнк один? – удивился про себя Майкл, не заметив его жены и дочери.
Задержись Джексон еще хоть на мгновение, и было бы уже поздно. Сейчас он ничего не мог сделать. Оставалось лишь проследить, куда собираются отвезти Фрэнка и уже там сориентироваться по ситуации. Стараясь не светиться, дабы не вызвать подозрения, но в то же время не упуская их из вида, Майкл поехал вслед за автомобилем спецслужб. Конечной точкой их путешествия оказался аэропорт. Несмотря на то, что Лост-Хевен был далеко не маленьким городом, аэропорт был на удивление невелик. Всего два небольших одноэтажных здания для нужд пассажиров, несколько ангаров для самолетов и несколько гаражей для служебного транспорта. Всю остальную и довольно немалую площадь занимало взлетное поле с несколькими полосами.
Автомобиль спецслужб остановился у центрального здания, где проходила продажа билетов и регистрация пассажиров, откуда те следовали прямо вдоль взлетного поля в следующее здание, где находился зал ожидания. Двое охранников вывели Фрэнка. Несколько минут они о чем-то говорили на улице. Фрэнк им что-то сказал, и те стали тревожно оглядываться по сторонам. По всей видимости, тот заметил сидевшего в одной из только что припарковавшихся машин Джексона, и сообщил об этом охране. Как только они скрылись в центральном здании, Майкл вышел из машины и направился следом за ними. Из здания неожиданно, в панике и чуть не сбив Джексона с ног, выбежал какой-то человек. Это было сигналом того, что парни, вошедшие в здание, достали пушки. И, возможно, сейчас они притаились в укромных уголках, поджидая его появления. Это было непохоже на действие спецслужб. Вряд ли они стали бы открывать пальбу в помещении, где куча народу. Остановившись у раскрытой двери в здание, Джексон извлек оружие и, присев на корточки, быстро заглянул внутрь и тут же спрятался обратно. Мимолетным взглядом он успел заметить вооруженного парня за стойкой регистрации, а еще один метнулся за колонну справа от него. Кроме этого, он заметил Фрэнка в окружении ребят из спецслужб, которые торопливо выводили его в двери с другой стороны здания.
Набрав в грудь как можно больше воздуха, Джексон вновь заглянул в здание и, сделав несколько прицельных выстрелов, сразил парня за стойкой. Теперь он мог проникнуть внутрь, скрываясь за одной из колонн на входе. Той самой колонной, за которой с другой стороны прятался противник. Оба парня, нервно сжав оружие в руках, резко выглянули из-за укрытия и столкнулись взглядом друг с другом. Победил тот, чья реакция оказалась быстрее, и это явно был не тот парень. Очередной выстрел заставил Джексона вновь спрятаться за колонну. У противоположной стены, укрываясь за скамейкой, был еще один. Перезарядив кольт, Майкл притаился, выжидая, когда тот высунется, чтобы в очередной раз произвести несколько выстрелов. Ждать его пришлось недолго.
Эти мертвые парни явно были не из спецслужбы. «Неужели это люди Морелло»? – мелькнуло в голове Майкла. Но рассуждать на эту тему было не время. Выйдя из главного здания на сторону взлетного поля, Майкл немного пробежал по дороге по направлению к залу ожидания и остановился, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить, куда же увели Фрэнка. Со стороны ангара послышалась автоматная очередь. Метнувшись в сторону, Джексон скрылся за зеленой изгородью. Она не защитила бы его от пуль, но, по крайней мере, не дала бы противнику возможности понять, где именно находится мишень. Распластавшись по земле, Майкл подполз к концу ограждения, осторожно выглянул и тут же выстрелил в целящегося гораздо выше противника. Тот завопил от полученного ранения и выронил свой автомат. Еще один выстрел – и тот был уже мертв. Поднявшись на ноги, Майкл подбежал к нему и забрал у того оружие, тем более что ему оно все равно уже не понадобится. «Вот это по мне», – мысленно улыбнулся Джексон. Единственный недостаток этого оружия заключался в его размере. Такое не поносишь под пальто и уж тем более под пиджаком. Но мощь у него была что надо. В ангаре Майкл натолкнулся еще на нескольких ублюдков. Разобравшись с ними так же, как и с остальными, Джексон огляделся по сторонам и, не обнаружив больше никого, кроме трупов, двинулся дальше. Впереди был ряд гаражей для служебной спецтехники. Пройдя вдоль крайнего гаража, Майкл остановился и осторожно выглянул из-за угла. Там он увидел машину и стоящих возле нее двух людей. Один из них, держа наготове автомат, оглядывался по сторонам. Вторым был Фрэнк.  Майкл прицелился и выстрелил в охранника Фрэнка. Охранник упал. Достав из-под пальто обрез, Джексон смело направился к Фрэнку. Тот и не думал убегать, продолжая стоять на месте.
Охранник был ранен, но далеко не мертв. Видя, что Джексон стоит к нему спиной, он приподнялся и уже намеревался выстрелить тому в спину, но Фрэнк заметил это.
– Сзади, Майк! – выкрикнул он. Они все еще были друзьями, несмотря ни на что.
Майкл резко развернулся и тут же выстрелил в охранника, разнеся его грудь в клочья из обреза. А ведь Фрэнк мог и промолчать.
Повернувшись обратно к Фрэнку, Джексон наставил на него оружие. Это была его работа. Таков был приказ дона Сальери.
– Фрэнк, – глядя на друга, произнес Майкл.
– Майкл, – отозвался Фрэнк. Он вовсе не был напуган и не собирался молить о пощаде. И он не надеялся, что Джексон пощадит его после того, как он фактически спас его шкуру.
– Фрэнк, – вновь повторил Майкл и почувствовал, как сердце его разрывается от боли, ведь они же были друзьями. Он любил Фрэнка. Любил как отца. – Меня послал дон, и ты знаешь, зачем.

Проведав свою малютку и убедившись, что она мирно спит в своей колыбельке, Мэй покинула спальню и вернулась обратно в гостиную. Радушно улыбаясь, она прошлась между гостями и присела в свободное кресло. На часах было уже почти десять вечера, веселье было в самом разгаре, и никто не собирался уходить. Мэй чувствовала себя жутко уставшей. Хотелось покоя и тишины. Возможно, если бы Майкл был рядом, она чувствовала бы себя более воодушевленно, но он до сих пор не вернулся. Это заставляло ее тревожиться, как и то, что близкая ей семья Колетти так и не пришла на этот праздник. Что с ними могло случиться? Мардж ни за что не пропустила бы это торжество просто так. Мэй несколько раз звонила им домой, но трубку никто не брал. Она пыталась поговорить с Поли, но и он не смог ей ничего ответить.
Откинувшись в кресле и закрыв глаза, Мэй стала быстро погружаться в сон.
– Эй, проснись, – послышался тихий голос у самого ее уха, и чья-то рука едва коснулась ее плеча.
Слегка вздрогнув, Мэй открыла глаза. Перед ней стояли Гейл и ее муж Джино.
– Устала, бедняжка? – улыбнулась Гейл.
– Немного, – улыбнулась в ответ Мэй.
– Смотрины удались на славу, – заметил Джино.
– Не без вашей помощи, ребята. Эта ваша идея с «Италониссимо» просто чудо. Я вам так благодарна.
– Ну, я просто подсказал ресторан с отличной итальянской кухней, – отозвался Джино. – Всегда рад помочь хорошим соседям, тем более, если они мои друзья.
– Спасибо, Джино, – еще раз благодарила Мэй, поднимаясь из кресла.
– Ну, – начала Гейл, – время уже позднее…
– Только не говорите, что вы уже уходите, – опечалившись, прервала Мэй подругу.
– Уже действительно поздно, – начал Джино. – Дети, наверное, уже свели с ума мать Гейл. Эти два сорванца просто вулкан. За ними глаз да глаз нужен.
– Мэй, ты даже не представляешь, какое счастье, что у тебя родилась дочка, – улыбалась Гейл.
– Останьтесь еще хотя бы ненадолго, – упрашивала Мэй.
– Ну, если только совсем ненадолго, – поддалась Гейл.
В центр гостиной вышла изрядно подвыпившая женщина и, постучав вилкой о заполненный шампанским бокал, привлекла внимание окружающих.
– У меня есть тост! – объявила она. – Мэй! – женщина слегка вытянула шею в поисках хозяйки дома. – Иди сюда, дорогая! – позвала она, заметив Мэй.
Мэй последовала зову и вышла в центр зала.
Франческа Поллучи была миловидной женщиной, но ее пристрастие к алкогольным напиткам соискало ей не самую лучшую репутацию. Даже ее лучшие подруги Присцила Бокко, невеста Карло Сотти, и Софи Чеонезе, слывшие первыми сплетницами, считали, что у этой женщины между мозгом и ртом нет фильтра.
Взяв наполненный бокал с подноса у появившегося радом с ними официанта, Франческа подала его Мэй.
– Я хочу произнести тост! – вновь объявила женщина. – Хочу поднять этот бокал за чудесную хозяйку этого дома, которая подарила своему мужу столь милое дитя. Я уверена, что не последнее, ибо не соблазниться этой женщиной просто невозможно, учитывая ее талант относительно столь щепетильного дела, в котором, уверена, не сомневается ни один из присутствующих здесь мужчин.
От этих слов улыбка слетела с лица Мэй, так же как и с лиц гостей, которые стали недоуменно переглядываться между собой.
– Что несет эта курица? – возмутился Поли, обращаясь к стоявшему рядом с ним Сэму.
Тот пожал плечами в ответ, и оба парня перевели суровые взгляды на стоявшего недалеко от них Тома Поллучи, мужа Франчески. Ему стоило остановить жену, но он просто молча наблюдал за происходящим.
– Когда я смотрю на эту пару, я думаю, – продолжала Франческа, – Боже! Майки невероятно отважный человек. Не каждый день можно встретить мужчину, способного плюнуть на всевозможные предрассудки и взять в жены принцессу красных фонарей. Ты должна гордиться своим мужем, Мэй. За тебя, дорогая, и за Майки! – наконец, закончила Франческа и присосалась к бокалу.
Мэй слушала все это и чувствовала себя невероятно униженной, облитой грязью с головы до ног. Слезы наворачивались на глаза, и от пристальных взглядов онемевших гостей становилось больно и душно. Она прекрасно понимала, о чем они все думают, и это было унизительно. Мэй хотелось выплеснуть это шампанское прямо в скривившееся в довольной глупой ухмылке лицо Франчески, но вместо этого она разжала пальцы, и бокал выпал из руки, со звоном разбившись о пол.
– Извините, – едва слышно выдавила из себя Мэй и выбежала из гостиной, скрывшись от гостей на кухне.
Не совсем понимая, о чем говорила эта женщина, но видя по обстановке, что произошло что-то не то, Гейл поспешила за подругой.
Проводив Мэй взглядом, собравшиеся в гостиной обернулись в сторону Тома Поллучи. Они, казалось, даже отступили от него, словно сторонились, не желая быть хоть как-то причастными к происшедшему.
Из общей массы гостей вышел Поли, и, подойдя к Поллучи, попросил его выйти с ним на задний двор дома.
– В чем дело, Поли? – прикинулся дурачком Поллучи.
– Это я хочу знать, в чем дело? – довольно серьезно задал встречный вопрос Поли, нависая над Томом, как каменная глыба. – Ты пять минут как в организации, а от тебя уже неприятности.
– Какие неприятности? – изумился Том, хотя прекрасно понимал, что из-за своей жены может оказаться в весьма неприятной ситуации. – Я ничего не делал.
– Ты только что нанес оскорбление жене Майки, – пояснил Поли.
– Да ну на… Это Франческа.
– Франческа твоя жена, и ты отвечаешь за нее.
– Послушай, Поли, Франческа просто тупая баба. Я предупреждал ее, чтобы она не раскрывала рот. Она напилась. Это был просто пьяный бред, хотя в нем много правды.
– Какой еще такой правды?
– Ну, насчет Мэй, – уточнил Том с усмешкой на лице. – У нее во рту, наверное, полоскала свой каноле вся наша братва. Она и тебе, поди, не раз делала минет за пару баксов? – посмеивался Поллучи.
– Ты что несешь, урод? – вскипел Поли в приступе ярости и, схватив Тома за грудки, с силой пригвоздил к стене дома. – Слушай сюда, мудозвон, – гневно прошипел он. – Я сделаю вид, что не слышал этого. Но если кроме меня подобное дерьмо слышал еще кто-то, то я и ломаного гроша не дам за твою тупую башку, когда это дойдет до Майки.
– И что он мне сделает? Я член организации.
– Задрота ты убогая, а не член организации. Тебя взяли в организацию лишь потому, что Майки решил взять тебя под свое крыло. А сделал он это потому, что я замолвил за тебя слово. Теперь он твой «Капо», и если ты плохо въехал в тему, то я тебе напомню. Твой «Капо» для тебя не просто босс, он твой Бог. Так что, как бы там ни было, и как бы ты там ни думал себе, его жена для тебя все равно что Дева Мария. И твоя баба должна ей руки целовать. Так что в твоих же интересах поставить своей курице фильтр в хлебало. Capisci?
– Я все понял, Поли.
– А теперь ты пойдешь и извинишься перед Мэй за выходку своей жены.
– Я? Какого черта, Поли? Пусть Франческа извиняется. Это был ее бред.
– Нет, Том. Ты и только ты. Ты позволил своей бабе допускать такие мысли. Тебе и извиняться. И учти, теперь ты на контроле, и я лично буду следить за всем, что ты делаешь, потому как Майки мой друг. И я не хочу, чтобы у моего друга были проблемы, связанные с тобой.

Плюхнувшись на стул у обеденного стола, Мэй закрыла лицо ладонями и расплакалась.
– Мэй, дорогая, что случилось? – взволнованно спрашивала Гейл, вошедшая буквально следом за ней.
– Люди такие лицемеры. Они пришли в наш дом, они едят нашу еду, пьют наше вино… Я не сделала им ничего плохого. За что все это? Такое может случиться с кем угодно. С любой из них. Почему так?
– Мэй, я не совсем понимаю, что происходит, но ты не должна обращать внимание на слова какой-то пьяной коровы, – утешала ее Гейл.
– Нет, Гейл. Это не просто слова пьяной коровы. Это как  плевок в лицо мне, а, значит, и моему мужу. Франческа сказала то, о чем они все думают. То, что они говорят за нашей спиной. Они все до единого думают так, но не говорят это вслух, потому что не хотят оскорбить моего мужа, а некоторые молчат еще и потому, что боятся его.
– Думают что? – еще больше не понимала Гейл.
Мэй подняла взгляд на подругу и уставилась на нее в раздумье.
– Да не важно, – принялась она утирать слезы. – Я просто очень устала.
На кухню вошел Том Поллучи. Он сделал несколько шагов в сторону Мэй и остановился.
– Ну, ладно. Нам пора уходить, – в некотором замешательстве проговорила Гейл. – Я позвоню тебе, завтра, – добавила она и поспешила удалиться.
– Мэй, – начал Том, как только они остались одни, – мне очень жаль, что так вышло. Ну, ты же знаешь Франческу. Она выпила лишнего. Ты же понимаешь.
–Да. Я понимаю, – отозвалась Мэй.
– Такое с каждым может случиться, – пытался подобрать слова Поллучи. Извиняться перед этой женщиной, было для него настолько унизительным, что даже пересохло в горле. От этого голос его дрожал и срывался.
Мэй смотрела на этого парня, который, скорее всего, считал себя очень крутым, и, слушая, как он с трясущимися от страха коленками мямлит в попытке найти оправдание, нет, не своей жене, а самому себе, чувствовала невероятное отвращение и в то же время гордость за то, что ее муж никогда не окажется на его месте.
– Такое может случиться с каждым, – покачала головой Мэй, повторив его слова.
– Я действительно очень сожалею и приношу свои искренние извинения за происшедшее. Если вдруг что-то понадобится или я смогу сделать что-то, чтобы как-то…
– Все нормально, Том, – улыбнулась Мэй, прервав его.
– Правда? – улыбнулся в ответ Поллучи и слегка занервничал, не зная, что делать, уйти или сказать еще что-то, чтобы инцидент можно было считать полностью исчерпанным.
– Да, все нормально.
– Вечер был замечательный, – добавил он. – Еда просто отличная.
– Спасибо, Том.
– Малышка просто чудо. Такая спокойная.
– Угу, – расплылась Мэй еще в большей улыбке.
– Жаль, что Майки не было. Он – мужик что надо. Вы отличная пара.
– Спасибо, Томми.
– Ну, нам уже пора. Спасибо за вечер.
– Вам спасибо.
– Ну, я пошел, – вновь улыбнулся Том, указав рукой на дверь.
Мэй кивнула.
– Пока, – попрощался Поллучи и вышел с кухни.
– Тряпка, а не мужик, – с отвращением прошептала Мэй.

Вернувшись обратно в гостиную, где гости вновь пришли в себя после искрометного выступления миссис Поллучи и принялись, как и до всего этого, выпивать и угощаться, Том разыскал свою жену и, схватив ее за руку, буквально волоком потащил за собой.
Присцила Бокко и Софи Чеонезе взглядом проводили свою подругу. Теперь им будет о чем посудачить всю следующую неделю.
– Боже, эта Франческа, – с наигранным сочувствием по отношению к хозяйке дома, выдохнула Присцила, обращаясь к Софи.
– Ну, – рассудительно произнесла Софи, – она осмелилась сказать то, о чем мы все думаем.
– Думать можно о чем угодно, но не всякое можно говорить, – заметила Присцила.
– Она алкоголичка. Что с нее взять? – усмехалась Софи. – Бедный Том, такой позор.
– Я бы сказала, бедный Майки, – с улыбкой на лице сочувствовала Присцила хозяину дома. – О его жене говорят такие вещи. Когда я узнала о том, что она была проституткой, я была в шоке.
– Ну, даже в этом можно найти что-то хорошее, – заметила Софи. – По крайней мере, ему не придется идти в бордель, когда захочется чего-то большего, чем обыденный брачный перепихон под одеялом. Он просто попросит жену сделать то, чего ты никогда бы не сделала своему Карло.
– Ну, если бы на его месте оказался Майки… Кто знает, на что бы я согласилась, – загадочно улыбнулась Присцила и отпила из бокала, который держала в руке.
– И не мечтай об этом, – усмехнулась Софи. – Майки весьма серьезно относится к узам брака. К тому же, он безумно любит свою Мэй.
– Да я знаю, но… Боже, если бы я тогда не была такой глупой, я сейчас была бы на месте его жены.
– У тебя что, что-то было с Майки? – заинтересованно приподняла бровь Софи.
– Ну не то чтобы было. Пару раз подвозил меня до дома. Это было еще давно. Когда мы только начали встречаться с Карло. Я явно ему нравилась.
– Так у вас ничего не было?
– Нет. Но могло бы быть, если бы я не сглупила.
– Кстати, ты знаешь, что родители Майки гуталины? – поинтересовалась Софи.
– Да ну, – удивилась Присцила. – Я думала, что он просто такой смуглый. Он не похож на гуталина.
– Метис. Кто-то там в родне у них был белым. Когда Мэй ходила беременной, некоторые парни даже делали ставки на то, какого цвета родится ребенок.
– Какой ужас. Откуда тебе это стало известно?
– Сэм сказал.
– Сэм? Сэм Ломано?
– Угу.
– С какой это радости Сэм Ломано что-то говорит тебе? – усомнилась Присцила.
– С такой радости, – отозвалась Софи, загадочно закатив глаза.
– О Боже, Софи. У тебя роман с Сэмом? А как же Сэл?
– А что Сэл? – возмутилась Софи. – Сэл просто жирный ублюдок, который думает только о жратве. Ты только посмотри на эту жирную свинью, – слегка качнула головой Софи в сторону громоздкого мужчины стоящего у стола с закусками. – Весь вечер не отходит от стола.
Присцила взглянула на Сальваторе Чеонезе, который задумчиво смотрел на свою тарелку в руках.
– Уверена, он сейчас думает, чтобы еще сожрать, – с отвращением продолжила Софи. – Меня просто тошнит от этой жирной туши. А Сэм... Сэм знает, чего хочет женщина. Он такой… В особенности когда его губы опускаются ниже моей талии, – вспоминая об этом, Софи страстно закусила губу.
– Сэм делает это? – невероятно удивилась Присцила.
– Да он просто мастер этого дела, – заверила Софи. – Только никому ни слова. Я тебе, как лучшей подруге, сказала. Если Сэм узнает, что я кому-то говорила…
– Не переживай, дорогая. Я все понимаю. Хотя, сказать честно, мне не совсем ясно, что в этом такого запрещенного?
– О Боже, Присц. Наши мужчины слишком щепетильны. Все эти их кодексы чести, Омэрта, глаз за глаз, кровь за кровь и прочая лабуда, сведут их с ума. Такая чушь. Считают, что если мужчина делает это женщине – он делает это всем. А, значит, он финок. Я умоляю, такая чушь.

Выведя Франческу из дома, Том затолкал ее в машину.
– В чем дело, Томми? – заплетающимся языком спросила Франческа, когда ее муж уселся на место водителя.
– Вечеринка закончена, – зло отозвался Том.
Он буквально сгорал от переполняющего его гнева за тот позор, который ему только что довелось испытать.
– Разве? – с наивным выражением лица спросила Франческа.
– Фрэн, ты что делаешь? – уставившись на жену и сжимая кулаки, пытаясь сдержать себя, вопрошал Том.
– А что я делаю? Что все так всполошились? Не понимаю.
– Не понимаешь?! – завопил Том и силой ударил жену кулаком в лицо. – Не понимаешь?! Тварь! Ты все, все испортила! Сука! Ты и твой поганый язык все время все портят!
– Томми! Томми! Пожалуйста, не бей меня! Ты же сам говорил, что…
–– Что?! Что я тебе говорил?! – вопрошал Том, продолжая избивать жену. – Я тебя просил, чтобы ты выперлась с этим сраным тостом?! Ты все, все запорола!
– Томми, пожалуйста, – сквозь слезы умоляла Франческа. – Я не хотела. Я не хотела!
– Но ты сделала это! – он вновь хотел ударить жену, но остановился. – Я только месяц назад вступил в организацию. Ты знаешь, как я долго стремился к этому. И вот меня взяли. А теперь из-за твоего блядского языка меня поставили на контроль, и этот ушлепок Поли Джанолла будет следить за каждым моим шагом. Но позорней всего то, что мне пришлось извиняться перед этой узкоглазой букъяк, а она смотрела на меня так, словно я обосранный ботинок.
– Мне очень жаль, Томми, – сквозь слезы прошептала Франческа.
– Жаль! – вновь вскипел Том. – Тебе, блядь, просто жаль?!
– Если я могу что-то сделать, как-то исправить это… Только скажи, я все сделаю.
– Что ты можешь? Ты с собственным хавальником не можешь справиться. Тварь.

Вернувшись домой, Джино и Гейл поднялись в свою спальню.
– Наконец-то я дома, – промолвил Джино с таким чувством, словно уже и не надеялся вернуться. – Я думал, что этот вечер никогда не закончится, – вздохнув с облегчением, он рухнул на кровать.
– Я думала, тебе понравилась вечеринка, – отозвалась Гейл, садясь за туалетный столик.
– Гейл, я тебя умоляю, – отозвался Джино. – У меня весь вечер было такое ощущение, словно меня голым задом посадили на кактус.
– Успокойся, – усмехнулась Гейл. – Там были вполне приличные и милые люди.
– Приличные и милые люди? – поднялся в постели Джино. – Эти люди из Мафии, Гейл! Огромная толпа убийц и вымогателей! – с каким-то отвращением заявил он.
– И что? – безразлично отозвалась женщина.
– И что?! – удивленно переспросил Джино. – Из-за таких, как они, все думают, что каждый итальянец – бандит! Они позорят мою нацию!
– Мамма-миа, Джино! – с ноткой удивленного возмущения воскликнула Гейл. – Только не говори, что тебя это действительно беспокоит. Ты только что был в доме одного из них, и если судить по выражению твоего лица, ты был вполне доволен. Теперь-то что не так?
– Майкл не итальянец, – отозвался Джино.
– И что? Ты презираешь его меньше? Да, он не итальянец, но эти люди – его друзья, и все они итальянцы. И занимается он тем же, чем и они. Так что он один из них. И если тебя беспокоит соседство с бандитом, как ты говоришь, то какого черта ты поперся на эту вечеринку?
– Я пошел только потому, что Майкл пригласил нас лично. Если бы мы не пошли, это выглядело бы как неуважение с нашей стороны, а эти парни весьма не любят, когда их не уважают.
– Ну, конечно! – усмехнулась Гейл. – Джино Сантимиллия убит гангстерами за то, что отказался пойти на вечеринку к своему соседу-мафиозо! Ты слишком много о себе мнишь.
– Ты слишком плохо знаешь, на что способны эти люди.
– Джино, будь честен хотя бы по отношению к себе. Если бы ты действительно не хотел идти, то нашел бы массу причин, чтобы не делать этого. Так же, как находишь причины для того, чтобы не ходить на работу.
– Я хожу на работу. Иначе кто бы содержал тебя?
– Не смеши меня. Того, что ты зарабатываешь, едва хватает на то, чтобы свести концы с концами.
– У меня временные трудности, но скоро все изменится. И вообще, какое это может иметь отношение к нашему соседу?
– На самом деле ты очень хотел пойти на нее. У тебя просто задница чесалась встретиться лицом к лицу с этими людьми. Ты даже проявил инициативу и предложил услуги ресторана Джованни.
– Джо мой друг. В последнее время его дела тоже идут не самым лучшим образом, и я просто решил помочь ему заработать немного денег. И потом, я тоже кое-что с этого буду иметь.
– Ну вот! – удивленно воскликнула Гейл. – Эти люди позорят твою нацию! Зачем же ты берешь их деньги?
– Это совсем другое, Гейл. Я никого не убил и не ограбил.
– Знаешь, Джино, может быт, они и бандиты, но они не гадят там, где едят, в отличие от некоторых.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты двуличный лицемер, Джино, – поставила точку на разговоре Гейл, выходя из комнаты.

Было почти три часа утра, когда Майкл вернулся домой. Мэй слышала, как он вошел в дом, но не вышла к нему навстречу. Теперь все беспокойство за него ушло, а его место заняла обида за то, что он оставил ее наедине со всеми этими людьми, и ей пришлось стерпеть то унижение, которому она была подвергнута. Хотя, с другой стороны, она понимала, что его вины в этом нет.
Майкл вошел в спальню, тихо открыв дверь.
– Привет, – улыбнувшись, обратился он к жене, которая читала книгу при свете ночника, сидя на постели.
Та даже не взглянула на него. Иногда она могла быть просто невыносима. Но хуже всего было то, что любую ситуацию она могла вывернуть так, что ее муж начинал испытывать глубокое чувство вины, даже если был абсолютно прав.
Майкл подошел к детской колыбельке и, склонившись над спящей малышкой, расплылся в нежной улыбке. Осторожно, не желая потревожить ее сон, он нежно погладил кончиком пальца ее по щечке. Вновь выпрямившись, он сбросил пиджак и снял галстук.
– Как прошел вечер? – вновь попытался он заговорить с женой.
– Если бы для тебя это было важно, ты присутствовал бы на нем, – отозвалась Мэй, перелистывая страницу в книге.
Приняв это как укор, Майкл тяжело вздохнул, с минуту молча смотрел на жену, затем принялся расстегивать пуговицы на рубашке.
– Мардж и Фрэнк так и не пришли. Я звонила им несколько раз, но никто не брал трубку. Я беспокоюсь.
– Ты слишком много беспокоишься в последнее время, – безразлично отозвался Майкл. – Возможно, они не смогли, – добавил он, видя пронзительный взгляд жены, вызывавший в нем некоторую нервозность в предчувствии того, что она может узнать то, чего знать не должна. Ему и самому хотелось бы забыть это навсегда.
– Мардж обязательно предупредила бы меня, если бы они не смогли, – Мэй закрыла книгу и отложила ее на тумбочку. – Как прошла работа?
– Хорошо, – отозвался Майкл. – Пришлось завалить с десяток клиентов. Так что все прошло просто отлично, – с какой-то издевкой в голосе поведал он.
– Это не смешно, Майкл.
– Но ведь ты именно это хотела услышать.
– Нет.
– Тогда зачем спросила?
– Да, Господи ты, Боже мой. О чем тебя вообще можно спрашивать? Не спрашивай это, не спрашивай то. Я просто пытаюсь поговорить с тобой. Всего-то, – возмутилась Мэй.
– Хочешь поговорить? Давай. Но не здесь. Сара спит, – ответил Майкл и вышел из комнаты.
Мэй поднялась и, накинув халат, последовала за ним.
– Мэй, я тебе уже неоднократно говорил, никогда не задавай мне вопросов касательно моего бизнеса, – спускаясь по лестнице, говорил Майкл.
– Майки, ты что, действительно думаешь, что жены других парней не знают, чем на самом деле занимаются их мужья? – спрашивала Мэй, входя на кухню следом за мужем. – Не будь таким наивным.
– Мне насрать, что знают жены других, – отвечал Майкл, наливая себе вина. – Мне это не интересно.
– С тех пор, как ты получил повышение, тебя вообще ничего не интересует, кроме твоего гребаного бизнеса.
– Ну, вот. Опять двадцать пять, – усмехнулся Майкл. – Мэй, мы все это уже проходили, и ты опять все начинаешь заново. То тебя беспокоило одиночество в окружении дорогих украшений и нарядов. Тебе не хватало общения, и ты вдруг решила, что тебе нужен ребенок. Теперь у тебя есть ребенок, но ты опять недовольна. Я опять делаю что-то не то и не так. Я изо всех сил рву задницу, стараясь хоть как-то тебе угодить, обеспечить хорошую жизнь, а ты все равно остаешься недовольной. Что на этот раз не так? Чего тебе еще не хватает?
– Значит, ребенок был нужен только мне? Значит, тебе он не нужен?
– Перестань придираться к словам, Мэй. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Сегодня были смотрины нашей дочери, твоей дочери, Майкл, но тебя на них не было. Ты сказал, что уйдешь ненадолго. «Ненадолго» не означает «вернусь, когда смогу». Ты вообще не пришел. Ты просто взял и бросил нас.
– Я не бросал вас, просто я был нужен своему боссу.
– Ну, конечно, – усмехнулась Мэй, – я совсем забыла, ведь это они твоя семья.
– Мэй, не надо строить из себя дурочку. Ты прекрасно знаешь, что я давал клятву организации. У меня есть определенные обязательства, которые я не могу нарушать.
– А как же я и Сара? Как насчет тех обязательств, которые ты взял на себя, когда женился на мне? – вопрошала Мэй.
Эти вопросы заставили Майкла почувствовать себя виноватым.
– Мэй, я правда очень сожалею, – он подошел к жене и обнял за талию. – Мэй, посмотри на меня, – попросил он.
Она подняла на него взгляд.
– Я очень люблю тебя и нашу малышку. Сара моя дочь. Ты моя жена. Я твой муж, – спокойным и утвердительным тоном говорил Майкл. – Я глава нашей семьи. Я мужчина. И все, что я делаю – это пытаюсь заботиться о вас. Я не думаю, что ты будешь гораздо счастливее, если я каждыми днями буду лежать на диване и ничего не делать, как наш сосед.
Мэй вздохнула, понимая, что ее муж прав.
– Ты замечательный муж, Майкл. Ты превосходный отец и мне не на что жаловаться, – как бы оправдываясь, начала Мэй, уткнувшись головой в грудь мужа. – Просто я вдруг почувствовала, что вся эта ваша организация, этот бизнес, вообще все это значит для тебя куда больше, чем мы. Мне бы хотелось, чтобы мы с Сарой занимали в твоей жизни столь же значимое место.
– Глупышка, – Майкл прижал Мэй к себе. – Вы и есть моя жизнь.

Яркое солнце заливало светом комнату, и ветерок ласково колыхал легкую занавеску на приоткрытом окне.
Проснувшись, Майкл продолжал нежиться в постели, утопая в мягкой перине и наслаждаясь нежными прикосновениями любимой женщины. Приподнявшись на локте и склонившись над мужем, Мэй ласково поглаживала кончиками пальцев его лицо, расплываясь в счастливой улыбке.
– Я люблю тебя, – тихо прошептала она, склонившись к самому его уху.
– Я люблю тебя больше, – так же шепотом отвечал Майкл, поглаживая ее обнаженное плечо.
– Нет, я, – настаивала Мэй.
– Не спорь, – улыбался Майкл. – Я все равно люблю тебя больше.
– Почему?
– Потому что я мужчина.
– Ты – мой мужчина, – прошептала Мэй, поцеловав мочку его уха.
– Ты – моя женщина. Мой рассвет и мой закат, – шептал он, любуясь ею. – Ты – мой день, ты – моя ночь. Ты – моя жизнь.
Майкл приподнялся и, уложив жену на спину, принялся нежно целовать ее лицо, спускаясь по тонкой шее к ее плечам, прижимаясь к ней всем телом. Ее пальцы проникали сквозь густые кудри, лаская его голову, скользили вниз к его сильным плечам. Ее тело слегка извивалось в его объятьях, реагируя на его нежную страсть прикосновений.
Снизу послышался звонок в дверь.
– Майки, – выдохнула Мэй, – там кто-то пришел.
– К черту всех, – отозвался он, продолжая ласкать жену, поглаживая ее горячую промежность, от чего дыхание Мэй становилось более глубоким, более чувственным, и это заводило его еще сильней.
Мэй мягко хихикнула на слова мужа, но через минуту она вспомнила о том, кто это мог прийти.
– О, черт, – встрепенулась она и тут же убрала руку мужа от столь чувственного места.
– Ну, в чем дело, детка? – расстроенно спросил Майкл, откатившись на свою половину постели.
– Это приехали из ресторана забрать посуду, – пояснила Мэй и, тут же поднявшись из постели, принялась натягивать на себя халат. – Я совсем забыла.
– Ну, отлично, – фыркнул Майкл. – А мне что теперь с этим делать? – вопрошал он, указывая на свою готовность к тому, что так и не случится.
– Не сердись, милый. Просто прими душ, – улыбнулась Мэй и выскользнула из комнаты.
Проследив за тем, чтобы парни из ресторана ничего не забыли, Мэй проводила их и, закрыв за ними дверь, уже собиралась подняться обратно в спальню. Но в этот момент в гостиной зазвонил телефон, и ей пришлось подойти.
– Да, – ответила она, подняв трубку.
– Привет, Мэй, – послышался на другом конце голос Сэма.
– Привет, Сэм, – улыбаясь, поздоровалась она.
– Майк дома?
– Да, но он все еще валяется в постели. Мне что-нибудь передать ему?
– Плохие новости, Мэй, – голос Сэма вмиг стал невероятно трагичным.
– Что случилось? – тут же взволновалась женщина.
– Сегодня ночью погиб Фрэнк Колетти, – сообщил он.
– О, Боже. Как? – ошарашено спросила Мэй.
– Несчастный случай на дороге.
– Он разбился на машине?
– Да.
– Бедная Мардж. Как она?
– Мардж была с ним.
– О, Боже! – еще больше расстроилась Мэй.
– И Эллис тоже, – продолжил Сэм. – Они все погибли.
От этих слов сердце Мэй сжалось в комок, и из глаз хлынули безмолвные слезы.
– Похороны состоятся завтра. Прощальная служба пройдет в католическом соборе. Время уточним позже.
– Спасибо, что сообщил, Сэм, – еле вымолвила Мэй и положила трубку.
Намылив щеки и нижнюю часть подбородка, Майкл, стоя перед зеркалом в ванной комнате, с осторожностью сбривал трехдневную щетину опасным лезвием. Из-за журчания воды из крана он не услышал, как на пороге появилась Мэй.
– Майкл, – обратилась она к нему.
Он вздрогнул от неожиданности и поранил себя острым лезвием.
– Черт, – выругался Майкл, потрогав кровоточащий порез. – Милая, нельзя же так, – недовольно обратился он к ней. – Так можно и жизни лишиться.
– Фрэнк, Мардж и Эллис погибли этой ночью, – сообщила она только что узнанную новость.
– Что? – у Майкла исказилось лицо.
– Только что звонил Сэм. Он сказал, что это был несчастный случай на дороге, – глотая слезы, говорила Мэй.
– О, Боже! – ужаснулся он.
Мэй была настолько подавлена произошедшим, что перед ее глазами все поплыло, и она в ту же минуту рухнула на пол без чувств.

ЧАСТЬ III
Глава 1
«Morete alla Francia, Italia anela»
«MAFIA»
Чем живет Мафия? Что является причиной ее многомиллионных доходов? Ответ очевиден. Контрабанда, угон авто, торговля оружием, азартные игры, проституция, индустрия «специфических» развлечений, захват контроля над различными предприятиями, шантаж, вымогательство, заказные убийства… Но чтобы все это могло существовать и беспрепятственно приносить прибыль, нужны определенные связи. Лидеры профсоюзов, судьи, прокуроры, политики – эти чиновники способны разрешить многие проблемы одним лишь росчерком своего пера. Мафия имела на них свое влияние, время от времени оказывая определенные услуги, и те в ответ предоставляли свои. Но даже если кто-то из них не нуждался в услугах Уважаемого Общества, его всегда можно было купить. Ведь все в этом мире имеет свою цену, даже то, что кажется бесценным.
В чем еще нуждается организованная преступность помимо продажных чиновников? Легальный бизнес. Неважно, какой именно. Маленькая лавка, дешевая забегаловка, приличный ресторан, роскошный отель или целое предприятие, что угодно. Но все это связывало одно – они все были одной большой прачечной для денег. И чтобы обзавестись таким легальным бизнесом, было необязательно становиться его законным владельцем.
Рэкет еще не так давно был забавой для головорезов. Так, сшибить с барыги копейку-другую. Но со временем все меняется, и ставки возрастают. Находишь подходящее заведение, делаешь хозяину предложение, от которого он не сможет отказаться. Он будет платить тебе за покровительство, не слишком много, но все же деньги. Однако главное не это. В любой момент любое из таких заведений можно превратить в фасад и за ним либо отмывать деньги от другого бизнеса, либо сделать его частью подпольной группировки. Сделать его ширмой для того же клуба азартных игр, букмекерской конторы, публичного дома или чего-то еще. И чем больше под твоим контролем таких заведений, тем шире сфера твоего влияния. Но главное при этом не забывать, что это просто бизнес.
                                     
1934 год

Том Поллучи вошел в бар «Сальери». Бросив старику Луиджи приветствие, он прошествовал в заднюю комнату. Несколько парней играли в бильярд. Сэм, Поли, Чеонезе и Карло Сотти сидели за карточным столом.
– Вы только посмотрите! – расплывшись в улыбке, воскликнул один из парней, отвлекшись от бильярда. – К нам пожаловал маленький принц с шоколадной фабрики! – в этой фразе чувствовалась насмешка.
– Завали хлебальник, Тони, - огрызнулся Поллучи.
Даже не поздоровавшись с присутствующими, он рухнул на свободный стул за карточным столом и вольготно раскинулся на нем.
– Блядь, весь провонял шоколадом, словно барышня, - недовольно пробубнил Том. – Как игра?
– Как раз для детишек, так что присоединяйся, - съязвил Поли, взглянув на самодовольного Поллучи.
В последнее время парень вел себя вызывающе, так, словно он царь горы и без пяти минут «капо». В течение всего этого года он работал довольно старательно, не отвлекаясь по пустякам, в особенности после того, как внезапно исчезла его говорливая женушка. По словам Тома, она бросила его, сбежав с каким-то своим любовником, причем с такой скоростью, будто ее кто-то заказал. Многие сомневались в том, что так было на самом деле, но вопросов никто не задавал, ведь в принципе никому не было никакого дела до истинных причин. Поллучи вел себя развязно и часто не следил за тем, что говорит. Проще говоря, типичное хамло, но это хамло оказалось не плохим добытчиком. Это делало парню честь, но не добавляло уважения. Всего лишь причина, чтобы терпеливо относиться к его выходкам, но всякому терпению есть предел – черта, за которой данный факт может перестать иметь какое-либо значение.
– Вот дерьмо, - недовольно выругался Сэл, - понабрал дам как рыцарь Ланцелот, мать твою.
– Ну, так играешь или нет? - поинтересовался Карло.
– Не, - протянул Том. – Я пришел сказать этому жиробасу, - уставился он на Чеонезе, - что его Майки ищет.
– Слышь, ты на себя посмотри, ебанько носатое, - отозвался Сэл. – С таким клювом можно сигарету в ливень курить, хрен потухнет.
– Это точно! – смеясь, согласились парни.
– Очень смешно сказал, харя ты сальная, - скривил лицо Получи, прожигая взглядом громилу своего босса.
– Я пас, - объявил Сэл, отбросив карты, и поднялся из-за стола.
– Эй Сэл, ты к Майки? – поинтересовался Поли.
Чеонезе утвердительно кивнул.
– Я с тобой, - тут же засобирался Поли.
– Иди-иди, жиробас несчастный, - ухмылялся Поллучи, зная, для чего того ищет их босс. – У Майки есть для тебя офигенный сюрприз! – выкрикнул он вдогонку.
– Ты просто больной на всю голову, Томас, - заметил Карло. Даже у него не хватило бы смелости так откровенно наезжать на парня, способного одним лишь ударом пробить дыру в кирпичной стене.
– Так как там поживает наш Лорд Леденец? - поинтересовался Сэм о Джексоне.
– Да вы сейчас все просто офигеете от тех дел, которые у нас творятся, - ухмыльнулся Поллучи и придвинулся к столу, решив поделиться последними событиями, возмущавшими его до глубины души.

    Уинслит Эйв – втрое меньше, чем «Маленькая Италия», которая занимала почти сорок кварталов. Еще год назад здесь царил полный хаос. Даже полиция с неохотой наведывалась в этот район. Люди, живущие в нем, опасались выходить на улицу после наступления темноты. Теперь же даже уличные торговцы без всякой опаски торговали до самого позднего вечера.
Если вести статистику, то за последние полгода число разбойных нападений на коммерческие заведения снизилось в десятки раз. Если раньше стрельба на улицах была привычным делом, то теперь это была большая редкость. Однако количество квартирных грабежей и карманных краж не сократилось, ведь с чего-то же должна была иметь свой доход местная шпана, которая в свою очередь платила дань своему покровителю. Каждые пятьдесят центов с каждого украденного доллара оседали в кармане местного «смотрящего». Конечно же, были и те, кто был недоволен таким положением дел, но с такими быстро решали вопрос, и далеко не в их пользу. Так же бескомпромиссно поступали и с чужаками, пытающимися время от времени совершать налеты на местные заведения. Что же касалось наркоторговцев, то отследить их было непросто. Они были как крысы, прячущиеся в самых темных и потаенных уголках, действуя через целую сеть уличных барыг. Чтобы очистить район от этой дряни, «смотрящий» и его ребята нередко прибегали к помощи той самой местной шпаны. И чья шайка из них оказывалась более результативной, той и доставался некий бонус в виде денежной компенсации и очков в личном зачете, которые впоследствии могли сыграть большую роль в будущем, ведь почти каждый из этих прыщавых пацанов мечтал рано или поздно стать одним из членов Уважаемого Общества. Но даже сам факт того, что ты можешь выполнять какую-то работу для настоящих гангстеров и время от времени появляться в их обществе, уже весомо поднимало статус среди уличной шантрапы. Появлялись некоторые привилегии, и многие были готовы на что угодно, чтобы привлечь к себе необходимое внимание этих серьезных людей. Бывало, что ценную информацию подкидывали должники, желая тем самым оттянуть срок выплаты долга. Иногда удавалось накрыть целый притон. «Смотрящий» и его парни, по сути, выполняли работу полиции, но в отличие от нее они не могли никого арестовать и посадить в тюрьму, так что их методы были достаточно радикальны.
Вечерние сумерки окутали дома, и в окнах один за другим зажглись огни. В свете уличных фонарей на тротуары плавно опускались белые хлопья снега, кружась в причудливом вальсе под звуки рождественских мелодий, доносившихся из каждого магазинчика. До наступления самого главного праздника оставалось всего несколько дней, и, несмотря на всю тяжесть жизни, люди все же спешили за подарками, поддаваясь призыву красочных витрин украшенных разноцветными гирляндами.
Мистер Спинелли распрощался с последним на сегодня покупателем и, повесив на дверь своей кондитерской табличку «Закрыто», принялся за уборку.
Когда мистер Спинелли открывал свою кондитерскую много лет назад, он был уверен, что его бизнес будет процветать. В самом начале так и было, но из-за кризиса доход стал резко снижаться, и теперь получаемой прибыли едва хватало на то, чтобы свести концы с концами. Однако о том, чтобы закрыть магазинчик, не могло идти и речи. Мистер Спинелли посвятил этому делу всю свою жизнь, прикипел душой к этому месту, и лишиться всего было бы для него подобно смерти.
Как-то в один прекрасный день в кондитерскую вошел довольно уверенный в себе молодой человек. Парень сказал хозяину лавки, что выкупил у домовладельца два верхних этажа, расположенных над кондитерской и теперь хочет сделать ему выгодное предложение. Выслушав предложение молодого человека, Спинелли сразу сообразил, откуда пришел этот парень, но у старика хватило духу сказать ему «нет». Услышав отказ, предприимчивый парень не принялся тут же угрожать старику, пытаться сломать ему пару костей или устроить погром, желая запугать хозяина. Он просто поблагодарил того за то, что он выслушал его, и сказал, что зайдет в другой раз, уверенный, что мистер Спинелли все же обдумает предложение и примет правильное решение.
Когда же на следующее утро мистер Спинелли пришел, чтобы открыть свою лавку… Старик заплакал от горя, узрев, что дело всей его жизни превратилось фактически в руины. Все было разбито, все сломано. Не прошло и часа, как перед мистером Спинелли вновь возник тот самый парень, которому вчера он так решительно сказал «нет».
– Зачем вы пришли? Что вам еще нужно от меня? – слезно сокрушался старик. – Вы лишили меня всего, что у меня было.
– Мне очень жаль, мистер Спинелли, - отозвался молодой человек, искренне сочувствуя старику, - но все еще можно исправить.
– Как? – вопрошал Спинелли. – Ваши громилы загубили все! Все, что у меня было!
– Успокойтесь, мистер Спинелли. Поверте, я не хотел лишать вас вашего бизнеса, тем более, как я понимаю, это единственный источник вашего дохода. Я не собираюсь и в будущем делать это. Я могу вернуть вам вашу лавку, даже в гораздо лучшем состоянии, чем она была прежде, но и вы тоже будете должны кое-что сделать для меня. Мое предложение все еще в силе, мистер Спинелли.
У каждого человека есть свои слабые места, надавив на которые можно получить желаемое. Таким слабым местом мистера Спинелли оказалась его лавка, которая в конечном итоге превратилась в очередную ширму. С одной стороны это была все та же кондитерская, куда днем заходили обычные покупатели, чтобы купить сладенькое и побаловать себя и толпы детворы, которые, как и прежде, собирались у витрин, пускали слюни, глядя на разнообразие пирожных и конфет. И мистер Спинелли по-прежнему был хозяином своей лавки. Но все это было лишь днем. С вечера и до самого утра здесь кипела совсем иная жизнь. Нет, не в самой лавке, а там, за наглухо закрытой дверью, ведшей когда-то в подсобные помещения кондитерской.
Эти парни в невероятно короткий срок восстановили разрушенную ими лавку, прибрав к рукам не только два верхних этажа, но и все бывшие складские помещения кондитерской, полностью перестроив их и превратив в самый настоящий вертеп. Здесь можно было не только развлечь себя танцами под звуки популярных джаз-бэндов, выступавших на сцене и выпить, но и попытать счастья в азартных играх, снять девочку и получить все тридцать три удовольствия. Нужно было всего лишь найти заветную дверцу черного хода и понравиться двум вышибалам на фэйс-контроле. Слух об открытии очередного подобного заведения быстро распространялся среди любителей ночной жизни и различного рода развлечений, какие невозможно было найти в легальных заведениях, так что данный клуб быстро обзавелся своей постоянной публикой и, судя по ее количеству, пользовался достаточно большой популярностью. Это было не единственное заведение подобного рода, появившееся за этот год в Уинслит Эйв, и каждое из них приносило солидный доход. Но именно здесь, за лавкой Спинелли, располагался офис местного «смотрящего». Джексон всегда любил сладенькое, что есть, то есть.
Вик Сантино и «коротышка» Сил Маланго увлеченно копошились в углу довольно просторного кабинета с дорогой и изысканной обстановкой. Наряжая рождественскую елку, они тихо, почти шепотом, говорили между собой.
– Карм меня съест, когда не получит на рождество это чертово ожерелье, о котором прожужжала мне все уши за последние два месяца, - недовольно бурчал Вик. - И все из-за того, что Майки решил облагодетельствовать этот драный сиротский приют.
– Мои тоже будут не в восторге, когда не получат желаемого, - отозвался Сил.
– Том прав, вся эта затея просто позорище какое-то, - продолжал бурчать Вик. – Мы бизнесмены, а не кучка добрых волшебников.
– А кое-кто, между тем, расхаживает в соболях, - подметил Сил.
– Эй, вы, двое! – окликнул парней сидящий на краю стола в другом конце кабинета Джексон. Хоть он и был увлечен беседой со своим бухгалтером, который расположился за массивным письменным столом, разложив перед собой финансовые отчеты по данному заведению, но, тем не менее, прекрасно слышал, о чем шепчутся за его спиной двое его подчиненных.
– Я все слышу, - прожигая взглядом этих двоих, заметил Майкл. – Да, мы не добрые волшебники, но это не означает, что хотя бы раз в год мы не можем сделать что-то хорошее. Это дети. Дети – это будущее, и мы должны проявлять заботу о нем, хотя бы иногда. Сил, ты же сам рос в приюте, и ты прекрасно знаешь, каково это, когда всем вокруг дарят подарки, но не тебе. Когда для всех вокруг есть что-то хорошее, но не для тебя. Это несправедливо. Но мы можем это изменить, хотя бы в Рождество. Ни одна из ваших баб не умрет, если не получит в это Рождество очередной бриллиант, - завершил свою тираду Джексон.
В дверь кабинета, со стороны клуба, раздался стук. Вик тут же подошел к ней и, приоткрыв, выглянул в коридор.
– Что тебе здесь нужно? – строго спросил он, обращаясь к тому, кто стоял в коридоре.
Из-за громкой музыки за дверью было невозможно расслышать голос, отвечающий ему.
– Тебе нельзя сюда заходить, - продолжал переговоры Вик. – Он занят.
– В чем дело, Вик? - поинтересовался Джексон.
– Да тут одна из девочек. Хочет поговорить с тобой, - отозвался Вик, прикрыв дверь и оставив за ней просившуюся войти.
– Кто такая?
– Не помню, как зовут, - отозвался Вик. – Работает не так давно у нас. Знаю только, Том с ней зажигает.
– А это, между прочим, мешает бизнесу, - недовольно заметил бухгалтер на правах управляющего.
– Пусть войдет, - дал разрешение Джексон и пересел на диван.
Вик открыл дверь и позволил девушке войти. На пороге появилась высокая блондинка в весьма откровенном вечернем платье ярко-красного цвета, плотно облегающем ее стройную фигуру. Оказавшись в кабинете, девушка нерешительно направилась в сторону Джексона. Приблизившись, она остановилась в нескольких шагах от него. Еще несколько минут назад она была полна решимости, но теперь внезапно растерялась и не знала, как начать.
– Что у тебя случилось, милая? – поинтересовался Джексон.
– Мистер Джексон, - наконец, решилась девушка, – я хотела попросить вас дать мне несколько выходных дней. Всего дня три, не больше, – просила она.
– Милая, я не даю отгулов, – улыбнулся Джексон.
– Я знаю, но у меня очень сильно заболел сын, – девушка взглянула на Джексона, и ее глаза моментально стали влажными. – Пожалуйста, мистер Джексон. Я очень прошу вас. Обещаю, я все отработаю.
– Сколько лет твоему сыну? – интересовался Джексон.
– Четыре года.
– Что с ним случилось?
– Я не знаю, но у него очень высока температура. Я боюсь, что у него воспаление легких.
– Почему ты не обратилась с этой просьбой к мистеру Париси? – указал Джексон на сидящего за столом бухгалтера и управляющего в одном лице. – Он твой директор.
– Я обращалась к мистеру Париси, – отозвалась девушка, виновато взглянув в сторону управляющего, – но он сказал, что если мне нужны выходные, то я могу выметаться отсюда ко всем чертям, а на мое место тут же найдется другая девочка. Я не могу потерять эту работу.
– Ну, мистер Париси прав. Нам не нужны девочки, нуждающиеся в отгулах.
– Том сказал, что поговорит с вами, - потупилась девушка.
–Том? – удивился Джексон. – Он ничего мне не говорил. Как тебя зовут?
– Бетти, сэр.
– Ладно, Бетти, - принял решение Джексон, – мистер Париси даст тебе три свободных дня, но не больше. Надеюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы твой сын поправился. Но впредь все вопросы решать только с мистером Париси. Понятно?
– Да, мистер Джексон, - послушно отозвалась девушка. – Спасибо вам большое.
– Давай, милая, шевелись, - взяв девушку под локоток, Вик выпроводил ее из кабинета.
Поднявшись с дивана, Джексон подошел к столу. Взяв чистый листок бумаги, оторвал от него клочок и записал на нем телефонный номер и имя человека, которому тот принадлежал.
– Передай это той девчонке. Пусть сводит своего сына к этому доктору. Это очень хороший специалист, - с этими словами Джексон вручил клочок бумаги Силу. – Пусть скажет, что это я ее прислал.
– Как скажешь, - пожал плечами Маланго и поспешил выполнить распоряжение.
Дверь в кабинет вновь открылась, но теперь уже со стороны кондитерской, и в дверном проеме появилась громадная фигура Чеонезе. Следом за ним появился Поли.
– Поли! – обрадовался Джексон и поспешил обнять друга.
– Как поживаешь, старый ты мудачина? – улыбаясь, интересовался Поли.
– Не жалуюсь, как видишь.
– Да, - оглянулся по сторонам Поли. – Смотрю, ты не на шутку тут обосновался. Небось, ванилью провонял до самой жопы?
– А ты все шутки шутишь, - посмеялся Джексон.
– Майки, Том сказал, ты искал меня, - обратился Чеонезе к боссу.
– Да, - отозвался Джексон, переключив внимание на Сэла. – У меня есть для тебя одна работенка. Творческая.
За спиной Чеонезе послышался тихий смешок Вика. Джексон тут же среагировал на это проявление и устремил на того серьезный взгляд. Усмешка тут же слетела с лица Сантино.
– Творческая? – удивился Сэл. – Это что еще за работенка?
– Ну-ка, Сэл, скажи «хо-хо-хо», - попросил Джексон.
– Хо-хо-хо, - безразлично повторил Сэл.
– Нет, не так. Скажи это с выражением.
– Ты хочешь, чтобы я сказал это так, как говорит Санта? - изумился Чеонезе.
– Именно.
– Но зачем?
– Просто скажи это, - настаивал Майкл.
– Я не буду, - отказался Сэл, чувствуя себя крайне неловко. Хоть он и вселял во многих чувство страха одним лишь своим видом, но по своей натуре он был мягким и застенчивым человеком.
– Это почему? – удивился Джексон.
– Я, я…, - нерешительно бормотал Чеонезе, - я стесняюсь, - признался он.
– Эй, Вик! – обратился Джексон к Сантино. - Выдай этому мистеру «Я стесняюсь» униформу.
Сантино тут же подхватил с пола раскрытую коробку, стоявшую у елки, и, вымученно улыбнувшись, протянул ее Чеонезе.
– Что еще за униформа? – ничего не понимая, вопрошал Сэл. Заглянув в коробку и вытащив из нее красный колпак от костюма Санта Клауса, он пришел в ярость. – Это еще что за херня? – он бросил коробку на пол, так словно она была заполнена чем-то отвратительным и зловонным.
– Надевай, - приказал Джексон.
– Я это надевать не буду, Майк, - категорично отрезал Сэл.
– Что? – переспросил Майкл, будто не расслышал его слов.
– Майки, я положительно отнесся к твоей затее помочь сиротам, но вот это…, - пытался Чеонезе вразумить своего босса, - это уже слишком. Я не надену это, - уверенно отрезал он.
– Сэл, - начал Джексон, подойдя к Чеонезе и положив руку ему на плечо. – Ты.., - хотел он вновь пуститься в рассуждения, но его тут же прервали
– Слышь, ты, мафиозо недоделанный, - довольно грубо обратился к нему сидевший на диване Поли и наблюдавший за всем происходящим. – Ты слышал, что тебе капитан сказал? Надевай, – приказал он.
Чеонезе, закусив нижнюю губу, зло взглянул на Поли, а затем на Джексона. Тот выжидающе смотрел на него. Вздохнув, Сэл отправился за ширму в углу. Прошло чуть больше пяти минут, прежде чем он явился на всеобщее обозрение, облаченный в костюм Санты.
– А борода? – возмутился Поли.
Чеонезе молча нацепил искусственную бороду, которую держал в руках.
– Хе, - крякнул Поли, расплываясь в улыбке, - да ты просто вылитый Санта! – воскликнул он. – Тебе даже эта чертова подкладка не нужна. Смотри, Майки, - перевел он взгляд на Джексона, который вновь расположился на краю стола, – ему даже подкладка не нужна. Костюмчик сидит прям как по нему сшитый.
– Отлично выглядишь, Сэл, - с довольным видом заметил Джексон подняв вверх большие пальцы на обеих руках. - Завтра утром отправишься в приют, сядешь под елкой и будешь раздавать детворе подарки.
– Один? – изумился Сэл, пребывая в расстроенных чувствах.
– Нет, - отозвался Джексон. – Коротышка Сил поедет с тобой и будет изображать эльфа.
– Что?! – раздался возмущенный возглас Маланго, который вернулся в кабинет как раз в тот момент, когда Сэл предстал перед присутствующими.
– Что слышал, - резко отозвался Джексон. – Еще ты мне начни тут. Я что, мать вашу, должен вас всех тут уговаривать как… Развели тут «буду - не буду»! Это приказ! А теперь валите отсюда! - не на шутку разозлился он.
– Но говорить это долбанное «хо-хо-хо» я все равно не буду, - уходя, пробурчал Сэл.
Пит Париси быстро собрал со стола разложенные бумаги и, сунув их в сейф, поспешил удалиться следом за остальными.
– Ну и дисциплинка у тебя, я скажу, - покачал головой Поли.
Ничего не ответив, Джексон подошел к бару. Взяв бутылку виски, он наполнил два стакана. Один он поднес другу, другой взял сам, прошел за письменный стол и бухнулся в кресло.
– Сэл мне рассказал об этой твоей затее с Рождеством. Дело хорошее, но я так понимаю, дон Сальери не в курсе всего этого, - начал Поли. – Интересно, каково будет его мнение, когда он узнает?
– Мнение дона зависит от толщины конверта, который он получает каждый выходной, и мы оба это прекрасно понимаем, - отозвался Джексон, глотнув из своего стакана. – Ты пришел, чтобы обсудить это?
– Нет, - расплывшись в улыбке, протянул Поли, - но есть нечто, что действительно стоит обсудить, - заметил он.
Джексон выжидающе уставился на друга.
– Как все же непредсказуемо складываются иногда человеческие отношения, - задумчиво начал Поли, - вот так вот общаешься с человеком долгое время, считаешь его отличным парнем и все такое. Но стоит, мать твою, дать ему немного власти, и он тут же начинает мнить себя офигенно крутым и срет тебе на голову, считая, что ты обязан сказать ему огромное спасибо за эту теплую шапку.
– И что я должен сделать, по-твоему? - спросил Джексон, сообразив, о ком именно говорит приятель.
– Я слышал, что малыш Томми норовит стать « Капо».
– Ну, парень, конечно, не подарок. Он меня и самого изрядно бесит, но он из кожи вон лезет, чтобы им стать.
– Не подарок? – изумился Поли. – Да он полный ублюдок.
– О как?! – теперь изумился Джексон. – Это же был как бы твой парень.
– Майки, мы все иногда совершаем ошибки, и я не исключение, - отозвался Поли, - но если мое мнение для тебя что-то значит… Том – «Капо»? Не в этой жизни, Майк.
– Да забей ты на это, Поли. У парня не все дома, но деньги делать он умеет. Это всего лишь бизнес. Разве нет? – иронично усмехнулся Майкл. – Я слышал, что в последнее время твои дела не особо блещут.
– Даже не говори мне, откуда тебе это известно, - усмехнулся Поли.
– Я недавно виделся с Сэмом.
– Вот оно что, - вновь усмехнулся Поли. – А я уж подумал, что это этот мудила Томми тебе в уши дует.
– Сэм говорит, что у тебя могут возникнуть серьезные неприятности с доном из-за того, что в последнее время ты не справляешься со своими обязанностями, - довольно серьезно говорил Джексон. Он переживал за друга, и ему очень не хотелось, чтобы случилось то, что могло случиться. – Ты капитан, Поли, а понижение не предусмотрено. Твои люди больше не хотят быть под твоим руководством. Они жалуются, что ты не доплачиваешь им. В конечном итоге, они просто разбегутся.
– О, я вижу, Сэм весьма красочно донес тебе о моих проблемах, - усмехнулся Поли, - но на самом деле не все так плохо. Просто временные трудности, вызванные некоторыми обстоятельствами.
– Ну, если десяток твоих клиентов, отправленных тобой в больницу, трое из которых в реанимации – всего лишь некоторые обстоятельства, то, наверное, действительно все не так плохо.
– Эй! Эти ублюдки отказывались мне платить! – возмутился Поли. – А ты знаешь, что бывает в таких случаях. И они тоже об этом знали. Что, по-твоему, я должен был сделать? Как будто у тебя такого не бывает. Признавайся. Скольким своим лавочникам ты переломал кости в этом месяце?
– Если честно, ни одному, - отозвался Майкл. – И в прошлом тоже. Я не трогаю тех, кто мне платит.
– Хочешь сказать, что они все платят тебе с завидным прилежанием? Это что, мать твою, волшебная страна Оз? – насмешливо вопрошал Поли. – Не поверю, что никто из этих вшивых торгашей не пытался навешать тебе на уши фуфло о том, что их бизнес идет слишком плохо. Все только этим и занимаются.
– Пытались. Но в таких случаях я просто беру то, что дают, и ухожу.
– Это как так? – изумленно вытянул лицо Поли.
– Вот так, - пожал плечами Джексон.
– Ты позволяешь им не доплачивать тебе без каких либо последствий? – еще больше вытянулось лицо парня.
– Позволяю, - подтвердил Майкл с таким видом, словно это было совершенно естественным.
Скривившись в рассерженной гримасе, Поли уставился на друга.
– Чего ты так на меня уставился? - с улыбкой спрашивал Джексон, делая вид, что не понимает причину озлобленности друга.
– Так нельзя, Майкл, - стараясь быть убедительным, начал Поли, прожигая того взглядом. – Это недопустимо.
– Да ладно тебе, Поли, - рассмеялся Джексон. – Я что, похож на дебила?
– После того, что ты сказал, я уже не уверен…
– Успокойся. На самом деле, все очень просто, - перебил Джексон друга. – Переломать кости или выбить пару зубов может каждый дурак. Но, отправив клиента в больницу, мы рискуем потерять деньги. А это нехорошо. Времена меняются, Поли. Так что я немного подумал и решил несколько изменить тактику. Если человек считает, что не может заплатить мне всю сумму, то я предоставляю ему выбор. Либо ему будет очень больно, либо на следующей неделе он заплатит мне на десять процентов больше от общей суммы его долга. И знаешь, Поли, люди чертовски не любят, когда им делают больно, так что соглашаются на проценты, и если они не полные дураки, хотя и таких немало, то в конце следующей недели я получаю все свои деньги, да еще с плюсом.
– Подожди, Майки, - заинтересовался Поли. – Что значит проценты с общей суммы долга? Это как так?
– За каждую неделю недоплаты я накидываю по десять процентов от общей суммы долга, - начал объяснять Джексон, но, поняв, что его друг не совсем понимает, решил пояснить на примере. – Ну, смотри, к примеру, ты, Поли, должен мне пятьдесят баксов. Значит, за месяц ты должен мне заплатить двести. Я прихожу к тебе и говорю: «Поли, где мои бабки?» А ты начинаешь загонять мне, что можешь отдать, к примеру, только половину. Я говорю: «Хорошо, но в конце следующей недели ты будешь должен мне не семьдесят пять баксов а девяносто семь  с половиной.
– Это как? – возмутился Поли.
– Ну, ты же был мне должен двадцать пять баксов с прошлой недели плюс пятьдесят баксов за эту неделю и плюс десять процентов с общей задолженности в двести двадцать пять баксов.
– Хе, теперь я понял, - довольно крякнул Поли. – А если я опять недоплачу тебе?
– Если ты не дурак, то постараешься этого не допускать, потому, как потом ты будешь должен мне еще больше, - посмеялся Джексон. – Хотя я особо не настаиваю, потому как в конце месяца мои услуги будут стоить гораздо дороже, и чем дальше, тем больше.
– Да так можно стать пожизненным должником, - посмеялся Поли. – Толково, - подметил он. - А если сумма долга будет превышать платежеспособность твоего клиента?
– Ну, тут все просто. Это не голодранцы из трущоб. У них есть бизнес, и он может стать моим. Иначе у этого клиента есть все шансы прокатиться со мной и моими ребятами в темный лес дождливой ночью, - пожав плечами, отозвался Джексон и засмеялся.
– А если применить эту систему в ростовщичестве? – задумался Поли.
– Я так и делаю. Это выгодней для меня, а для клиента – не очень, хотя, его право – либо брать у меня в долг, либо нет. Только нужно всегда знать, кому даешь и что у него есть. Потому как если у него ничего нет, то лучше прибить его после первой же невыплаты.
– Хм, - Поли погрузился в раздумье.
На столе зазвонил телефон, и Джексон тут же поднял трубку.
– Привет, малышка, - расплылся он в улыбке, услышав в трубке голос жены. – Да, я скоро буду. Я с Поли. Да нет, все в порядке. Хорошо, я передам... Поли, тебе привет от Мэй, - передал он другу, привет от жены. Поли настолько погрузился в раздумья, прикидывая и ведя подсчеты, что даже не услышал его.
– А что ты готовишь? – интересовался Майкл насчет ужина. – Мм, здорово, - с довольной улыбкой протянул он, получив ответ. – Хорошо, я куплю, милая. Скоро буду. Пока.
Он положил трубку и обернулся к другу;
– Как насчет ужина в узком семейном кругу? Мэй готовит ягненка.
Упоминание о тесном семейном круге было не случайным. Теперь Поли был не просто близким другом Джексона, он был крестным отцом его дочери, а, значит, автоматически становился его родственником.
– Это я всегда с пребольшим удовольствием, - улыбаясь, согласился Поли, погладив живот в предчувствии сытного ужина.
– Тогда поехали, - засобирался Джексон, снимая с вешалки пальто. – Нужно еще заскочить к зеленщику Фуско. Мэй просила купить фруктов и зелени для салата.
Покинув кондитерскую, парни уселись в машину Джексона и направились в сторону Маленькой Италии.
Остановив машину напротив торговых рядов, расположенных на противоположной стороне улицы, Джексон и Поли вышли и пересекли проезжую часть. Торговые лотки зеленщика Фуско, у которого Джексон покупал фрукты еще с того времени, как снимал квартиру недалеко отсюда, оказались пусты. Это очень удивило Майкла. Он не помнил ни одного дня, чтобы старик Фуско не вышел на работу. И в жару, и в холод он всегда был на своем рабочем месте. Да и Поли не мог припомнить такого дня, так что был удивлен не меньше Джексона. Переглянувшись, парни прошли к следующему торговцу, лотки которого, наполненные фруктами, овощами и пучками всевозможной зелени и салатов располагались в метрах двадцати вниз по улице.
– Привет, Арти, - первым поздоровался Джексон с торговцем.
– Добрый вечер, мистер Джексон, - учтиво поздоровался зеленщик. – Мистер Джанолла, – поприветствовал он Поли.
– Арти, что случилось с Фуско? – спросил его Майкл, указав в сторону пустующих лотков.
– Разве вы ничего не знаете? – удивился зеленщик.
– Не знаем что? – уточнил Поли.
– О, это такая трагедия, - сокрушался торговец. – Но вы, наверное, действительно ничего не знаете. Это и не удивительно. Фуско не стал бы жаловаться. Бедный, бедный человек. Бедная, бедная сеньора Фуско, - в отчаянии качал головой Арти.
– Да в чем дело? – ничего не понимая, продолжал допытываться Джексон.
– Сын Фуско, малыш Альдо, три дня назад покинул этот мир, - сообщил зеленщик печальную новость.
– Что?! – в один голос воскликнули парни, выпучив глаза.
– Что с ним случилось? – спросил Джексон.
– Бедняга покончил с собой, - сообщил Арти еще более страшное известие.
– Это как же? С чего вдруг? – не верил собственным ушам Поли. – Ему же было лет тринадцать, если я не ошибаюсь.
– Это все из-за этой чертовой дряни. Из-за этих наркотиков. Мальчишка накурился какой-то отравы и сиганул головой вниз с моста Джулиано. Эти паршивые ирландцы, - внезапно озлобился зеленщик.
– Господи, какой ужас, - содрогнулся Джексон.
– Эти лепреконы совсем охренели. Они уже начали травить наших детей этим своим говном, - распылялся Поли.
– У кого он достал эту дрянь? – попытался выяснить Джексон.
– Я не знаю, мистер Джексон. Я всего лишь зеленщик, - отозвался Арти. – Возможно, кто-то из его друзей знает. Говорил я Фуско, чтобы он лучше следил за тем, с кем общается его мальчишка. Видел я его как-то, несколько раз, в компании Дики Лупертаце. А это еще тот сорванец.
– Нужно выяснить, какая дрянь посмела продать ребенку это дерьмо, и вытрясти из него всю душу, - заявил Поли, готовый начать действовать прямо сейчас.
– Вы уж постарайтесь, ребята, - просил зеленщик. – Заставьте эту мразь помучаться.
– Не переживай, Арти, мы уж постараемся, - заверил его Джексон. – Дай мне пару апельсинов, пару яблок, пару груш, вон ту ветку винограда и пару пучков зелени, - попросил он.
– Сейчас, мистер Джексон, - зеленщик принялся выполнять заказ, тщательно выбирая самые спелые фрукты и складывая их в бумажный пакет.
Внезапно среди изрядно поредевшего числа прохожих послышался чей-то истошный крик.
– Вор! Держите вора! – завопил всполошившийся джентльмен и бросился вдогонку за удирающим от него пацаненком.
Удирая прочь от преследователя, мальчишка бежал сломя голову, не разбирая дороги. Заметив бросившихся ему наперерез двух полицейских, которых привлекли выкрики ограбленного, мальчишка решил избавиться от своей добычи на случай, если будет пойман. Налетев на двух представительных джентльменов у фруктовых лотков, чуть не повалив тех на тротуар, он изловчился закинуть одному из них в карман украденный бумажник.
– Ну, ты смотри, шпана совсем обнаглела, - недовольно выругался Поли, глядя в спину уносящемуся пацаненку, который чуть было не свалил его и Джексона с ног.
Чтобы хоть как-то помочь незадачливому воришке, Джексон, как бы случайно, выставил немного ногу вперед, когда мимо них пробегал ограбленный джентльмен. Тот моментально споткнулся и, плашмя рухнув на тротуар, проехался лицом по жиже из грязи и талого снега. В толпе прохожих послышались смешки. Джентльмен попытался быстро подняться, но поскользнулся и вновь упал. Это вызвало еще большую волну смеха среди прохожих.
– Э, Майки, - указал Поли в сторону воришки, которому так и не удалось убежать.
Выехавшая из-за угла патрульная машина преградила путь беглецу, и выскочившие из нее двое полицейских крепко ухватили мальчишку.
– Это случаем не наш старый знакомый? – хоть все и происходило метрах в пятидесяти от них, мальчишка показался Поли знакомым.
– Кажись, да, - внимательно присмотревшись, согласился Джексон.
– Какого черта он здесь делает? – вопрошал Поли, готовый броситься мальчишке на помощь, но Джексон его остановил.
Взяв у зеленщика пакет с фруктами и расплатившись, парни поспешили к своей машине. Они как раз переходили дорогу, когда мимо них проехал патрульный автомобиль, увозящий прочь пойманного воришку. Догнав полицейских и поравнявшись с ними на ближайшем светофоре, Майкл взглянул на упитанную физиономию полицейского на пассажирском сиденье, и по его лицу тут же скользнула дьявольская ухмылка. Вдавив педаль газа до упора, Майкл резко сорвался с места еще до того, как загорелся зеленый сигнал светофора. Эта неописуемая наглость тут же привлекла внимание патруля, и началась погоня. В любом другом случае Джексону не составило бы труда улизнуть от преследователей, но сейчас это вовсе не входило в его планы. Так что, пролетев первый же перекресток, он значительно снизил скорость и позволил патрульному автомобилю прижать его к обочине. Из полицейской машины вышли двое. Один из них вытащил табельное оружие и тут же взял на прицел сидящих в машине нарушителей. Второй подошел к машине и постучал в боковое стекло со стороны водителя. Стекло тут же опустилось.
– Предъявите ваши документы и выйдите из машины с поднятыми руками, - приказал полицейский.
– Э, Поли, ты слышал? Этот хрен хочет, чтобы мы вышли из машины, - с издевкой обратился Майкл к своему пассажиру и, тут же выхватив из-за пазухи кольт, наставил его на патрульного. – А как насчет лишней дыры в твоем жирном брюхе?
– Нарушение ограничения скорости, угроза оружием офицеру полиции… – без тени испуга начал полицейский. – Никак, обзавелся стальными яйцами? А, Майки? Жена не жалуется на звон в ушах, когда ты ее трахаешь? – с усмешкой поинтересовался он, склонившись к окну.
Лицо Джексона расплылось в улыбке.
– А твоя, Харис, небось, голову под подушку прячет каждый раз, когда ты ее имеешь, чтобы лишний раз не видеть твое жуткое ебало? А? - поинтересовался Майкл, пряча оружие обратно за пазуху. – Или ты ее только по-собачьи?
– Очень смешно, Майки, - отозвался полицейский. Выпрямившись, он дал отбой напарнику, и тот убрал свой револьвер. – Ладно, вы пошутили, я посмеялся. Чего хотели?
– Твой пассажир, - начал Джексон. – Что если он потеряется?
– Потеряется? – задумался Харис.
– Ага, взял так и потерялся, - улыбался Джексон, отсчитывая денежные купюры.
– Теоретически, это, конечно, возможно, - тянул Харис, глядя на деньги. – Но практически….
– А если так? – отсчитал Джексон еще несколько банкнот.
– Знаешь, все возможно. Даже очень возможно, но сам понимаешь, - изобразил полицейский невинную улыбку.
– Харис, у тебя харя не треснет? - возмутился Поли, когда Джексон отсчитал еще несколько купюр.
– Поли, у меня шесть дочерей, - отозвался Харис. – Ты думаешь, это просто?
– Было же пять, - удивился Поли.
– Две недели назад моя вновь родила девчонку, - недовольный полом своего нового ребенка, ответил Харис. – Но я все равно своего добьюсь. Через год совершу очередной заход.
– Смотри не промахнись, снайпер, - посмеялся Джексон и сунул полицейскому деньги.
– Эй! Хопкенс! – окликнул Харис своего напарника. – Тащи сюда этого голодранца!
– Зачем?! – поинтересовался Хопкенс.
– Я тебе, мать твою, что сказал?
– Ну и дисциплинка у тебя, Харис, - усмехнулся Джексон.
– Ты, Майки, лучше за своими высерками присматривай, - отозвался Харис.
Хопкенс вытащил из машины закованного в наручники арестанта и, ухватив того за шкирку, повел в сторону черного Терраплейна. Почуяв что-то неладное, мальчишка принялся упираться. Харис снял с его запястий наручники, и крепко ухватив, силой запихнул на заднее сиденье автомобиля Джексона.
– Теперь он ваш, - бросил Харис Джексону и удалился вместе со своим напарником.
Первая мысль, посетившая голову мальчишки – сбежать. Но что-то остановило его, и он просто испуганно вжался в сиденье.
– Донни Мазарено, - протянул Джексон и обернулся лицом к мальчишке.
– Майки! – радостно воскликнул мальчишка, подавшись вперед, готовый заключить своего спасителя в объятия, но тут же осел, поняв по взгляду Джексона, что круто влип.
– И что ты нам скажешь на этот раз, Донни? – обернулся к нему Поли.
– Привет, Поли, - насупившись, пробормотал Донни.
– О! «Привет, Поли!» – с ехидством передернул его Джанолла. – И это все? –
он сердито сдвинул брови. – Какого черта ты делаешь в Лост-Хевене, мать твою?
– Твоя тетка в курсе, что ты здесь? – спрашивал Джексон.
– Еще бы, - озлобленно усмехнулся Донни. – Эта старая летучая мышь сама привезла меня обратно и сдала в приют для трудных подростков.
– Что?! – в один голос возмущенно воскликнули парни.
– То, - пробурчал Донни.
– Вот же старая букъяк, - выругался Поли.
– Да ты, наверное, достал ее так же, как свою мать? – предположил Джексон. – Ты же не можешь ровно сидеть на жопе, словно у тебя там гвоздь. Колись. Что натворил?
– Ну, - замялся Донни. – Я пытался стащить пару бутылок вина из деревенской церкви, а это ебанько в рясе меня запалил.
– Ах ты, гнида! – загорланил Поли, разозлившись еще больше. – Дерьмо паршивое! – он уж хотел было наброситься на мальчишку с кулаками, но Джексон остановил его.
– Донни, красть из церкви – последнее дело, - объяснял Джексон. – Это все равно, что красть у Бога.
– Вино было не освященное, а значит, не принадлежало Богу, - пытался оправдаться Донни.
– Хорошо, тетка сдала тебя в приют. Но какого черта ты делал на улице? – спрашивал Джексон.
– Да я сбежал из приюта еще месяц назад.
– Почему не пришел ко мне или к Поли? Или шляться по подворотням и жрать из помойных куч интереснее?
– Ну да, конечно, - саркастически усмехнулся мальчишка. – Приди я к тебе, ты тут же отправил бы меня обратно в этот клоповник. А этот, - мотнул он головой в сторону Поли, - вообще убил бы.
– Да я уже готов убить тебя, - прошипел Поли, потянувшись руками к горлу мальчишки, но Джексон вновь его остановил:
– Остынь, Поли.
– Ты понимаешь, как тебе повезло, что мы стали свидетелями твоего грандиозного фиаско? – продолжая зло поблескивать глазами, вопрошал Поли. – Если бы не мы, сидел бы ты на нарах ближайшие лет пять.
– Что-то больно круто ты взял за один драный лопатник, - усмехнулся Донни.
– Ты не знаешь Хариса, - зло рявкнул Поли.
– Это верно, - с усмешкой протянул Джексон. – Тебе повезло, что мы знаем его. Иначе этот пожиратель пончиков как пить дать повесил бы на тебя кучу разного дерьма, и хлебал бы ты казенные харчи никак не меньше пятерки.
– Гони сюда лопатник, - потребовал Поли.
– У меня его нет, - отозвался мальчишка. – Я скинул его в карман какому-то ушастому фраеру, который терся у лотков с фруктами, когда пробегал мимо.
Переглянувшись, парни тут же полезли в свои карманы.
– Мать твою, - выругался Джексон, обнаружив у себя чужой бумажник. – Значит, фраеру ушастому? – уставился он на мальчишку.
– Извини, Майки. Я не знал, что это был ты, - принялся извиняться Донни.
Поли выхватил бумажник из рук друга и тут же раскрыл его, обнаружив там всего пару однодолларовых купюр. Этот факт окончательно разозлил Джаноллу, и он набросился на Мазарено, хлеща того бумажником по макушке.
– Pezzo di merda! – вопил Поли, щедро раздавая оплеухи. – Quante volte di ho detto, no rubare le sciocchezze? Stupidone! Quante volte l’ ho detto?! Stupido  idioto!
Не пытаясь оправдываться, Донни лишь заслонялся руками от нападок парня, которого считал старшим братом и был знаком с ним почти с самого своего рождения.
– Bastardo! Idiota! – продолжал вопить Поли и колотить мальчугана.
Видя, что Джанолла и не думает успокаиваться, Джексон решил вмешаться.
– Abbastanza, Paulo! – перехватил он руку Поли. – Sei come un bambino. Lui ha capita. Basta.
– E’un vergogna per lai sua madre! – возмутился Поли.
– O Dio, lascia che riposa in pace, - отозвался Майкл, развернувшись. Глянув в зеркало бокового вида, он переключил скорость и, тронувшись с места, вывернул на дорогу. Подавив свой гнев, Поли поправил воротник своего пальто и вновь погрузился в раздумье.

Сперва горячая ванна, затем сытный ужин, теперь вот мягкая, словно облако, постель... Донни никак не мог уснуть. Он не был привычен ко всей этой роскоши. Она раздражала его. В очередной раз перевернувшись с боку на бок, мальчишка не выдержал и сел на постели. Его взгляд скользнул по комнате, уставленной дорогой мебелью, и остановился на окне. В голове вновь возникла мысль о том, чтобы удрать, но она тут же отпала, поскольку дверь в комнату открылась, и в освещенном проеме появилась высокая фигура Джексона.
– Не спится? – поинтересовался Майкл и шагнул в комнату.
– Нет, - отозвался Донни.
– Бывает, - Джексон подошел к постели и присел на край. – Ну, как тебе мой дом? – поинтересовался он.
– Ничего конура, - окинув комнату оценивающим взглядом в очередной раз, отозвался Донни.
Слово «конура» заставило Джексона усмехнуться.
– Не боишься, что я слиняю, прихватив с собой что-нибудь ценное?
– Ну, я не думаю, что ты настолько глуп, - продолжая улыбаться, отозвался Майкл.
– И что ты планируешь со мной сделать в дальнейшем? Вернешь обратно в тот гадюшник?
– Я не вижу в этом никакого смыла. Ты все равно сбежишь оттуда. Так что у меня есть иные планы относительно тебя.
– Ты возьмешь меня в свою команду? – не веря собственной мысли, с удивлением предположил Донни.
– Ты смотри, какой шустрый, - вновь усмехнулся Майкл. -  Ты еще сопливый пацан. Тебе всего четырнадцать.
– Мне уже пятнадцать, - гордо заявил мальчишка.
– Не важно. Тебе еще расти и расти. Ты еще слишком глуп. Ты не слушаешь, что тебе говорят старшие. Ты недисциплинирован. Так что забудь об этом.
– Я буду стараться, - заверял Донни. – Я всегда хотел быть таким, как ты или Поли.
– Да? – Джексон иронически задрал бровь. – Я не самый лучший пример для подражания, а тем более Поли.
– Майки, пожалуйста, - принялся умолять мальчишка.
– Ладно, думаю, что смогу найти для тебя работенку.
– Отлично! – радостно воскликнул Донни и тут же представил, как помрут от зависти его дружки, когда узнают, что он теперь в команде Майки «Красавчика».
– А теперь спи, - улыбнулся Джексон и, поднявшись, вышел из комнаты.
Но теперь Донни было и вовсе не до сна. Перед его глазами одна за другой проплывали картинки предстоящих событий, и одна была ярче другой.

Войдя в свою спальню, Майкл подошел к кроватке своей дочурки. В течение нескольких минут он любовался ее спящим личиком. Затем легонько коснулся губами ее щечки и, заботливо поправив одеяльце, отправился в свою кровать. Скинув халат, Майкл улегся в постель. Забрав из рук жены книгу, которую та увлеченно читала при свете ночника, он отложил ее на тумбочку и, взяв Мэй за руку, потянул на себя.
– Сегодня ты не чувствуешь себя особо усталым? - с улыбкой приподняв бровь, игриво спросила Мэй, забравшись мужу на живот.
– Тебя это не устраивает? - улыбался Джексон в ответ, засовывая руки жене под сорочку.
– Где ты нашел этого мальчишку? – интересовалась Мэй, имея в виду нового жильца в их доме.
– Я знаю этого мальчишку уже лет пять. Раньше он жил со своей матерью в маленькой комнатушке в подвале дома, в котором Поли снимает квартиру. Мать Донни, сеньора Сэтимия, была прекрасной женщиной. Она раз в неделю убирала квартиру Поли, стирала нам белье. Мы платили ей и заодно присматривали за ее сорванцом. После того, как умер его отец, мальчишка совсем отбился от рук. Вот мы с Поли и приглядывали за ним, чтобы он не попал в какую-нибудь дурную историю. Когда сеньора Сэтимия умерла год назад, ее сестра из пригорода забрала мальчишку к себе. Но, как говорит Донни, полгода назад она вернула его обратно в Лост-Хевен, поместив в приют для трудных подростков. Видать сорванец окончательно достал ее. Естественно, он сбежал оттуда, и сегодня мы с Поли случайно встретили его. Парень влип в очередную неприятность, и мне пришлось заплатить пару сотен этому жирному ублюдку Харису, чтобы он отпустил парня.
– И ты решил, что он должен жить у нас?
– Кроме меня и Поли, у парня больше никого нет. Я не могу позволить, чтобы он прозябал в подворотне.
– А почему бы Поли не взять его к себе?
– Ты смеешься? – усмехнулся Майкл. – Ты знаешь Поли. Я знаю Поли. Я жил с ним и поверь, его берлога не самое лучшее место для подростка, учитывая образ жизни Поли.
– И поэтому ты решил, что это должен быть именно наш дом. Ты решил, что можешь вот так вот запросто привести в дом с улицы, неизвестно кого….
– Я так понимаю, ты против того, чтобы Донни жил у нас? – перебил Джексон жену. – По-твоему, было бы лучше оставить его подыхать в подворотне?
– Не сердись, - отозвалась Мэй. Она уже привыкла к своей теперешней жизни и стала забывать о том, через что прошла сама, и если бы не этот человек, кто знает, что сейчас было бы с ней.
– Так, значит, ты против? - вновь спросил Майкл, заглядывая жене в глаза.
– Нет, - ответила она и прильнула головой к его груди. – Ты слишком добрый, Майкл, слишком.
– Это плохо? - улыбнулся он, проводя ладонью по ее голове.
– Это именно то, за что я и люблю тебя. За твою доброту и чуткость.
– Тогда как насчет проявления чуткости с твоей стороны по отношению к уставшему плохому «хорошему» парню?
– Оу, - улыбнувшись, произнесла Мэй, в легком удивлении приподняв бровь. – Мистер крутой парень желает чуткости? А как насчет легкой нетрадиционности по отношению к своей плохой девочке?
– Я даже и не знаю, - задумчиво улыбался Майкл, поняв намек.
– Или ты столь же традиционен, как и все ваши плохие «хороши» парни?
– Мы все достаточно традиционны, - тихо засмеялся Джексон и, ловко перевернув жену на спину, нырнул под одеяло с головой.
– А я слышала, что кое-кто из ваших просто божественно владеет языком, - смеялась Мэй.
Услышав это, Джексон тут же высунул голову из-под одеяла и уставился на жену.
– Это ты о чем? – непонимающе переспросил он.
– Я сегодня встретила Присцилу Бокко, и она поведала мне кое-что, - загадочно отведя глаза в сторону, отозвалась Мэй.
– Что?
– Я не могу тебе сказать. Я обещала не говорить.
– Но ты начала, так что договаривай.
– Нет, я не могу.
– Скажи мне, - Джексон начал щекотать жену за бока, желая вытянуть из нее чужой секрет. – Я хочу знать, что наплела эта сплетница. Скажи мне.
– Окей, - смеясь, согласилась Мэй. - У Софи Чеонезе роман с Сэмом…
– Что?! - возмущенно воскликнул Джексон, буквально подскочив в постели. – С Сэмом Ломано?!
Мэй утвердительно кивнула.
– Ну, звездец, - выругался Джексон, откатившись на свою половину кровати. Ему было даже страшно представить, что будет, когда Сэл узнает о похождениях своей жены.
– Но это еще не все, - продолжила Мэй. – Присцила говорит, что однажды Софи похвасталась ей, что Сэм просто мастерски владеет искусством…
– Сэм отлизывает жене Сэла? - с насмешливым отвращением уточнил Джексон.
– Как никто другой, - рассмеялась Мэй.
– Вот дерьмо. Если парни узнают об этом.., - усмехнулся Майкл. – Надеюсь, ты никому не рассказываешь о том, что происходит в этой комнате? – в одно мгновение посерьезнел он.
– Можешь быть спокойным, - отозвалась Мэй. – Все, что происходит здесь, здесь и остается. К тому же, с тем постоянством, с которым это происходит… Раз в пару месяцев... Я могу удержаться, чтобы не похвастаться.
– Эй, что ты этим хочешь сказать? – возмутился Джексон.
– Ничего. Просто я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы доставить женщине удовольствие.

_____________________________________________________________________________
– Грязный ублюдок! Сколько раз я говорил тебе, не кради мелочь! Глупый баран! Сколько раз я говорил тебе? Идиот тупой!
– Ублюдок! Идиот!
– Достаточно, Поли. Ты как ребенок. Он понял. Хватит!
– Это позор для его матери!
– Боже, упокой ее душу.

Глава 3

Несмотря на всю свою порочную криминальную сущность, даже Мафия имела свои принципы и запреты. Одним из таких запретов была контрабанда и распространение наркотических средств. После отмены сухого закона торговля дурманящим зельем имела все шансы занять лидирующую позицию по количеству приносимой прибыли. Но большие деньги – это еще большие проблемы. Так что большинство Семей продолжали придерживаться своего принципа. Наркотик – табу. Но не все придерживались этого запрета, несмотря на то, что прекрасно осознавали, что им грозит, попади они в руки собственной Семьи. Но были и те, кто находил выход из ситуации, снижая риск до минимума. Во время очередного налета на  притон наркодилеров в голову Тома Поллучи пришла  идея, которой он тут же поспешил поделиться со своим капитаном. Выслушав его, Джексон пришел в ярость и был готов порвать того на куски. Он потребовал, чтобы парень навсегда выкинул это из головы, если не хочет очутиться на том свете раньше времени. Но парень и не думал отказываться. Как-то, сидя в баре «Сальери», он, как бы между делом, поделился своими мыслями с Сэмом Ломано и Карло Сотти. Они отнеслись к этому более спокойно, нежели Джексон. Парни были согласны с мнением Тома, что ликвидировать наркодилеров  из-за каких-то принципов, пользуясь лишь  единовременной наживой, не слишком практично, поскольку их можно превратить в дойных коров. Проще говоря, позволить им быть, закрыв на это глаза, но при условии, что они будут сбывать свое зелье в соседних районах и никогда не делать этого в своем. Все тщательно обдумав и взвесив все «за» и «против», Поллучи, Ломано и Сотти вступили в тайный сговор. Они взяли под свой контроль несколько наркопритонов, с которых в конце каждой недели имели в десятки раз больше, чем со своих лавочников, вместе взятых. И этим барышом не нужно было делиться. Угол тридцать седьмой и восточной был одной из этих доходных точек.
Помимо общей тайны, у Ломано была и другая заинтересованность в отношениях с Томом Поллучи. Это позволяло ему всегда быть в курсе всех происходящих событий внутри команды своего главного соперника. Ломано и Джексон были старыми друзьями, прошедшими вместе через многое. И Джексон не раз спасал ему жизнь. Но теперь Сэм видел в нем, прежде всего, своего главного конкурента, стоявшего у него на пути к достижению заветной цели.
Сальери был немолод, и в скором времени  ему потребуется кто-то, на кого он сможет возложить часть своих полномочий. Сэм был достаточно амбициозным и страстно желал заполучить эту должность. Когда Сальери и Морелло, поделив город пополам, встали во главе своих Семей, Ломано был первым, кто стал капитаном и возглавил собственную команду. Но следом за ним повышение получил и Джанолла. Чтобы стать сильнее и прочно укрепиться на занимаемых позициях, Семья должна была расти, и повышение Поли было естественным процессом, хотя, по мнению Сэма, были и более достойные кандидатуры. Но Сальери всегда питал к этому парню особые чувства по причине того, что вырастил этого пацана буквально с пеленок. Благодаря своей целеустремленности и пристрастию к убийствам Сэм смог добиться многого сам, не нуждаясь в поблажках. Да, он действительно любил убивать, ему это доставляло неподдельное удовольствие, и он никогда этого не скрывал. Он никогда не считал Поли своим соперником, поскольку полагал, что тот слишком глуп, дабы добиться чего-то большего, чем он имеет на сегодняшний день. Когда же появился Джексон, в отличие от  своего босса, Сэм не сразу разглядел в нем весь скрытый потенциал. И сейчас глубоко сожалел об этом. Когда встал вопрос о повышении Джексона, Ломано и представить не мог, как все может сложиться.

Выйдя из кабинета в зал ночного клуба, Джексон и Сэм Ломано уселись за стойку бара. Бармен, натирающий стойку до блеска, готовясь к открытию заведения, тут же подошел к ним. Парни сделали заказ.
– Ты не думал о том, чтобы представить к повышению кого-нибудь из своих ребят? – поинтересовался Сэм, глотнув из полученного от бармена стакана.
– А кто-нибудь – это Том Поллучи? - предположил Джексон.
– Он хорошо работает. Я думаю, он вполне сможет вести команду, - Сэм желал помочь Поллучи продвинуться далеко не по дружбе, у него были свои причины для этого. Ему был необходим союзник для достижения цели. Союзник, который бы впоследствии принял его сторону и сыграл отведенную ему роль.
– Сэм, мы старые друзья. Ты привел меня в этот бизнес, и я не хочу показаться неблагодарной сволочью, но Том в моей команде. И это я должен думать о том, способен ли он вести за собой команду или нет, - отозвался Майкл. – К тому же, я не собираюсь делить с ним свой район.
– Отдай ему  часть строительства.
– Сэм, я понимаю твое стремление, но ты ведешь неверную политику, - подметил Джексон. Он был не дурак и прекрасно знал, чего на самом деле хочет Сэм.
– О чем это ты?
– Ты  прекрасно знаешь, о чем я. И еще, Том станет «капо» только тогда, когда я сам это решу.
– Ладно, - допив из стакана, Сэм решительно поднялся с места, - дела ждут.
– Ну, давай, - попрощался с ним Джексон.

Сэм отошел на  пару шагов, затем остановился, словно вспомнив о чем-то.
– Ты случайно не в курсе, кто пару дней назад пришил четырех ирландских торчков-барыг на углу тридцать седьмой и восточной? – обернувшись, поинтересовался Сэм. – Мы пасли этих уродов в течение нескольких недель, но кто-то опередил меня и моих парней.
– Нет, - уверенно отозвался Джексон.
– Эти пидоры готовились к переправке. Бабла там было немеренно.
– Если я что-то узнаю, сообщу.
Проводив Сэма взглядом, Майкл уставился в свой стакан. Закусив нижнюю губу от внезапно накатившей волны злости, Джексон  разболтал в стакане не растаявший кусочек льда и залпом проглотил остатки спиртного.
– Привет, - послышался за спиной Джексона приятный женский голос.
Майкл обернулся и увидел перед собой симпатичную блондинку. В глазах Джексона возник немой вопрос.
– Так, в чем дело, милая? – тут же подошел к девушке Пит Париси.
– Я только хотела сказать спасибо, - разволновалась девушка, поглядывая то на Париси, то на Джексона.
– За что? – недоумевал Джексон.
– За доктора, - напомнила девушка. – Для моего сына.
– А, ну да, - наконец, вспомнил Джексон. – Как он?
– Слава Богу, это была всего лишь обычная простуда, а не воспаление легких. Так что с ним все в порядке, - скромно улыбнулась блондинка.
– Я рад, - улыбнулся в ответ Майкл.
– Я испекла для вас ореховый кекс. Вот, - протянула она  Джексону тарелку с выпечкой, - В  знак благодарности.
Джексон взял тарелку и поставил на стойку.
– Послушай, милая… Бетти. Верно? – начал он.
Девушка утвердительно кивнула.
– Позволь мне кое-что тебе разъяснить Бетти. Вот это, - Джексон указал на кекс. – Вот это тебе делать нельзя. У меня есть жена, и она делает мне подарки. А с тобой у нас чисто деловые отношения работодателя и подчиненной. Понимаешь?
– Да, мистер Джексон, - потупила взгляд Бетти.
– Давай, милая, иди работать, - выпроваживал ее Париси. – И забери это, - сунул он ей тарелку с выпечкой. Девушка забрала кекс и удалилась.
– Отличная девочка, - глядя в след удаляющейся Бетти, проговорил Париси. – Обалденное тело. Породистое.

Происшествие на углу тридцать седьмой и восточной в ночь на Рождество выводило Сэма из себя. Но основная проблема заключалась вовсе не в том, что он потерял доходное место, а в том, что Сальери, узнав о существовании наркопритона на территории одного из его «капо», пришел в бешенство. Он устроил парню хорошую головомойку за то, что тот вовремя не выяснил это и не уничтожил этот дрянной ирландский рассадник. И ткнул носом, как нерадивого котенка, посоветовав взять пример с Джексона. Вторая проблема заключалась в том, что кто-то набрался смелости и, нагадив на территории Сэма, просто кинул его на деньги. Поллучи, который пострадал при этом не меньше, чем Ломано, пообещал разузнать о том, кто бы это мог быть, и теперь, выяснив некоторые обстоятельства произошедшего, поджидал его на обочине загородного шоссе.
Добравшись до места назначенной встречи, Ломано остановил машину перед приютившимся на обочине автомобилем. Из нее вышел Том и тут же уселся к Сэму.
– Что нового? – поинтересовался Сэм.
– Я кое-что разузнал, - отозвался Том. – Не много, но есть вероятность того, что это дело рук кого-то из наших.
– А именно?
– Говорят, что парни Джаноллы были весьма заинтересованы нашими изумрудными друзьями.
– Поли? – удивился Сэм.
– И еще, - Том оставил самое неприятное напоследок. – Кое-кто видел в ту ночь у подъезда припаркованный черный Терраплейн, - недвусмысленно намекнул он.
Прищурившись, Сэм задумался.
– Ты говорил с Майки насчет меня? – поинтересовался Том.
– Да, - отозвался Сэм.
– И что он сказал?
– Ничего, - раздраженно рявкнул Ломано. Сейчас его больше беспокоило, не сболтнул ли кто этим двоим о его делах с этими ублюдками. С какой это стати этим двум понадобилось лезть на его территорию без его ведома?

Взяв у Джексона деньги, Джино созвонился со своим новым знакомым и, записав его адрес, доставил конверт. Андреас  божился, что вернет все в назначенный срок, что не будет никаких проблем. Джино с нетерпением ожидал, когда же, наконец, получит свою заветную прибыль. И самое приятное было то, что для этого ничего не нужно было делать. Но вот прошло уже больше двух недель, а денег все не было. Джино принялся названивать Андреасу, но на звонки никто не отвечал. Сантимиллия начинал нервничать, в особенности всякий раз, когда видел Джексона. Он никак не мог поверить, что Андреас попросту кинул его. Каждый день, пересчитывая сумму своего долга, Джино в ужасе хватался за голову. У него пропал аппетит. Он стал плохо спать. И в тайне даже стал ненавидеть Джексона. Но в конечном итоге все же решил, что если он первым заговорит с Джексоном о сложившейся ситуации, то это будет куда лучше, чем когда его начнет трясти кто-нибудь из братвы Майкла. Собравшись с духом, Джино направился к соседу. На удивление Джексон был дома и, как всегда, встретил его весьма радушно. У Джино даже невольно возникла мысль о том, что тот вообще забыл о долге. Это было бы слишком идеально. Поболтав о всякой ерунде с полчаса, Джексон пригласил Джино сыграть с ним на бильярде в подвале. Сердце Джино екнуло.
Выложив на бильярдном столе пирамиду, Джексон разбил ее.
– Как там поживает твой друг? – поинтересовался он.
– Нормально, - насторожено отозвался Джино.
– Его ресторан еще не загнулся окончательно?
Поняв, что Джексон имеет в виду другого его друга, Джино испытал облегчение. Заняв место у стола, он нацелился  на шар и произвел удар. Шар отскочил от бортика, но в лузу так и не попал.
– У него были  некоторые проблемы, но сейчас все в порядке.
– Понятно, - Джексон включился в игру. – Надо будет как-нибудь заглянуть к нему. Там хорошо готовят. Можно будет сходить вместе. Ты, я и наши девочки.
– Это было бы здорово, - улыбнулся Джино.
После этого возникла длительная пауза, во время которой парни продолжали катать по столу шары, то и дело поглядывая друг на друга.
– Знаешь, меня не покидает чувство, что ты хочешь сказать мне что-то важное, -  нарушил молчание Джексон, закатив в лузу последний шар.
– Нет, - отозвался Джино, но тут же спохватился. – То есть, да. У нас проблемы, Майкл, - он уставился в пол.
– У нас? – удивленно усмехнулся Джексон. – Это у тебя проблемы, Джино. Не я тебе должен.
– Ты прав, - согласился Джино.
– И что мне с того, что я прав? – Джексон рухнул в кресло и вольготно раскинулся в нем.
– Я не знаю, что и думать, – расстроенным тоном бормотал Джино.
– Здесь нужно действовать, а не думать, - Джексон достал из коробки, лежавшей на маленьком столике рядом с креслом, сигару и закурил. – Что говорит этот твой друг?
– Я звоню ему каждый день, но никто не отвечает.
– Добро пожаловать в мой мир! – усмехнулся Джексон, выпустив изо рта густую струйку дыма. – Ты ходил к нему?
– Нет.
– Тогда сходи. Не отставай от него ни на шаг. Постоянно напоминай о себе. Преврати его жизнь в Ад. В конечном итоге вправь ему мозги. Его долг – твой долг. И чем больше этот долг, тем хуже тебе. Capisci?  Поверь, Джино, я не монстр какой-нибудь. Просто это бизнес.

Старик Спинелли вошел в кабинет Джексона с подносом в руках и кипой газет подмышкой.
– Ваш кофе, мистер Джексон, - он поставил перед Майклом, который сидел за своим столом, чашку с горячим и ароматным напитком. И следом положил на стол газету.
– Спасибо, - в знак благодарности улыбнулся Джексон и взялся за чашку.
– Джентльмены, - обратился Спинелли к остальным присутствующим и стал предлагать им кофе и газету. 
– Нет, - отказался Вик Сантино и перешел к бильярдному столу, желая разыграть одиночную партию.
– А я, пожалуй, не откажусь, - принял чашку Поллучи. – Голова гудит, словно колокол, - он состроил кислую мину.
– Ночка выдалась славненькая, видать? – усмехнулся коротышка Сил, открывая газету на страничке юмора.
– Сегодня  всю ночь играли в карты. Этот придурок Волтерс проиграл три штуки за два кона. А потом заявил, что я его сглазил, - усмехнулся Том. – А я всего лишь сказал ему «будь здоров», когда тот чихнул. Но ему, мать вашу, послышалось что-то другое, и он всю оставшуюся игру бесконечно зудел об этом, словно старая баба.
– И  что ему послышалось? – поинтересовался Чеонезе, оторвавшись от своей газеты.
– Да черт его знает, что ему послышалось. Он чокнутый кретин! Еще эта Бетти, - недовольно и с призрением фыркнул Поллучи. – Эта шлюха просто ревнивая мегера. Думает, раз я ее трахаю почти каждый день, то чем-то ей обязан, хотя сама каждую ночь полирует поршни.
Джексон посмотрел на физиономию Поллучи и, проглотив чувство отвращения к этому типу с очередным глотком кофе, отставил чашку. Взяв утренний выпуск «Лост-Хевен таймс», он откинулся в кресле и принялся читать новости. В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и звуком катающихся по зеленому сукну бильярдных шаров. 
– Забастовка  на металлургическом заводе набирает обороты, - процитировал Джексон выдержку из читаемой им статьи.   
Чеонезе, Париси и Маланго тут же открыли страницу с новостями о забастовке и принялись читать.
В статье сообщалось, что забастовка, спровоцированная на фоне массового увольнения рабочих завода, входящих в профсоюз сталеваров, привела к полной остановке завода. Лидер бастующих, представитель профсоюза, Чарльз Браун  заявляет, что все эти люди были уволены с грубейшими нарушениями  прав трудящихся, а их рабочие места заняли неквалифицированные эмигранты. Также мистер Браун призывает бастующих не сдаваться и идти до конца, несмотря на все уловки владельцев завода, которые, по его словам, путем подкупа некоторых чиновников из городского правления, а также начальника полиции Брэнтона, пытаются запугать борющихся за свои права людей.  Один из совладельцев завода, мистер Оливер Макнил,  заявил, что все высказывания и заявления со стороны Чарльза Брауна вздорны и основаны только на его бредовых домыслах, не имеющих под собой никакого основания. Оливер Макнил добавил: «Не было допущено никаких нарушений. Увольнение рабочих было вынужденной мерой, так как завод терпит большие убытки. Все уволенные были заранее извещены. Не думаю, что они согласились бы работать бесплатно». Тем не менее, вчера для того, чтобы разогнать бастующих, к заводу было направлено два полицейских отряда, в ходе действий которых было задержано более десяти человек, и шесть человек получили ранения. Начальник полиции, Максимильян Брэнтон, отказался прокомментировать происходящее, сославшись на чрезмерную занятость. Он лишь заявил: «Мой долг защищать закон и порядок в этом городе.  Именно этим я и занимаюсь».
– Ну, и что вы скажете об этом, джентльмены? – поинтересовался Джексон, отложив газету.
– Этот Браун до жопы смелый парень, - заметил Чеонезе. – Бросаться подобными обвинениями…
– Он просто еще не знает, что Макнил собирается обратиться к браткам Морелло, - усмехнулся Поллучи, перебив Чеонезе. – И когда они доберутся до него, от его смелости останется одна жопа.
– Откуда такая информация? – удивился Джексон.
– Я  знаю одну телку, которая работает личным секретарем у этого Макнила. И каждый раз, когда он трахает ее, то становится очень разговорчивым, – усмехался Поллучи.
– В таком случае нам стоит предложить мистеру Брауну наши услуги телохранителей, - хитро задрав бровь, заключил Джексон.
– Бьюсь об заклад, что в твоей башке уже созрел план о том, как наложить лапу на кассу профсоюза сталеваров, – рассмеялся Париси, по одному только лицу Джексона сообразив о намерениях босса.
– Не думаю, что он согласится, - усомнился Сантино, отвлекшись от бильярда. – Я слышал, этот сукин сын слишком честолюбив.
– Если оказаться в нужный час в нужном месте, не думаю, что он будет особо сопротивляться, – уверенно отозвался Джексон.
– Для этого нужно знать, когда будет этот час и где будет это место. А мы этого не знаем, - подал голос Маланго.
– Том, - обратился Джексон к Поллучи. – Эта твоя знакомая может разузнать, когда именно Макнил собирается заключить сделку с людьми Морелло, и главное – где?
– За пару бриллиантовых серег эта букъяк, достанет для тебя план Пентагона, - усмехнулся Поллучи.

В очередной раз, не дозвонившись до Андреаса, Джино понял, что оттягивать время дальше бессмысленно, ведь его долг рос с невероятной скоростью. Оказавшись перед домом злостного должника, Сантимиллия остановился и огляделся по сторонам. Время было уже достаточно позднее, и во дворе не было ни единой души. В окнах один за другим гасли огни. Джино понятия не имел, как нужно выбивать долги, ведь все, что ему было известно о делах таких людей, как его сосед, это то, что показывали в фильмах о гангстерах. Но ждать, когда сосед преподаст ему урок, он желанием не горел, ведь он и так уже достаточное время испытывал терпение Джексона. Набрав в грудь как можно больше воздуха, Джино решительно вошел в подъезд и уверенным шагом поднялся по лестнице на второй этаж. Остановившись перед дверью в квартиру Андреаса, Сантимиллия постучал.  Дверь тут же открылась. На пороге стоял Андреас. По его удивленному лицу было заметно, что он никак не ожидал появления Джино.
– Привет, Джут, - дружелюбно улыбнулся Джино. – Я не вовремя?
– Джино, я… - натянув улыбку, в ответ отозвался Андреас.
– Что, ты даже не пригласишь меня войти?
– Входи, конечно, - Андреас впустил нежданного гостя в квартиру и, выглянув в коридор, тут же закрыл дверь. 
– В чем дело, Джут? – пытаясь казаться серьезным парнем, начал Джино. – У тебя сломался телефон? Я уже  больше месяца звоню тебе, но ты не отвечаешь.
– Да меня не было в городе, - начал оправдываться Андреас. – Только вернулся.
– Не  пудри мне мозги, Джут. Где мои деньги?
– Деньги, -  с какой-то извиняющейся улыбкой на лице начал Андреас. – Мне очень жаль, Джино, но денег нет.
– Что значит – денег нет? – вытаращил глаза Джино.
– Это значит, что денег нет и не будет.
Подобное заявление привело Джино в ярость, и он накинулся на Андреаса, вцепившись в него смертельной хваткой. Между мужчинами завязалась драка. Свалившись с ног, они катались по полу, отвешивая друг другу тумаки. Хозяин квартиры оказался довольно проворным малым. Нанеся своему противнику сильный удар в лицо и сломав переносицу, он подскочил на ноги и, ухватившись за  попавшийся под руку стул, тут же обрушил его на Джино, после чего принялся отчаянно пинать его ногами. Апофеозом сей драки стало вышвыривание Сантимиллии из квартиры с кучей угроз вдогонку.
Опомнившись и уже лежа в коридоре, Джино поднялся на ноги. Голова гудела словно чугунный колокол. Из-за сломанных ребер было трудно дышать.  Истекая кровью, шатаясь из стороны в сторону, Сантимиллия  стал спускаться по лестнице, по которой еще минут десять назад так уверенно поднимался, его нога подвернулась, и он с грохотом прокатился вниз, попутно сломав ногу и повредив правое запястье. Стиснув зубы от дикой боли, он поднялся на ноги и вышел из подъезда, проклиная  и себя, и Джексона с его деньгами и бандитской натурой. Оказавшись у проезжей части, в голову Джино пришла единственно верная, по его мнению, мысль. Он оказался в таком положении, когда проще всего было просто сдохнуть до того, как его грохнут эти грязные ублюдки гангстеры. Поглядев по сторонам, Сантимиллия заметил свет фар приближающейся машины.  Ночную тишину улицы нарушил резкий визг тормозов. Водитель вовремя заметил  внезапно возникшего перед ним человека и успел затормозить прямо перед свалившимся на дорогу Джино. Выскочив из машину, перепуганный  водитель тут же подбежал к Сантимиллии.
– Господи! – воскликнул он, увидев едва дышащее и порядком покалеченное тело.

Недалеко от подъезда элитного многоквартирного дома в деловом районе припарковался автомобиль. Водитель заглушил двигатель. Находившиеся в машине трое парней явно кого-то поджидали. Прошло больше получаса.
– Ну, и где она? – уставился Джексон на Поллучи.
В этот момент к подъезду дома подкатил черный лимузин.
– Вот, - указал Поллучи на подъехавший автомобиль. – Это лимузин Макнила.
Из автомобиля вышла высокая и статная дама, укутанная в шикарную шубу из белого песца, и, легкой походкой поднявшись по ступенькам, скрылась в подъезде. Не прошло и пяти минут, как эта дама вновь появилась на улице и, оглядываясь по сторонам, торопливо направилась в сторону припаркованного автомобиля. Открыв заднюю дверцу, она уселась на сиденье рядом с громадной фигурой Чеонезе. Прокуренный салон автомобиля тут же наполнился ароматом дорогого парфюма.
– Привет, мальчики, - улыбнулась женщина, демонстрируя идеальную белизну своих зубов.
– Как дела, Марго? – поинтересовался Поллучи, обернувшись назад.
– Отлично, Томи – малыш, - отозвалась женщина.
– Томи – малыш? – усмехнулся Джексон. – И чем вы нас порадуете, мисс? – обернувшись, обратился он к женщине.
– Боже, - с чувством выдохнула Марго. – Том, почему ты никогда не говорил мне, что у тебя есть такой очаровательный друг? – вопрошала она, пожирая Джексона глазами.
Женщина потянулась рукой к лицу  Джексона и хотела заигрывающим жестом провести кончиком пальца по его щеке, но он довольно жестко перехватил ее руку, предугадав ее намерения, и вперил в нее проницательный серьезный взгляд, давая тем самым понять, что не намерен  играть в эти игры.
– Окей, - тут же приостыла Марго и вырвала свою руку из руки Джексона. – В эту пятницу в ресторане «Ля Сир» в семь часов вечера. Столик номер восемь, - выложила она требующуюся от нее информацию.
– Это все? – поинтересовался Джексон.
– А что вы хотите еще? – удивленно приподняла бровь Марго.
Джексон продолжал угнетающе прожигать женщину взглядом.
– Мальчики,  я не работаю бесплатно, - женщина вновь соблазнительно улыбнулась. – Но для тебя, мистер крутой парень, я могу сделать исключение, - соблазнительно лизнув кончиком языка свои пухленькие губки, добавила она.
– Ты не в моем вкусе, - откровенно признался Джексон. Вытащив из внутреннего кармана пальто конверт, он протянул его женщине, но как только она потянулась, чтобы взять его, он резко отстранил руку.
– Я должен быть уверен в достоверности твоих слов.
Марго усмехнулась.
– Ты даже не представляешь, насколько можно быть откровенным, лежа абсолютно голым в постели рядом с такой женщиной, как я.
– Так, значит, Макнил поведал тебе об этом во время секса? – усмехнулся Джексон и вновь протянул конверт женщине.
– Я сама лично заказывала для него столик, - с серьезным видом отозвалась Марго и выхватила конверт. – Со своими дружками он ходит в другое заведение, со своей старой кошелкой предпочитает ужинать дома, так что выводы сделать не сложно, – открыв конверт, женщина тут же пересчитала количество банкнот. – А ты щедрый парень, - заметила она, довольная вознаграждением. – Но и я не скряга. Не знаю, будет ли это интересно для вас, но недели две назад я случайно подслушала разговор Макнила с одним из его компаньонов. Они говорили о каких-то похищенных документах из их офиса, связанных с заводом, из-за которых у них могут возникнуть большие неприятности.
– Они называли какие-нибудь имена? – поинтересовался Джексон.
– Кажется, Оливер упоминал какого-то Сильвера Флетчера, - призадумавшись, ответила Марго.
– Сильвера  Флетчера?  - переспросил Джексон. – Ты не путаешь?
– Нет, - уверенно отозвалась Марго. – Именно Сильвера Флетчера.
– Кто такой Сильвер Флетчер? – подал голос Чеонезе.
– Это интересно, - задумчиво произнес Джексон.

Вернувшись обратно в свой клуб, Джексон со своими парнями тут же направился в свой кабинет. Он только открыл дверь, как его тут же огорошил Париси, сказав, что  час назад  звонила миссис Джексон и просила передать, что она  находится в центральном госпитале Ньюарка. Париси мало что понял, но по ее голосу было очевидно, что случилось что-то очень серьезное, и она просила, чтобы Джексон приехал к ней, как только появится. Велев никому не расходиться, Майкл тут же развернулся и спешно удалился.
Джексон уже собирался сесть в свою машину, когда его окликнул женский голос. Заприметив Джексона еще в зале, когда он спешно проходил мимо гостей к выходу, Бетти последовала за ним. Девушка становилась навязчивой, и это было не очень хорошо. Она и сама это прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать.  Что-то невероятно тянуло ее к этому человеку. Что-то, чего не было в остальных мужчинах, окружавших ее.  К нему хотелось прикоснуться, прижаться, просто побыть рядом.  Быть может, это был результат той романтической истории, о которой перешептывались все девочки в их заведении относительно его знакомства со своей будущей женой.
– Ну, что еще, Бетти? – поинтересовался Джексон, так и не сев в машину.
Бетти  улыбнулась тому, что он запомнил ее имя.
– Я понимаю, Майкл, - набралась она смелости обратиться к боссу по имени, - что мы не можем быть друзьями, но я должна тебе кое-что сказать.
– Я очень спешу, - отозвался Джексон и уже почти сел в машину.
– Но это очень важно, - второпях выпалила девушка, остановив его.
– Хорошо, я слушаю тебя.
– Я  беременна, - сообщила новость Бетти.
– Что же, я рад за тебя, - улыбнулся Джексон.
– От  Тома,  - добавила девушка с какой-то тяжестью или скорее разочарованием в голосе.
– И…? – выжидающе смотрел Майкл на Бетти.
– Я хотела  спросить у тебя совета. Как ты думаешь, Том будет помогать мне, если я рожу этого ребенка?
– О, ну конечно! – расплываясь в улыбке, заявил Майкл. – Том будет отличным отцом, - с сарказмом  тут же добавил он, но девушка этого не поняла.
– Правда?! – наивно и обрадовано воскликнула она.
– Послушай, Бетти, - начал Джексон, вмиг став серьезным, - ты хорошая девушка, но Том не тот человек, на которого ты можешь положиться. У тебя уже есть ребенок, и чтобы прокормить его, тебе приходится работать здесь. Зачем тебе нужен еще один ребенок?
– Значит, ты считаешь, что мне  лучше сделать аборт? – вмиг погрустнела девушка.
– Я не приверженец таких вещей и своей жене никогда бы не позволил делать это. Но поверь мне, если ты избавишься от этого ребенка, то сделаешь большое одолжение следующим двум поколениям, - отозвался Джексон и, наконец, усевшись в машину, укатил, оставив девушку стоять на улице одну.

Мэй уже собиралась ложиться в постель, когда в доме раздался телефонный звонок. В этом не было ничего удивительного. Поздние звонки в этом доме были привычным делом, но в этот раз сердце Мэй тревожно екнуло в предчувствии беды. Она подняла трубку и услышала истеричные вопли соседки, которая, чередуя свои эмоции со здравым рассудком, пыталась ей что-то объяснить. Поняв лишь, что случилось что-то действительно очень серьезное, Мэй положила трубку. Разбудив Донни, она попросила его присмотреть за спящей малышкой и, наспех одевшись, отправилась к соседям.
Полчаса назад Гейл позвонили из центрального госпиталя в Ньюарке и сообщили о том, что ее муж был доставлен к ним с многочисленными травмами. Возможно, звонивший переусердствовал в своем описании травм, полученных пострадавшим, или, возможно, сама Гейл слишком разукрасила услышанное, сгустив краски, но ее состояние было таким, словно ее муж умер. Предварительно дав Гейл успокоительное, Мэй вызвала такси, и они вместе отправились в госпиталь.
Когда женщины прибыли в больницу, их тут же проводили в палату интенсивной терапии, куда только что поместили Джино после оказания медицинской помощи. Когда женщины оказались у палаты, из нее уже выходили двое полицейских, которые были вызваны тем самым водителем, чуть было не сбившим Джино на дороге. Когда Сантимиллия упал на дорогу перед машиной, он отключился и совершенно не помнил, как был доставлен в больницу скорой помощью в сопровождении полиции.
Увидев состояние Джино, Мэй решила сообщить о произошедшем мужу. С момента ее звонка прошло уже больше часа, и она решила позвонить еще раз. Выйдя из палаты, она направилась вниз, где располагался телефон. В холле она  встретила только что вошедшего в больницу мужа.
– Мэй, что случилось? – встревожено спросил Джексон, тут же подойдя к ней. – Ты в порядке?
– Да, - отозвалась Мэй.
– Что-то  с Сарой? – еще больше встревожился Майкл. – Где она?
–  С Сарой все в порядке. Она дома. Я попросила Донни присмотреть за ней.
– Тогда что ты здесь делаешь? – не понимал Джексон.
– Кто-то сильно избил Джино. Я приехала сюда вместе с Гейл. У нее была истерика.
– Джино? – не слишком сильно удивился Майкл. – Как он?
– Думаю, ты сам должен на это посмотреть.
Они направились в палату.
– С ним  говорили полицейские, - посчитала нужным сообщить Мэй.
– Что он им сказал?
– Я не знаю. Когда мы пришли, они уже уходили. У него многочисленные ушибы, Майкл,  и несколько переломов, - Мэй остановилась и внимательно посмотрела на мужа.
– Что? – не понимая данного взгляда, вопрошал Джексон, тоже остановившись.
– Ничего, - ответила Мэй. – Просто хочу быть уверенной, что это не было последствием вашего шушуканья в подвале нашего дома, – она вновь зашагала по коридору.
– Мэй! – возмущенно сдвинув брови, окликнул жену Майкл, давая понять, чтобы она и думать не смела о том, что он как-то мог быть причастным к этому делу.
Как только Джексон вошел в палату, Гейл, сидевшая у кровати мужа, тут же  подскочила и набросилась на Майкла, впиваясь тонкими пальцами в его грудь.
– Майкл, найди их, - с отчаянием и ненавистью к обидчикам ее мужа просила женщина. – Найди этих уродов, которые сотворили с ним такое. Пусть эти твари помучаются. Заклинаю тебя, найди их, - обезумевшие и воспаленные глаза Гейл вновь стали наполняться слезами.
– Я найду их, Гейл, - Джексон прижал женщину к себе, стараясь утешить. – Я обещаю тебе. Я найду их.
Посмотрев на жену, Майкл многозначительно перевел взгляд на дверь. Мэй тут же поняла  его намек и, взяв под руку подругу, вывела ее из палаты в коридор, плотно закрыв за собой дверь.
Майкл подошел к кровати и посмотрел на Джино. На парне не было живого места, но это не заставило Джексона содрогнуться и пустить слезу. Он видел людей и в гораздо худшем состоянии. Несмотря на то, что все его лицо заплыло от жуткой гематомы, Джино все же разглядел склонившегося над ним соседа. Очередная волна озлобленности и неприязни накрыла его, и он отвернулся, не желая видеть друга.
– Как ты? – поинтересовался Майкл.
В ответ была тишина.
– Джино, не надо делать вид, что ты меня не слышишь. Что произошло?
– Что произошло? – злобно прошипел Джино, но его злость тут же сменилась полным отчаянием, и он даже пустил слезу.  – Я сделал, как ты и сказал. Я пошел к этому парню, - он прервался, сглатывая комок в горле. – Денег нет, - признался Джино.
– Ну, я тебя поздравляю, - усмехнулся Майкл. – Ты должен мне шестьдесят с лишним тысяч, и это только без учета процентов за просрочку.
– Пиздец, - разрыдался Джино. – Тебе лучше добить меня прямо сейчас. Я никогда в жизни не смогу рассчитаться с тобой.
– А как насчет тех акций, про которые говорила Гейл? – поинтересовался Джексон.
Джино засмеялся сквозь слезы и тут же поморщился от боли в теле.
– Никаких акций нет, - признался Сантимиллия. 
– В смысле «нет»? – удивился Джексон.
– Я вложил деньги в одну компанию, которая казалась мне весьма надежной, но она лопнула как мыльный пузырь и теперь этими акциями можно зад подтереть. Если Гейл узнает, это будет страшным ударом для нее.
– Ну, ты даешь, Джино, - усмехнулся Джексон.
– Да  хоть обхохочись, но я в таком дерьме, что тебе даже и не снилось. Так что для меня лучше просто сдохнуть.
– Это ты брось, - возмутился Майкл.
– Ты  или кто-то из твоих ребят все равно грохнете меня, как только я выйду отсюда.
– Никто не собирается тебя убивать.
– А что же ты собираешься делать?
– Будем  считать, что этот парень помер, - отозвался Джексон. – В таких делах всегда есть подобная степень риска.
– И что мне это даст?
– Твой долг резко уменьшается, - ответил Майкл. – Ты вернешь мне мои двадцать штук плюс один процент и никаких процентов за просрочку.
– Я очень тронут твоей щедростью, Майкл, - натянуто улыбнулся Джино, положив здоровую руку на сердце, - но где я возьму двадцать три тысячи? – страдальчески скривился он.
– Джино, в конечном итоге у тебя есть работа. Составим план выплат, и постепенно рассчитаешься.
– У меня нет работы. Меня уволили, - сделал Джино очередное признание.
– Ну, пиздец, - усмехнулся Джексон. Погрузившись в раздумья, он стал расхаживать по палате.
– Я все понял, - иронично засмеялся Джино. – В этом вся твоя сущность, - он вдруг ощутил прилив отвращения к этой холеной, надушенной бандитской физиономии. – Ты все знал с самого начала.
– О чем это ты? – Майкл уставился на друга.
–  Ты все просчитал. Это часть твоей натуры, все просчитывать на десять ходов вперед. Ты знал, что я не смогу вернуть тебе деньги, бандюга ничтожный.
Эти слова всколыхнули в Джексоне все эмоции, он в одно мгновение оказался рядом с Джино и, крепко ухватив за грудки, притянул к себе.
– Слышь, ты, - грозно прошипел Майкл в лицо другу, - тебя, видать, слабовато ебнули по башке. Я тебе сейчас добавлю.
– Забирай мой дом, - предложил Джино в качестве откупного.
– Мне твой дом нахрен не усрался, - отозвался Джексон.
– Извини меня…
– Ты  кому-нибудь говорил о том, что брал у меня деньги? – вопрошал Майкл. – Говорил?
– Нет,  - отозвался Сантимиллия.
– Тогда просто забудем об этом,  -  Джексон отпустил его и выпрямился.
– Что значит «забудем»? – изумился Джино.
– Забудем, значит – забудем. Я тебе ничего не давал, ты у меня ничего не брал. О расходах на лечение можешь не беспокоиться. Я разберусь с этим.
– Нет, Майкл, - воспротивился Джино. – Это уже слишком.
– Успокойся, Джино, - улыбнулся Майкл. – Ты же мой друг. Мэй сказала, что у тебя были копы. Что ты им сказал?
– Я сказал, что на меня напали какие-то неизвестные и пытались ограбить. Было темно, и я не запомнил их лиц.
– Придерживайся этой версии.
– А  как же этот Андреас? – поинтересовался Джино.
– Ты  помнишь, где он живет?
– Этого я никогда не забуду.

Мэй поднялась со скамейки в коридоре, когда Майкл вышел из палаты, и подошла к нему. Она надеялась, что сейчас они вместе отправятся домой.
– Возьми такси и езжай домой, - обратился Джексон к жене.
– А ты? – поинтересовалась она.
– Ну, - Джексон закатил глаза в раздумье.
– Все с вами ясно, мистер Джексон, - улыбнулась Мэй, поняв, что раньше утра можно и не ждать.
Майкл провел ладонью по наспех собранным волосам жены и, выдернув единственную шпильку, поправил рассыпавшуюся копну волос.
– Ты  такая красивая у меня, - с любовью во взгляде произнес он, погладив жену по щеке. Майкл  склонился к лицу Мэй и согрел ее губы нежным поцелуем.
– Поезжай домой, - вновь повторил он и направился прочь.

Остановив машину у подъезда дома, в котором проживал Андреас, Джексон надел перчатки и, выйдя из машины, вошел в подъезд. Оказавшись перед дверью квартиры, он  осторожно повернул ручку двери. Дверь была заперта. Достав из кармана прихваченную у жены шпильку, Майкл ловко справился с замком и вошел в квартиру. Через незашторенные окна в комнаты проникал тусклый свет уличного фонаря. Крадучись Джексон  прошел через гостиную и тихо открыл дверь в спальню. В сумраке было заметно, что на кровати кто-то лежит. Достав из-за пазухе кольт и сняв его с предохранителя, Майкл подошел к лежащему на кровати. Включив ночник на тумбочке, он толкнул спящего в бок. Мужчина проснулся и, приподнявшись, с удивлением уставился на незнакомца.
– Джут  Андреас? – спросил Джексон.
– Да, - отозвался тот.
Вооруженная рука Джексона поднялась, наставив на парня дуло кольта.
– Спокойной ночи, - холодно пожелал Майкл, и тут же прозвучал выстрел.
Тело Андреаса дернулось и обмякло. Погасив ночник, Джексон спрятал оружие и удалился тем же путем, что и пришел.

Глава 5

После того, как Джексон поделился своими замыслами относительно металлургического завода с доном, Сальери пришел в восторг. Но больше всего его радовал не сам факт возможности  заполучить двадцать пять процентов с прибылей завода, а то, что этим самым он может в очередной раз насолить Морелло, урвав сочный кусок, выхватив его прямо из пасти этого прожорливого пса.
Через своих осведомителей, коих у Джаноллы было достаточное количество, Поли выяснил, что интересующие их документы, похищенные с завода, находятся в кабинете ставленника Морелло, городского советника Олдмана в его особняке в Оукхилле. Запросто попасть в особняк политика было невозможным. Он слишком хорошо охранялся. Однако предстоящий банкет в особняке Олдмана мог дать возможность нанести ему визит. В доме будет огромное количество людей, приглашено более трехсот гостей, и охране будет сложно уследить за всем.
Как правило, приемы подобного масштаба обслуживались целым штатом приглашенных официантов из разных ресторанов, поэтому было решено, что пара человек из команды Сэма Ломано, проникнут в дом под видом обслуживающего персонала и выкрадут документы из кабинета советника, пока тот будет развлекаться со своими гостями.
Все казалось достаточно простым, но Сальери этого было недостаточно. Он не мог  упустить возможность посчитаться с тем, кто доставил ему достаточно проблем, к тому же это будет прекрасный повод приструнить остальных, желающих перейти ему дорогу. Используя свои связи, Сальери удалось раздобыть пригласительный на банкет Олдмана. Когда встал вопрос о том, кто должен воспользоваться пригласительным и покончить с советником раз и навсегда, Сэм тут же предложил свою кандидатуру. Но Сальери решил, что это должен быть Джексон. Ведь именно он когда-то отправил на тот свет сынка советника, так что теперь он должен завершить это дело и отправить папашу следом за его отпрыском. Услышав отказ, Сэм недовольно прикусил губу. У него возникло неприятное чувство, что его пытаются обойти. Стоило ему всего лишь взглянуть на Джексона, как это чувство усилилось и укрепилось. Джексон же в свою очередь взглянул на Поли, который, уловив его взгляд, едва заметно пожал плечами, как бы извиняясь за то, что тогда всю вину свалил на него. Ведь он представления не имел о том, что кто-то выжил и что это создаст кучу проблем.
– Помимо гостей на вечеринку приглашено несколько представителей прессы, чтобы запечатлеть речь, которую собирается произнести советник  в середине торжества, - дымя сигарой, разъяснял Сальери Джексону суть предстоящего дела. – Именно во время этой речи ты и прикончишь его. Если бы у Морелло не было дружков среди политиканов и  других важных городских шишек, наши силы были бы почти равными. Закроем рот этому болтуну и другие забудут о том, как катить на нас бочки. Но это должно быть публичным и приглашенная пресса сослужит нам прекрасную службу в этом.
– Убить советника не проблема, - отозвался Джексон. – Проблема в том, чтобы пронести туда оружие. Наверняка охрана будет  проверять гостей.
– Это стоит обдумать, - заметил Сальери.
– А что если, - внезапно начал Поли и тут же осекся, потеряв мысль.
– Мои парни могли бы пронести оружие, а затем  спрятать его где-нибудь, - предложил Сэм.
– Не думаю, что у них это получится. Обслуживающий персонал обязательно будут шмонать. Это не вариант, - отозвался Джексон.
– А что если припрятать оружие, к примеру, в торте? Его то точно никто не будет проверять, -  предположил Поли, вертя в руках пригласительный Джексона с изображением  главного атрибута любого дня рождения.
– Ну, ты Поли, просто генератор бредовых идей, - усмехнулся Сэм.
– Почему бредовая? Мне кажется, в этом что-то есть, - заинтересовался Джексон.
Сэм насмешливо фыркнул и откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что не собирается вникать в  подробности.
– Советник наверняка заказал торт на свои именины, - начал развивать свою мысль Поли. – Если мы выясним, у кого он его заказал, то сможем  перехватить его. Захватим грузовичок доставки, добавим в тортик свою особую начинку, а затем доставим советнику в лучшем виде и с наилучшими пожеланиями долгих лет жизни, - довольно ухмылялся Джанолла, гордясь своей идеей.
– Грандиозный  план, Поли, - улыбнулся Сальери, выслушав парня, - но мы поступим иначе. Мы не станем захватывать  фургон доставки. Поступим по другому. Нужно будет прикрепить оружие к фургону так, чтобы оно было не заметно, но и достать его не составляло труда. Когда фургон доставки окажется на территории особняка,  кто-нибудь из людей Сэма возьмет оружие и затем передаст Майки. Когда работа будет выполнена, они могут спокойно уйти еще до начала главного шоу. Так что Поли, выясни все относительно заказа.
– Будет сделано, - отозвался Поли.
– А как насчет меня? – поинтересовался Джексон. – Хотелось бы после всего вернуться домой целиком, а не по кускам.
– Не волнуйся. После того, как прозвучит выстрел, среди гостей начнется паника. Это позволит тебе выбраться из дома. Доберешься до главных ворот, а там тебя подберут Поли и  Сэм.  Возможно, придется  устранить охрану у ворот, - обнадежил Сальери.

Выяснив, в какой именно кондитерской был заказан торт для советника, и в какое время будет производиться доставка, посланные Джаноллой люди с нетерпением ожидали,  когда же с внутреннего двора появится заветный фургон доставки.
Опершись спиной об угол здания, молодой парень, не спеша, курил сигарету, поглядывая на выезд из двора, готовый  в любой момент подать знак своему напарнику, который в это время находился в припаркованном автомобиле в метрах  десяти от въезда во двор. Как только в поле зрения  курившего появился  фургончик кондитерской, парень тут же отбросил сигарету и перешел на другую сторону переулка, тем самым, подав сигнал. Сидевший в автомобиле завел двигатель и медленно покатился по дороге. Но как только он  поравнялся с выездом из двора, двигатель его машины заглох. Фургон остановился перед возникшим препятствием. Водитель пару раз нервно нажал на клаксон и пробормотал ругательства себе под нос, глядя на олуха не способного справиться с зажиганием собственного авто. Прошло пару минут, прежде чем загораживающая выезд колымага освободила путь. Но этих пары минут вполне было достаточно для того, чтобы стоявший на тротуаре парень  незаметно прикрепил под кузовом орудие предстоящей драмы.
Один из парней Ломано, проникший в особняк советника под видом официанта вместе с остальным приглашенным обслуживающим персоналом, курил у черного хода, ведущего на кухню особняка, когда подъехал фургон доставки. Водитель выпрыгнул из кабины и скрылся в доме. Бросив недокуренную сигарету, парень огляделся по сторонам, убедился, что никого по близости нет, и быстро  достал из-под кузова припрятанный там  предмет. Спрятав его за пазуху, он вернулся обратно в дом. Теперь оставалось дождаться начала праздника.
К семи часам нескончаемый поток машин к особняку советника прекратился. Это означало, что все гости прибыли.
Люди толпились повсюду. В холле, на лестнице, в огромном зале для торжеств. Охрана, прогуливаясь между гостей, отчаянно пыталась  уследить за каждым из приглашенных, но это было просто не в их силах. Двое официантов, делая вид, что разносят  шампанское и закуски, предлагая гостям в холле, незаметно приближались к дверям, за которыми располагался коридор, ведущий в кабинет советника. Скользнув за дверь, через пару минут оба парня уже находились в кабинете. Включив  настольную лампу, они принялись обыскивать рабочий стол Олдмана, но документов не было. Неужели информация Джаноллы оказалась не верной или советник уже  перепрятал бумаги в какой-нибудь тайник? Или же бумаги уже пошли в дело, и они попросту опоздали? Решив все же обыскать кабинет на предмет тайника, один из парней принялся теребить книги в книжном шкафу советника. Когда он потянул очередную книгу, послышался тихий щелчок, и одна из полок подалась вперед. За этой  полкой скрывался встроенный в стену сейф. Подозвав  подельника, обнаруживший сейф, озадачено почесал затылок:
– Что будем делать?
Джанолла ничего не говорил о сейфе. Чтобы его открыть потребуется время и специальные принадлежности. Ни того, ни другого у них не было. Второй внимательно осмотрел сейф.
– Это  устаревшая модель, - заключил он. – Весьма ненадежная конструкция. Дай мне пару минут, и я вскрою эту малышку так же легко и быстро, как соблазнить школьницу.
Парень не солгал. Несколько минут, и дверца сейфа была уже открыта. Забрав находившиеся в сейфе документы, парни распихали их под свои куртки и удалились из кабинета. Теперь дело оставалось за малым. Нужно было отыскать Джексона, передать ему оружие и убраться из дома как можно незаметней.

В просторном, торжественно убранном зале, негде было яблоку упасть от количества гостей. С небольшой сцены звучала приятная музыка и тонкая, словно тростинка, девушка в ослепительно белом платье, пластично и не спеша, двигалась в такт ритмам джаза.
« Coucou, ourez moi bien vite. Coucou, mon coeur vousivite. Coucou, il fout nous aimer.» - срывались с губ певицы незатейливые слова.
Обзаведясь бокалом шампанского, Джексон уже более часа грел игристое вино в бокале, прогуливаясь между гостей. Дамы в вечерних нарядах сверкали своими драгоценностями в лучах света хрустальных светильников. Галантные джентльмены в строгих смокингах.  Официанты услужливо предлагали шампанское и закуски гостям. Стараясь держаться ближе к сцене, Джексон не сводил глаз с советника, который в сопровождении своих двух телохранителей, вел беседы то с одним, то с другим гостем. Несколько приглашенных представителей прессы следовали  за советником по пятам, делали снимки, и тот с большим удовольствием позировал в кругу своих друзей.
– Обещали, что будет фейерверк, - обратилась к Джексону подошедшая молодая особа. – Вы знаете, когда он будет?
Майкл пожал плечами и, пригубив из бокала с шампанским, отошел в сторону.
– Видел эту бабенку с Джоном? – спрашивал один джентльмен другого.
– Да, - протяжно отозвался тот, - за такой стоит приударить.
– Должно быть, в баре подцепил и приплатил хорошенько, чтобы вытащить ее оттуда, - продолжал первый.
– И после этого привел сюда? – удивлялся второй. – Он совсем из ума выжил?
– Ну, она ведь завоевала его сердце. Любовь с первого взгляда, - расхохотался первый.
– Держал бы он ее подальше от публики, не было бы поводов для сплетен. Привести ее сюда…
– Он настоящий глупец – этот прожигатель жизни.
Постояв поблизости от этих двоих болтливых господ, Джексон отошел к длинному шведскому столу до отказа заполненному всевозможными деликатесами.
– Дорогой, это просто фантастика, - довольно шептала пожилая дама с блеском в глазах глядя на угощение, своему супругу.
– Да, дорогое удовольствие, - подметил пожилой джентльмен, заполняя свою тарелку. – Здесь можно хорошо поужинать задаром.
Усмехнувшись, этим двоим, Джексон прошелся дальше.
– Здесь так много приятных людей. Все такие милые, - восхищенно щебетала девушка своему спутнику имевшему весьма угрюмый вид.
– Советник говорит о порядке, а сам его то и дело нарушает, - отозвался тот.
– Дорогуша, вы только посмотрите, как одет мистер Стили, - говорила одна светская красотка другой, поглядывая в сторону крепкого молодого человека, который, улыбаясь во весь рот, вел беседу с советником.
– Он выглядит просто великолепно, - ответила вторая, прожигая молодого мачо глазами.
– Еще бы, - продолжила первая. – Он единственный наследник всего состояния Гибенс.
– Неужели? – удивилась вторая так, словно впервые слышала об этом. – С ним  стоит познакомиться.
– Лучше вам поспешить, - усмехнулась первая. – На него имеют виды половина знатных особ этого города, не считая этих замарашек мечтающих о роли Золушки.
– Бедный, такой хороший человек и такое несчастье,  -  с искренним сочувствием говорила дама своему спутнику, поглядывая на советника. – Потерять сына…. Это должно быть так ужасно. 
– Это сын его был ходячим ужасом, - со знанием и без малейшего сострадания, отозвался джентльмен.
– Что? – ужаснулась его словам дама.
– Никогда не видел большей сволочи. Не  удивительно, что его пристрелили, - усмехнулся джентльмен.
– Какой  кошмар, - еще больше ужаснулась дама.
Не став подслушивать рассказ о делишках покойного Билли, Джексон прошел дальше и остановился  в метре от троих джентльменов.
– Обещали фейерверк, - говорил один из них.
– Не за что не пропущу это, - отозвался второй.
– Последний раз я видел фейерверк,  когда мне было восемь лет, -  принялся рассказывать третий. – Мы с  приятелями подожгли бакалейную лавку. Столько пожарных приехало. Уму не постижимо.
– Ну, ты негодяй, - рассмеялись двое других.
К Джексону подошел официант.
– Еще шампанского, сэр? – поинтересовался он, держа в одной руке серебряный поднос с тонкими фужерами.
– Нет, спасибо, - отозвался Джексон, поставив свой опустошенный бокал на поднос и в то же самое время, незаметно для окружающих взял из руки официанта, скрытой под белоснежной салфеткой, маленький револьвер и тут же спрятал его под пиджак.
– Мы уходим, - едва слышно прошептал официант. – Удачи, - добавил он и удалился.
Тем временем  на сцене прозвучали завершающие аккорды очередной композиции, и музыканты удалились на перерыв.
Советник в сопровождении своих телохранителей важно  прошествовал через зал и поднялся на сцену. Выждав некоторое время, пока гости подтянутся, чтобы услышать его речь, он слегка прокашлялся и принялся говорить в микрофон.
– Я никогда не думал, что у меня столько друзей. И я рад, что вы не отказались выпить со мной в этот знаменательный для меня день.
Заняв удобную позицию, Джексон  приготовился исполнить свою роль.
– Даже в самом безумном сне, - продолжал Олдман, -  мне никогда не снилось, что к сорока  годам я достигну такого положения. Я начал с не большой фирмы и пары баксов на счету, но делал все, что мог. Даже в самые трудные времена, я всегда говорил « Честный человек далеко пойдет». До сих пор это мой девиз. Позже, когда мои дела пошли в гору, я женился на моей дорогой Агнесс, - указал он в сторону своей супруги, что стояла у самой сцены. – К сожалению, на нас обрушилась эта ужасная война. Это было трудное время, но мы выстояли. Мы, с моей дорогой женой, никогда не сомневались в том, что наша страна победит в этой войне. Вскоре, после войны, родился  наш первый и единственный сын. Времена были трудные, но мы преодолели трудности. Мы воспитали своего сына истинным американцем и внушили ему, каким принципам  должен следовать хороший христианин. Даже не смотря на то, что многие фирмы распались после бума, я сохранил свое дело. У меня была возможность делать крупные  пожертвования, помогать безработным, стать знаменитым меценатом и более того, мы восстановили из руин церковь. Судьбе было угодно, - горестно скривил советник лицо, - чтобы в этой самой церкви я прощался с единственным сыном. Он погиб от руки бандита! Я уже очень давно занимаюсь политикой. Меня избрали честные граждане, и я намерен защищать их права! Я клянусь, что остаток своей жизни посвящу тому, чтобы наказать того гангстера и его помощников за убийство моего сына! Я собираюсь очистить этот город от преступников!
В этот момент прогрохотал выстрел, и советник замертво упал со сцены лицом вниз. В зале тут же началась паника. Дамы принялись истерично кричать. Телохранители советника извлекли свое оружие, и это еще больше напугало гостей. Они стали хаотично метаться по залу, толкая и сбивая друг друга с ног. Пользуясь первыми минутами неразберихи, Джексон выбежал из зала на лестницу холла. Ему на встречу уже неслось несколько охранников, которые, услышав с улицы шум в доме, тут же поспешили проверить, что произошло. Увидев бегущего на встречу человека, сперва они растерялись, но затем кинулись за ним вдогонку.  Оказавшись на улице и видя, что беглец не намерен остановиться,  среагировав на их выкрики, они принялись палить в него. Услышав выстрелы, тут же прибыло еще несколько охранников, что  были с другой стороны дома.
Словно угорелый, Джексон со всех ног несся к воротам главного въезда, где его должны были поджидать Поли и Сэм, но добраться до них целым, у парня было не так много шансов. Со свистом пролетающие мимо пули, грозили в любой момент угадить ему в спину. Но самое ужасное заключалось в том, что даже если Джексон и доберется до ворот, то спасительной машины, которая должна была его поджидать, там не было. Поли и Сэм должны были быть уже на месте к этому времени и, устранив двух охранников на воротах, поджидать беглеца. И вот, когда до ворот оставалось не больше ста метров, в темноте засверкало два фонаря.
По пути сюда с машиной парней случился небольшой казус, и им пришлось задержаться. Подъезжая к особняку советника и заслышав выстрелы, Поли вдавил педаль газа до упора и, протаранив ворота, влетел на частную собственность. Резко затормозив, он развернул машину боком к бегущему к ним на встречу Джексону. Из окна появилась физиономия Сэма, и он тут же открыл  угрожающий огонь из своего автомата по преследователям. Те кинулись в рассыпную и попадали, прижимаясь к земле. Добравшись до машины, Джексон буквально влетел на заднее сиденье, и машина, с визгом сорвавшись с места, унеслась прочь,  распугав выскочивших из сторожки двух полусонных охранников.
– Как ты? – с довольной улыбкой на лице, оглянулся Поли на Джексона.
– Нормально, - тяжело дыша, отозвался тот. – Думаю, стоит сбросить пяток килограмм.
– Извини, что задержались, - извинялся Поли. – Машина сломалась на пол пути, но Сэм быстро с этим справился.
– А  я и не знал, что ты Сэм разбираешься в машинах, - удивился Джексон.
– Он мог бы стать отличным механиком, - отвечал Поли за Сэма.
– Так почему ты им не стал? – поинтересовался Джексон.
– Грязная работенка не для меня, - ухмыльнувшись, отозвался Сэм. – Людей убивать мне нравится больше.
– А вот и фараоны с мигалками, - Поли значительно снизил скорость, не желая привлекать внимание, когда мимо них пронеслась целая армия полицейских машин с сиренами. – Вот дятлы, - усмехнулся он.
– Нужно избавиться от машины, - напомнил Сэм.
– Скинем в океан, - отозвался Поли. – Есть одно местечко. Нас там уже ждут мои люди.
Расслабленно откинувшись на заднем сиденье, Джексон закрыл глаза. Внезапно накатившая усталость, волной прошлась по всему его телу. Постепенно  дребезжание двигателя машины, голоса друзей стали растворяться в неизвестности, и вот уже он видел прекрасный сон. Он  идет по залитому солнечным светом берегу океана, рядом идет Мэй, держа его под руку, а впереди бежит их малышка и что-то весело кричит. Этот полу сон, полу видение заставило возникнуть на лице Джексона улыбку.

Отложив в сторону модный журнал, Мэй выбралась из теплой постели и спустилась на кухню. Заваривая себе травяной чай, она услышала визг тормозов перед домом и выглянула в окно.
Загнав машину в гараж, через несколько минут Джексон вошел в дом. Мэй вышла ему на встречу.
Переобувшись в домашнюю туфли, слегка покачиваясь, он тут же подошел к жене и, обхватив ее за талию, тесно прижал к себе.
– Привет, милая, - слегка заплетающимся языком, пробормотал он и прилип губами к щеке жены.
– Боже, Майкл. От тебя разит, как от винной бочки, - слегка нахмурив брови, высказалась Мэй. – И в таком состоянии ты сел за руль?
– Мы пропустили с парнями пару стаканчиков, - расплываясь в улыбке, отозвался Майкл.
– Знаю я ваши пару стаканчиков, - улыбнулась Мэй. – А где твое пальто? – заметила она отсутствие на муже верхней одежды.
– Забыл в баре, - солгал Джексон, и Мэй это тут же почувствовала. Она всегда  чувствовала его лож каким-то внутренним чувством.
– Значит, ужинать не будешь? – поинтересовалась она, направляясь на кухню, где оставила свой чай.
– Нет, -  отозвался Майкл, следуя за женой.
Налив себе чай, Мэй взглянула на мужа.
– По глазам вижу, денег срубил, - улыбаясь, заметила она, видя хитрый блеск в его глазах.
– Ну, - протянул Майкл, - пока нет. Но если дело выгорит, то, - он подошел к жене со спины и, обхватив за талию, прижал к себе. – Как ты смотришь на то, что бы этим летом прогуляться по лучшим бутикам Парижа?
– Хм, это было бы не плохо, - заметила Мэй.
Джексон прильнул лицом к ее шее, с наслаждением вдыхая аромат своей женщины. Утонченный и таинственный жасмин переплетался с распускающимися на солнце лепестками роз. Едва уловимый запах  цветов  кананга добавляли оттенок легкой грусти этому аромату любви. Тонкой нитью в букет вплеталась сирень и ландыши. Листья перца, пряность мускатного ореха и сладость ванили. Амбра придавала теплоту, стойкость и восточный оттенок подчеркивая мягкие цветочные ноты. Этот запах приятно возбуждал разум, порождая собой всплеск непреодолимых желаний. Эта волшебная цветочная симфония - воплощение женской любви наполненная любящей нежностью, тонким шлейфом тянулась вслед за Джексоном, даже когда он находился вдали от  своей возлюбленной, становясь  его неотъемлемой частью. Многие парни шутили, что когда Майки появляется на месте преступления, то первой туда входит его жена.  Некоторые, переделав высказывание, внесли в него  не совсем этичный смысл « Когда Майки пускает пулю в лоб очередному клиенту, последнее что запоминает покойник, это запах его жены». Но кое-кто неудачно пошутил, изменив  «запах жены» на « запах китайской шлюхи» и Тому тогда очень повезло, что поблизости не оказалось его «доброжелателей», которые не донесли об этой шутке самому Майки.
– Что нынче в моде? – поинтересовался Джексон.
– По заключению исследований журнала «Vogue», длинное и узкое по прежнему в моде, - со знанием ответила Мэй. Она явно обладала вкусом и умела хорошо и модно одеваться. Неожиданно для самой себя Мэй явилась законодательницей моды среди жен «Семьи» Сальери  и, не смотря на все шушуканья жен других ребят, каждая из них пыталась ровняться именно на нее. Удивительно, но, при отсутствии, какого либо, воспитания и с учетом ее прошлого, она каким-то внутренним чутьем ощущала, как нужно себя вести в той или иной ситуации. Знала, как нужно себя поставить, преподнести, когда, где и что сказать. Когда просто улыбнуться, когда промолчать.
– Жемчужные нити и глубокое декольте. Особое место занимают накидки из серебристого песца. Высокий каблук и аксессуары от Шанель, - продолжала Мэй. – Безумные шляпки от Скиакарелли, предел мечтаний любой женщины, но и Каролин Ребу по-прежнему актуальна. Голливуд оказывает большое влияние на моду, но страусинные перья Джинджер Роджерс – это  уже слишком. Солнечные очки и шелковые платки от Гемес становятся все более популярны.
– Так может мне стоит прикупить себе парочку солнечных очков? – поинтересовался Майкл, заигрывая покусывая шею Мэй.
– Майки, - с нежностью произнесла Мэй, развернувшись к нему лицом, - прятать такие глаза под очками – это преступление против Бога.
– Преступление против Бога – иметь такую красавицу жену и не заняться с ней любовью, - отозвался Майкл, усадив жену на стол. Развязав поясок ее халатика, он оголил ее плечи и принялся страстно их целовать.
– Когда ты пьяный, ты такой озорник, - тихо смеялась Мэй, не противясь его действиям.

Принеся мужу стакан виски, Мэй скинула халатик и забралась обратно в постель. Прильнув к его горячей, еще влажной от проступившего пота, груди, она принялась поглаживать ее, теребя пальчиками волоски на ней.
– Завтра Джино выписывают из больницы, - сообщила она новость относительно соседа.
– Я знаю, - отозвался Майкл, выпустив изо рта струйку густого дыма от сигары. Хорошая сигара и глоток виски со льдом, это именно то, что нужно после отличного секса с любимой женщиной.
– Гейл пришлось заложить свои драгоценности, чтобы прокормить детей, - расстроено продолжала Мэй, искренне переживая за подругу.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал? -  поинтересовался Майкл, глотнув из стакана.
– Я подумала, что ты мог бы помочь Джино с работой, - предположила Мэй. – У тебя столько связей.
– Джино лентяй, каких свет не видывал, - усмехнулся Майкл.
– Майки, ну, пожалуйста, - умоляюще просила Мэй, задабривая мужа поцелуями.
– Окей, -  расплываясь в улыбке, согласился Майкл. – Есть одно местечко, где способности Джино не станут угрозой для общества, - добавил он.
– Ты помнишь, что Априлы приглашали нас на благотворительную вечеринку в следующую субботу? – поинтересовалась Мэй.
– Да, я помню, милая.
Доктор Джейкоб Април и его жена Розалин жили на соседнем участке, расположенном позади дома Джексонов. После того, как они узнали о том, что их сосед, устроил настоящий праздник для детворы из приюта на Рождество, о чем писали  в газетах, где представляли его как  удачливого и влиятельного бизнесмена, чета, занимающаяся благотворительностью уже не первый год, решила, что иметь эту пару в списке готовых поделиться состоянием с нуждающимися, было бы не плохо. К тому же слухи о том, что сосед бандит, были всего лишь слухами.
– Сегодня я встретила Розалин и она сказала, что у них в доме прорвало трубу, и она хотела узнать, не сможем ли мы устроить вечеринку у нас дома. Я согласилась. Я понимаю, что должна была сначала обсудить это с тобой, - виноватым голосом говорила Мэй.
– Мэй, ты же знаешь, я не очень люблю, когда в доме бывают посторонние люди.
– Но я подумала, сестра Розалин директор частной начальной школы для девочек. Там учатся дети из элитного общества и эта связь нам совсем не повредит. Ведь скоро Сара тоже пойдет в школу.
– Саре только второй год, - заметил Майкл.
– Я знаю, но  подумать о будущем никогда не рано.
– Хорошо, будем считать, что это была моя идея, - отозвался Майкл, затушив сигару в пепельнице на тумбочке. – А теперь иди сюда, - он обнял Мэй и повалил ее на спину, требуя продолжения банкета.

Глава 7

На следующий день тело двадцати однолетней Элизабет Адамс было найдено в нескольких кварталах от истинного места преступления. Полиция не стала заводить уголовное дело, сочтя достаточно очевидным факт того, что девушка покончила с собой, сиганув с крыши десятиэтажного дома, у которого и была обнаружена. А еще через несколько дней состоялись ее похороны. Все необходимые расходы, взял на себя  владелец частного театра. Несчастная мать Элизабет так никогда и не узнала, чем на самом деле промышляла ее дочь. Она говорила матери, что работает в маленьком частном театре. Еще с детства девочка мечтала быть актрисой. Поэтому, когда в доме Адамс появился Джексон, пожилая женщина сочла его за  владельца того самого театра. Джексон не стал разрушать этой легенды. Он взял на себя все связанные с похоронами расходы, и, вручая  старушке туго набитый конверт, деньги которые, яко бы, собрала театральная труппа, желая оказать посильную помощь, заверил ее, что если у нее возникнут какие-то затруднения, то она всегда может рассчитывать на его помощь. Это было единственное, что он мог сделать для этой несчастной женщины потерявшей свою дочь, свою единственную кормилицу, и для этого маленького мальчика, которого лишили матери.

Джексон в сопровождении Мазарено сидел за столиком маленького ресторанчика «Мона Лиза», расположенного по той же улице, что и его клуб. За несколько месяцев проживания в доме Джексона, Донни, казалось, повзрослел на несколько лет. Расправился в плечах, наел бока. Он уже две недели как больше не служил мальчиком на побегушках у старого кондитера, а  пересел за  руль солидного автомобиля. Научить парня водить машину оказалось плевым делом. Схватывал все на лету и результаты показывал весьма не дурные. Теперь парень чувствовал себя по настоящему важной птицей. Прожевав кусок мяса, и запив его стаканом минеральной воды, Донни скользнул взглядом в сторону входа в ресторанчик и тут же толкнул Джексона в бок.
– А этому то, что здесь нужно? – тихо спросил он у Джексона, заприметив вошедшего Поллучи.
Том подошел к столику, за которым сидел его босс.
– Майки, - тихим голосом обратился Поллучи к Джексону. Всем своим видом он напоминал побитого пса. Тихий и смиренный: - Мы можем поговорить? – поинтересовался Том.
Джексон взглянул на Мазарено и тот по одному его взгляду понял, что стоит удалиться. Поднявшись из-за стола, парень еще раз глотнул из стакана минеральной воды и удалился.
Обдав Поллучи мимолетным взглядом, Майкл продолжил поедать свой кусок стейка.
– Майки, - виновато опустив голову, начал Том, - я очень сожалею о том, что произошло в клубе.
Джексон даже не поднял головы, с абсолютным безразличием продолжая поглощать обед.
– Я знаю, что не должен был так поступать. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Все это чертов виски, - продолжал Поллучи, переминаясь с ноги на ногу. – Клянусь, такого больше никогда не повторится. Если я как-то могу загладить вину…
Наконец оторвавшись от своей тарелки, Джексон уставился на Поллучи. От вида его физиономии в Джексоне вновь проснулось отвращение к этому человеку. Ему вспомнились слезы несчастной старушки лишившейся своей дочери, которая рыдала на его плече, вспомнился малыш, навсегда оставшийся без материнской ласки и Майклу вновь яростно захотелось прибить эту гниду, но он сдержал свои эмоции.
– Ты опозорил мой клуб, - холодно произнес Джексон, вновь принявшись за обед.
– Больше этого никогда не повторится, - с надеждой на прощение, отозвался Том.
– Клуб пришлось закрыть раньше времени и это стало причиной убытков. Более того, ребятам пришлось не мало постараться, чтобы вычистить из   сортира то дерьмо, что ты там оставил. Это так же стоило денег.
– Я  понимаю, Майки. Если я могу что-то…
Джексон взглянул на подопечного ледяным взглядом, и у того сперло в зобу.
– Садись, - приказал Джексон, указав на стул напротив себя.
Поллучи послушно уселся на стул.
– Значит так, - начал Майкл, отодвинув от себя тарелку. – Тебе придется возместить все связанные с этим делом убытки. Кроме того, затраты на похороны этой девчонки. Наш похоронщик пришлет тебе счет, так что потрудись оплатить его.
– А  это еще с чего? – возмутился Том, что стало очевидным свидетельством того, что все выше сказанное им было не более чем фарсом.
Джексона это не особо беспокоило.
– Слушай сюда, дегенерат убогий! – тихо, сквозь зубы, прикрикнул на него Джексон, поддавшись вперед. – Байки про то, что ты был пьян, будешь заливать  другим. Ты был под кайфом. От тебя героином несло за версту. Ты должно быть офигенно смелый, раз позволил себе явиться в мой клуб обдолбанным. Знаешь, что с тобой будет, когда об этом узнают?
– Майки, клянусь, это было всего один раз, - дело начинало пахнуть жареным. – Я не наркоман.
– Твоя выходка обошлась мне в десять тон, так что у тебя есть три дня, что бы рассчитаться с долгом. Не справишься, и я поставлю тебя на счетчик.
– Хорошо, - больше не прекословя, отозвался Том.
Поднявшись из-за стола, Джексон бросил на стол деньги за обед и удалился.

Вечер  опустился на городские улицы, зажигая неоновый свет витрин. Громадными хлопьями, плавно кружась в свете уличных фонарей, на землю опускался снег. Ежась от холода, прохожие торопливо шагали по дорожкам Линкольн-парка, спеша в свои уютные жилища. Смахнув рукой  снег со скамьи, Карло Сотти уселся на нее и, подняв воротник пальто, принялся ожидать своего приятеля. Хотя скорее они были всего лишь деловые партнеры, нежели приятели. Заводить друзей в их бизнесе, дело неблагодарное. Прошло уже минут сорок. Достав из кармана пачку сигарет, Карло закурил. Наконец позади него послышались шаги. Он оглянулся. Это был Том Поллучи.
– Чего так долго? – пробурчал Карло. Он чувствовал, как от холода скрючиваются его пальцы ног в модных, но совершенно не предназначенных для подобных посиделок, ботинках.
Том ничего не ответил. Он присел рядом с Карло и тоже прикурил. По лицу парня было видно, что его что-то крайне раздосадовало.
– Ты говорил с Майки? – поинтересовался Сотти.
– Да, -  отозвался Том, и по его интонации стало очевидно, что именно эта встреча стала причиной его внутреннего негодования.
– И? – настойчиво интересовался Карло.
– Этот ублюдок унизил меня, а извиняться пришлось мне, - зло пробубнил Том. – Когда я пришел, он жрал свою говядину. Даже не обратил на меня внимания, а затем посмотрел так, будто я кусок дерьма. Этот ушлепок решил, что в тот вечер я был под кайфом, - возмущался Поллучи.
– Ты был под кайфом? – несколько насторожился Карло.
– Конечно, нет! – еще более возмущенно воскликнул Том. – За кого ты меня принимаешь? Наркоманы – дегенераты неудачники, которым жить надоело. Разве я похож на такого?
– Нет, - отозвался Карло.
– Он требует с меня десять штук в виде компенсации. Поверить не могу! Хочет, чтобы я заплатил за похороны этой шлюхи. С чего это? Она даже не была его телкой!
– Ну, это не совсем правильно. С другой стороны – он босс.
– Жадный пидор он, а не босс.
– Ладно тебе. Успокойся. Я вообще-то не твои жалобы выслушивать тебя позвал. Есть дело.
– Что за дело? – тут же переключившись, заинтересовался Том. Сейчас для него любая работенка была как нельзя кстати.
– Очень выгодное, - как-то заговорчески придвинулся Карло к Тому. – Дело касается наркоты.
– А Сэм знает? – тут же поинтересовался Том.
– К черту Сэма. Ему до сих пор снятся кошмары, после того как кто-то взял нашу контору на  углу тридцать седьмой и восточной, - посмеялся Карло. –  К тому же у него духу не хватит провернуть то, что я предлагаю.
– И что ты предлагаешь?
– Не секрет, что Морелло, не смотря на запрет, торгует наркотой. Он основной поставщик этого дерьма, но не единственный. Я тут кое-что разузнал. Ты что-нибудь слышал о Тонгах?
– Какая-то кучка китаез?
– Верно. Они сидят у себя в Чайна Тауне, занимаются только наркотой и не лезут больше никуда. Но кое-кто из них не прочь выйти в большой мир. Однако дилеры не хотят работать с ними напрямую. Боятся. Мы могли бы стать посредниками. Кило героина во Франции, откуда его доставляет Морелло, стоит две с половиной тысячи баксов. Плюс еще штука за доставку. Дилеры закупают по одиннадцать штук за кило. Это по семь с половиной штук чистой прибыли с килограмма и это только  за доставку. Представь сколько бабла можно срубить, будучи чисто посредниками. Всего-то перевезти товар из одной точки в другую.
– Ты представляешь, что с нами будет, если Сальери узнает, чем мы занимаемся?
– Если будем действовать с умом, этот старикан ничего не узнает, - отмахнулся Карло. – Поверь Том, дело реально прибыльное. Тонги согласны дать нам десять кило на первый раз.
– И сколько они хотят за это?
– Тридцать пять штук.
– И за сколько это уйдет?
– За сто десять.
Поллучи удивленно присвистнул.
– Я уже нашел покупателей среди ирландцев  и черных дилеров.
– А где мы возьмем тридцать пять штук? – обеспокоился Том.
– Есть один еврей на Палисад – стрит. Он даст нам тридцать пять штук, если к концу недели вернем ему сорок пять. Мы получим  по тридцать штук чистой прибыли. Ну, так как?
– Я не знаю Карло. Звучит очень заманчиво, но ведь это уже не просто покрывательство наркопритонов, - сомневался Поллучи.
– Ну, если ты не хочешь, я найду других ребят.
Том задумался. Ему было не легко принять это предложение, потому как это действительно могло стоить им жизни, но с другой стороны, ему были нужны деньги и как можно быстрее, ведь в противном случае не возврат денег так же точно мог стоить ему жизни. О его делах с Карло, Сальери действительно мог и не узнать, а вот если он не вернет деньги Джексону, то тут без компромиссов. Его прикончат, а если еще и станет известно о том, что в тот вечер он действительно был под кайфом, то его членство в организации не будет иметь совершенно никакого значения. У Джексона нет прямых доказательств этому, но кому Сальери поверит больше?
– Ладно, - согласился Поллучи, – поехали к этому твоему еврею.
Не ведающему человеку вряд ли удалось бы найти конторку ростовщика, не заплутав в узких двориках, почти вплотную прилегающих друг к другу домов. Но Карло отлично знал дорогу.
– Что это за парень вообще? – интересовался Поллучи, шагая следом за Сотти.
– Его зовут Бруно, - отозвался Карло. – Насколько мне известно, он крутит далеко не своими средствами. Через него отмывают деньги многие из наших ребят и ребят Морелло. Так же он получает бабло от донов из других городов.
– А что, если он сдаст нас? Ты уверен, что этому парню можно доверять? – обеспокоился Том.
– Успокойся, - усмехнулся Карло, - На кой ему нас сдавать? Нам нужны лишь деньги. Я не собираюсь посвящать его в наши планы.
Зайдя в узкий тупичок, Карло постучал в заветную дверцу.
– Кто там? – послышался за дверью голос.
– Это Карло Сотти. Мне нужен Бруно, - отозвался Карло.
Дверь открылась и молодой человек с зализанной на ровный пробор шевелюрой, впустил парней в тускло освещенное помещение. Проводив их до кабинета ростовщика, он услужливо открыл перед ними дверь.
За столом сидел худощавый, дорого одетый еврей – ростовщик. Он взглянул на вошедших парней каким-то лисьим взглядом, и лицо его растянулось в неприятно алчной улыбке.
– Здравствуй Карло. Чем обязан удовольствию тебя видеть сегодня? - на распев произнес ростовщик, мягким, доверительным голосом.
Карло, по-свойски, прошелся к столу ростовщика и  уселся в кресло перед ним.
– Мне нужно тридцать пять тысяч двадцатками, - тут же перешел к делу Сотти.
– О, это же столько денег Карло, столько денег, - жалостливо, плаксиво пролепетал Бруно, скользнув взглядом по Карло и его спутнику. Круглые очки, нацепленные на  его нос, как нельзя лучше подчеркивали всю хищную натуру ростовщика: - Таки скажи, зачем мне нужно давать столько денег такой мелкой сошке, как ты? Убеди меня.
– У меня верное дело. К концу недели верну сорок пять штук.
– Какое верное дело? – прищурив глаз, тут же поинтересовался Бруно. Казалось, у него даже кончики ушей слегка дрогнули, потянувшись к верху.
– Прости Бруно. Секрет фирмы, - улыбнувшись, отозвался Сотти.
– Тогда сорока пяти мало. Мне нужно шестьдесят пять.
– Это будет слишком круто даже для тебя Бруно, - усмехнулся Карло. - Пятьдесят и не больше.
– Карло, но у меня нет гарантий, что ты вернешь деньги. А тебе больше не к кому пойти. Так что шестьдесят, - настаивал Бруно. – Скажем, что это не проценты, а скорее моя доля в прибыли.
– Пятьдесят пять и точка, - отрезал Карло. – Иначе и браться за дело не стоит.
– Идет, - согласился Бруно. – Я дам тебе тридцать пять тысяч, а в пятницу ты вернешь мне пятьдесят пять. Если не отдашь, долг будет расти на десять тысяч каждую неделю.
– Все будет в пятницу, - заверил Карло.
– Ладно, - улыбнулся ростовщик. – Айзек! – позвал он своего старшего сына. В кабинет вошел тот самый парень, что открывал им дверь: - Подготовь тридцать пять тысяч двадцатками, - отдал он распоряжение.
Парень кивнул головой и тут же удалился за деньгами.
– Видишь, я тебе доверяю Карло, но если надуешь, вспомни мудрые слова из Библии: - И возгорится гнев мой. И убью вас мечом. И будут жены ваши вдовами, а дети ваши сиротами. – Вскинув руки, процитировал Бруно.
– Исход. Глава двадцать вторая, стих двадцать четвертый, - отозвался Сотти.
– Потрясающе, - изумился ростовщик. –  А вид у тебя совсем не богомольный. Но, на всякий случай, учтите. Деньги не мои. Даже если решите от меня избавится, от долга не избавитесь. Так что без глупостей, мальчики.
– Конечно, Бруно.
В кабинете вновь появился Айзек, неся в руках  портфель. Положив его на стол, он тут же открыл, демонстрируя наличие денег.
– Пересчитывать будешь? – поинтересовался ростовщик.
– Я доверяю тебе, - отозвался Карло.
Взяв портфель, двое парней тут же удалились.

В пятницу, ближе к обеду, Джексон получил от Поллучи туго набитый конверт. Это событие весьма улучшило его настроение. Хотелось сделать что-то хорошее, и потому он решил провести этот вечер  с женой, пригласив ее в ресторан. Они уже очень давно никуда не ходили вместе. Да и виделись они всего несколько часов в сутки. Вечером перед сном, если Мэй удавалось дождаться мужа и не уснуть, и утром во время завтрака. Жизни их, хоть и параллельно друг другу, но протекали в совершенно разных руслах. И так было не только в их семье. Так было во всех  семьях их круга общения. Так же как ее муж, живущий в мире мафии, Мэй приходилось жить в параллельном тому миру, мире жен мафии. Было принято считать, что жены мафиози и понятия не имеют о том, чем занимаются их мужья. Но на самом деле все было гораздо проще.
Есть старая сицилийская пословица, согласно которой, жена должна всегда быть дома, босой и беременной. Но даже современная версия этой пословицы о том, что жена в своей жизни должна видеть только кухню и потолок спальни, уже не совсем соответствовала реальности. Времена итальянских жен старого образца почти минули. К тому же не все жены мафиози были итальянками или италоамериканками. Это там, в сицилийских деревушках, женщины по-прежнему были поглощены заботами о доме и воспитанием детей.  Здесь, в Америке, жены мафиози жили в красивых домах, фешенебельных квартирах. Они могли позволить себе нанять прислугу. Их интересы были более расширены. Они читали глянцевые журналы, посещали показы мод, гламурные салоны. Они одевались не хуже голливудских кинозвезд. Но, так же как и их мужья, они жили в собственном мире со своими законами и своими правилами. Они жили в мире отрицания. Мужья никогда не посвящали жен в особенности своего дела, но жены прекрасно знали, что все эти шикарные дома, люксовые машины, рестораны, дорогие наряды и прочее, это блага криминального происхождения. Живя по принципу « не хочу ничего знать», они клялись, что их мужья не воры и не убийцы. Они действительно говорили, что их мужья просто бизнесмены. Пока муж приносит домой достаточно средств, жена никогда не спросит об их происхождении. А если она умная, то вообще никогда не спросит.  Как и у мафиози есть свой кодекс молчания, Омерта, у жен мафии было свое правило. Так что, собираясь вместе за субботним чаепитием или отправляясь вместе по магазинам, они обсуждали личные и социальные проблемы, но никогда не заговаривали о криминальных делах своих супругов.
Ни одна из жен мафии никогда не станет водить дружбу с женами людей представляющих закон и порядок, а равно и их дети никогда не будут дружить с детьми этих людей, даже если это будет самое милое семейство, живущее по соседству. Она никогда не будет общаться с той, чей муж, хоть и является членом второй «Семьи» ее супруга, но по каким-либо причинам попавший в немилость, даже если  до этого дня они были самыми лучшими подругами. И на оборот. Здесь не выбирали себе подруг, по критериям нравится или не нравятся, потому как, так же, как и в мире их мужей, в мире жен мафии существовала своя иерархия. Чем выше статус мужа в его мире, тем выше статус его жены в ее мире.
Ресторан «Pinocchio», один из не многих, итальянских ресторанов в Лост-Хевене рассчитанный на солидную публику. Он поражал своим дорогим, далеким от маленьких кафе и ресторанчиков «Маленькой Италии», убранством. Изюминкой заведения были размещенные на стенах копии картин великих итальянских художников. Мерцающие на столиках свечи и оперная музыка – самый приятный фон для отменной итальянской кухни. Стоило ли спрашивать, кто стоял за открытием этого ресторана?
Легким движением плеча, скинув с себя соболиное манто, стоимостью в целое состояние, на руки портье, Мэй взяла под руку мужа и величественной походкой направилась в обеденный зал. Без сомнения она ощущала себя настоящей королевой. Завистливые взгляды городских красавиц, в окружении престарелых снобов, ослепленные  элегантностью ее наряда, сиянием брильянтов и, конечно же, красотой спутника, доставляли ей откровенное удовольствие. Она упивалась обходительным почтением обслуживающего персонала, настороженными, боязливыми взглядами старых толстосумов, восхищенными взглядами молодчиков, обхаживающих своих старых куриц, в надежде получить солидное наследство. Мэй наслаждалась тем, как люди реагировали на появление ее мужа и начинали, тихо перешептываясь, произносить его имя, кто с чувством опасения, а кто с чувством восхищения. И в такие моменты ей было откровенно плевать, что за всем этим стояло.                                                                                                                                                                                           
Мэй чувствовала себя абсолютно счастливой, но лишь до того момента, пока, одна за другой в поле ее зрения, не стали появляться знакомы ей пары и рассаживаться за ближайшие от них столики. Первым появился Вик Сантино со своей женой Карминой. В этом году ей исполнится тридцать, хотя выглядела она на все тридцать пять. Родственники мужа откровенно недолюбливали ее из-за того, что она была родом не с Сицилии, а с севера Италии. Но ни это было жизненной проблемой Кармины. Больше всего ее беспокоили бесчисленные любовницы мужа, коих и запрещалось иметь в силу определенного закона, но они все же были. Следом за  Сантино, появился Пит Париси со своей супругой Кейт. Кейт была американкой. Из всех своих подруг, Мэй сочла ее самой приятной. Кейт была довольно тихой, спокойной женщиной, но у нее так же были свои проблемки. Глядя на эту  массивную женщину, было сложно поверить, что еще десять лет назад она обладала тончайшей фигурой балерины и танцевала на театральных подмостках. Замужество и рождение первого ребенка сильно сказалось на ее физических данных. Кейт сильно переживала по этому поводу и постоянно пыталась посадить себя на разнообразные диеты, не смотря на уверения мужа в том, что он любит ее и такой, что внешние данные для него ничего не значат. Пит, действительно, очень любил свою жену, детей  и был примерным семьянином. За столик к Париси присоединился громадина Сальваторе Чеонезе и его жена Софи. София была старше Мэй на десять лет. Любимым занятием  этой особы было бесконечное нытье относительно того, сколько и как часто ест ее муж, а еще ее маленький секрет, который мог обернуться большой проблемой не только для нее самой, но и для других ее подруг.
Окончательно испорченным вечер оказался, когда в зале возник Поли Джанолла в сопровождении жгучей блондинки, поскольку через несколько минут после этого, Джексон поднялся из-за стола и удалился к бару, где вот уже минут десять болтал с, присоединившимся к нему,  Джаноллой.
– Видишь ту блондинку за моим столом? -  спросил Поли, указывая за свой столик.
– Ты вызвал меня сюда, для того, чтобы похвастаться своей новой бабенкой? – недовольно спросил Джексон.
– Эта бабенка работает в ювелирном салоне в пассаже, - отозвался Поли, заходя издалека.
– И?
– Она жаловалась, что ее босс весьма дурно обходится с ней, и было бы не плохо проучить наглеца.
– Поли, мы не вмешиваемся в частные дела.
– Я не говорю о том, чтобы намять старикану бока, Майки.
– То есть ты предлагаешь выставить витрины салона, и это не смотря на то, что там охраны немеренно?
– Охраны? – усмехнулся Поли. – Всего один единственный охранник и никакой сигнализации. Этот сукин сын слишком жаден, чтобы соблюдать такие меры предосторожности, но об этом мало кто знает.
– Насколько я знаю ювелирный салон имеет два выхода. Один на улицу, а другой в пассаж. Так что, как на счет охраны в пассаже?
– Если будем вести себя тихо и действовать быстро, они не успеют прочухаться, как нас там уже не будет.
– И когда?
– Лучше всего сегодня.
– Почему?
– Потому что сегодня охранник салона не выйдет на дежурство из-за болезни. А значит, будет еще проще.
– Не нравится мне это, - усомнился Джексон в целесообразности этого предприятия.
– Зато тебе явно понравится то бабло, которое мы можем  получить с этого плевого дельца.
– Ладно. Когда встречаемся?
– Сегодня  ровно в полночь, у меня дома.
С совершенно расстроенным выражением лица, Мэй сидела за столиком и, безразлично ковыряясь вилкой в тарелке, беспрестанно посматривала в сторону бара. Она была так увлечена этим, что даже не заметила, как перед ней возникла круглая и низкорослая фигура Сильвио  Маланго.
– Мэй! – восторженно воскликнул Сил, будто присутствие здесь четы Джексон было для него неожиданностью. – Come stai дорогая? – расплываясь в улыбке, поинтересовался он и, взяв Мэй за руку,  приблизился к внешней стороне ее кисти, не поцеловал, но проявил должное почтение к жене своего босса.
– Все прекрасно, - улыбаясь в ответ, отозвалась Мэй.
– Здесь потрясающей Ригатони Сицилиано, - заметил Сил. -  Рекомендую.
– Мы заказали телятину, - улыбнулась Мэй.
– Не буду мешать, - откланялся Сил и удалился за свой столик где,  уже уткнувшись носом в меню, заседала его жена Анджела.
Если бы Мэй попросили описать характер этой женщины, она бы сделала это всего в двух словах -  высокомерная стерва.
Чета Маланго расположилась за следующим от них столиком, так что Мэй было прекрасно слышно все, что происходило там в последующие несколько минут.
– Ты что будешь заказывать? – поинтересовался Сил у жены.
– Цыпленка, - отозвалась Анджела.
– Ты постоянно заказываешь цыпленка. Попробуй что-нибудь другое.
– Я заказываю то, что мне нравится, - недовольно отозвалась женщина.
– А я, пожалуй, закажу телятину.
– Тебя пучит от телятины, - заметила Анджела, причем достаточно громко, что это было слышно и за более отдаленными столиками.
– А может быть, ты уже заткнешься, дорогая? – отозвался Сил. – Интересно, ты всегда была такой дурой или это случилось после нашей свадьбы?
Распрощавшись с Джаноллой, Майкл вернулся за свой столик.
– Как телятина? – поинтересовался он, усаживаясь на свое место.
– Так себе, - безразлично произнесла Мэй.
– А, по-моему, ничего, - попробовав кусочек, отозвался Майкл. – Так, ну что опять? – поинтересовался он, заметив недовольство на лице жены.
– Ничего, - холодно отозвалась Мэй, стараясь подавить накатывающийся гнев. – Просто я думала, что ты действительно хотел посвятить этот вечер мне, но как видно по событиям последнего полу часа, ты планируешь завершить его вместе с Поли, а не со мной.
– Да ладно, детка. Я просто поздоровался с ним, - улыбаясь, отозвался Джексон.
– Ну конечно, - усмехнулась Мэй. – Еще скажи, что Поли появился здесь чисто случайно.
– Так и есть.
– Да что ты? – изобразила Мэй удивление. -  А как насчет тех трех столиков?
– Послушай, я не могу запретить им ходить туда, куда они хотят и тогда, когда они хотят, - начинал раздражаться Майкл.
– Дело в том, что они ходят не куда хотят, а туда, куда ходишь ты. Они даже еду заказывают ту, которую заказываешь ты.
– Хорошо, если хочешь, мы сейчас можем встать и поехать в другой ресторан.
– Не хочу.
– А чего ты хочешь?
– Я хочу домой, - отозвалась Мэй, едва сдерживая накатившиеся от обиды слезы.
Майкл прекрасно знал, что эти слезы всего лишь провокация, чтобы заставить его делать то, что хочется ей. По большей части это срабатывало, но только потому, что он позволял себе вестись на это.
– Окей, если таково твое решение, - согласился Джексон. Он подозвал официанта и расплатился за ужин.
Покинув ресторан, они сели в свою машину, и поехали домой, по крайней мере, так думала Мэй. Но, проехав несколько кварталов, Майкл остановил машину около центрального парка. Покинув автомобиль, он обошел его и, открыв дверь со стороны пассажира, пригласил жену на выход.                                                                                         
– Ты ведь явно не хочешь домой, - улыбнулся Майкл.
– Нет, - улыбнулась Мэй в ответ и взяла мужа под руку.
Не спеша, они направились в глубь, освещенного уличными фонарями, парка. Уже больше часа они прогуливались по заснеженным  дорожкам почти опустевшего парка, не проронив ни слова. Майкл даже не обратил внимания на то, что жена больше не держит его под руку. Да и сама Мэй осознала это не сразу.
– Когда это произошло? – почти шепотом, внезапно спросила она.
– Что именно? – так же тихо переспросил Майкл.
– Когда мы настолько отдалились, что нам стало нечего сказать друг другу? – уточнила Мэй.
Майкл остановился. Она тоже замерла на месте и устремила взгляд в глаза мужу. Он помолчал с минуту, затем улыбнулся.
– Ты не поверишь малыш, но мне хорошо с тобой, даже когда нечего сказать.
Мэй прижалась к нему так сильно, как только могла.
– Я все так же люблю тебя, - прошептала она, уткнувшись лицом ему в грудь.
– И я, - отозвался он.
Обхватив одной рукой Мэй за талию, в другую он взял ее маленькую, изящную кисть и принялся кружить в темпе вальса, слышавшемуся только ему одному. Они кружились в свете одинокого фонаря, и пушистые хлопья снега плавно опускались на их плечи. Они кружились, а редкие прохожие косо  смотрели в их сторону и не понимали, что для этих двоих завтрашнего дня уже может не быть.
Подъехав к дому, Майкл остановил машину, но Мэй не спешила выходить.
– Ты никогда не думал о том, чтобы начать новую жизнь? – спросила Мэй, с какой-то печалью в глазах взглянув на него.
Майкл задумался, пытаясь подобрать ответ.
– Знаешь, у меня такое чувство, - начала она, не дождавшись ответа, - что должно что-то случиться. Не знаю хорошее или плохое, но это как-то повлияет на нашу жизнь.
– У нас все будет хорошо, - улыбнувшись, отозвался Майкл, и, поцеловав жену, мимолетно взглянул на часы. Стрелка подбиралась к полуночи.
– Поли? – вздохнув, спросила Мэй, но в ее голосе не было обиды или осуждения. Майкл положительно кивнул головой.
– Спасибо, милая, - поблагодарил он жену.
– За что? – удивилась Мэй.
– За то, что все понимаешь, и  каждый раз оказываясь правой, не упрекаешь меня со словами: « Ну, я же тебе говорила».
– Будь осторожен, - как всегда попросила Мэй и вышла из машины.
Майкл проводил ее взглядом, пока она не скрылась в доме, а затем развернул машину и направился в «Маленькую Италию».

Облачившись в рабочие штаны и рубаху службы по ремонту телефонных линий, Поли нервно расхаживал по гостиной. Стрелка часов приближалась к половине первого, а Джексона до сих пор не было. Но вот, наконец, в дверь кто-то постучал. Поли тут же открыл.
– Ты опоздал, - недовольно рявкнул Поли, впустив Джексона в квартиру.
– Эй, я, между прочим, женатый мужик и перед женой у меня тоже есть некоторые обязательства, - отозвался Джексон.
– А, ну конечно. Буд-то я не помню, что она выросла чисто по понятиям.
Джексон счел это несколько оскорбительным отзывом.
– Поли, я вижу, ты в рожу давно не получал.
– Извини, я просто хотел сказать, что она понимает, что долг перед нашей «Семьей» в первую очередь, - более спокойно начал Поли.
– Ну, можно подумать, что Сальери в курсе этой твоей затеи, - усмехнулся Майкл.
– Вот, надень, - бросил Поли Джексону такой же рабочий комплект, как был одет на нем.
– А это еще зачем?
– Это на случай, если что не так. Скажем, что  занимаемся починкой телефонных линий.
– Ага, - усмехнулся Джексон. – Два дебила занимающихся починкой телефонных линий по ночам в ювелирных салонах. Поли, ты в своем уме?
Сняв с себя респектабельный и дорогой костюмчик, Джексон принялся облачаться в мешковатую робу.
– Так ты не сказал, Сальери в курсе дела? – вновь поинтересовался Майкл.
– Майк, старикану бабла хватит по гроб жизни, - отозвался Поли.
– Понятно. Опять хочешь прокатить босса с его долей. Когда-нибудь это плохо кончится.
– Не в этот раз, - отмахнулся Джанолла. – Ствол не забудь, -  предупредительно напомнил он. Прихватив не хитрое снаряжение, состоящее из нескольких отмычек и резака для стекла, уложенные в сумку, парни покинули квартиру. Завладев подходящим для этого случая автомобилем, они направились в пассаж.
– Так ты урегулировал этот ваш инцидент с Томми? – поинтересовался Поли.
– Да, - отозвался Джексон. – Он принес извинения. Я представил ему счет к оплате в десять тон. Парень расплатился. Конфликт исчерпан.
– Ну, ты ушлый Майки. Чисто еврей, – усмехнулся Джанолла. – Ты отметелил парня, а потом еще и на десять тон его натянул.
– А ты что, его адвокат?
– Просто, думаю тебе нужно быть осторожней, - предупредил Поли. – Стоит по чаще оглядываться.
– Это с какой радости?
– Есть информация, что в тот вечер Томми приходил к Сэму и предлагал валить тебя.
– И что Сэм сказал на это предложение?
– Сказал, что Тому пиздец, если он на это пойдет.
– Ну, это верно, - отозвался Майкл. Эта новость его ничуть не всколыхнула. Он изначально был уверен, что Поллучи не по собственному соображению решил извиниться. Отсюда и столь строгое наказание.
– У меня есть подозрение, - начал Джексон, - что эту информацию ты получил непосредственно от Сэма.
– Ну, да.
– Так значит опять мир? – улыбнулся Майкл.
– Думаю, да. Я тут подумал над всем и решил, что возможно я слишком загоняюсь.  В конечном итоге мы столько лет были хорошими друзьями. Ну, Сэм, конечно, еще тот фрукт, но…. Думаю, в каждых отношениях есть времена подъема и времена спада. У нас был спад, но  это должно остаться позади.
– Хорошее решение, - согласился Майкл.
Подъехав к ювелирному салону в пассаже, парни покинули машину и, оглядываясь по сторонам, подошли к двери. Пока Джексон глазел по сторонам, следя за чистотой горизонта, Поли ловко орудовал отмычками. Он с легкостью расправился с дверным замком. Юркнув за дверь, парни оказали в темном павильоне ювелирного салона. Света уличных фонарей, проникавших внутрь через  огромные уличные витрины, было вполне достаточно, так что они тут же приступили за работу. Действуя почти бесшумно, Майкл  вскрывал витрины резаком по стеклу, а Поли выгребал из них содержимое и укладывал драгоценные украшения в сумку, перекинутую через плечо. Что двигало Джексоном в такие моменты? Жажда наживы? В деньгах он уже давно не нуждался. По крайней мере, так остро как когда-то. Его  увлекало то головокружительное, тонкое, всеобъемлющее чувство опасности. Ощущение легкого мандраже от выброса адреналина и понимания того, что ты сделал что-то  выходящее за рамки послушания и при этом остаться безнаказанным, не пойманным. Это было сравнимо, наверное, лишь с тем чувством, что испытываешь после головокружительного секса или покорения вершины, на которой до тебя еще никто не поднимался. И затем тебе хочется еще и еще. Но Майкл так же отчетливо понимал, что рано или поздно это везение может отвернуться,  его поймают и посадят, помают и посадят,  так же как многих других. Но об этом он предпочитал не думать. Что касалось же Джаноллы, то он просто делал то, что умел делать, на его взгляд, лучше всего. Он был слишком ленив для того, чтобы довольствоваться тем, что могла предложить ему законопослушная жизнь. Судьба грузчика в порту, целыми днями таскающего тяжести за гроши, его не прельщала. Парни уже почти закончили, когда внезапно через одну из уличных витрин в салон ворвался яркий свет фар. Послышался оглушительный скрежет металла, разлетающегося стекла. Какой-то автомобиль протаранил уличную витрину и влетел прямо в салон. Очумелый водитель, сотворивший такое  тут же сдал назад. Джексон и Джанолла  вытащили свое оружие и притаились за витринами. Из машины высыпала кучка молодых парней во главе с бритым наголо здоровяком. Они тут же направились в ювелирный салон.
– Давай! Давай! – послышался грубый, с хрипотцой, голос предводителя банды. – Вот-вот копы нагрянут! – поторапливал он своих парней.
– Это еще что такое? – озадачено, возмутился Джанолла, признав голос. Он поднялся во весь рост и, держа оружие наготове, вышел на свет, представ пред запоздалыми грабителями. Джексон последовал за ним.
– Браен, сука, Онил! – в негодовании обратился Поли к здоровенному ирландцу по имени.
– Это еще что за хрень?! –  с не меньшим изумлением, возмутился Онил и тоже извлек свое оружие, наставив на Джаноллу и Джексона. Тоже самое проделали и его парни.
– Ты что, совсем обурел?! Моча в голову ударила?! – зло вопрошал Поли.
– Джанолла! Ты что тут делаешь, козел?! – так же желал знать Онил.
Громогласный грохот, устроенный шайкой Онила, всполошил охранников внутренних павильонов пассажа. Они тут же подали сигнал тревоги на ближайший полицейский участок. И сейчас уже несколько машин с сиренами неслось в сторону места ограбления.
– Ты припозднился! Вам уже ничего не осталось! – усмехнулся Поли.
– Еще чего! – возмутился ирландец. – Хрен тебе жирдяй! Это наша добыча! Хочешь уйти ножками, давай сюда все, что взял!
– Ага! Сейчас! Что-то я не приметил здесь таблички, где было бы что-то написано о Браине Ониле! Если бы была, я бы не грабил! Так что линяйте отсюда, пока копы не подвалили!
Несколько полицейских машин вывернуло на широкий проспект, нарушая ночную тишину тревожным ревом сирен.
– Вот черт! – выругался Джексон и потянул Джаноллу за рукав. – Поли уходим!
Выбив стеклянную дверь выходящую в просторный холл пассажа, парни бросились бежать к центральному выходу. Разъяренные соперники бросились за ними, пытаясь подстрелить беглецов, желая проучить гадов. Завязалась перестрелка, в которую тут же вмешались охранники пассажа,  бегом спускающиеся со второго этажа. К ним добавились прибывшие на место полицейские. Не добежав до выхода нескольких десятков метров, парни свернули в сторону. Выбивая на ходу запертые двери, они попали в помещения для обслуживающего персонала, где располагалась лестница запасного выхода. Поднявшись по ней на самый верх, парни оказались на крыше. Пока они соображали, куда им бежать дальше, в их поле зрения появилось несколько полицейских, что преследовали их. Теперь им оставалось только два пути. Либо сдаться и на долго сесть в тюрьму, либо совершить головокружительную попытку улизнуть, перебравшись на крышу другого крыла пассажа по узкому карнизу куполообразной, стеклянной крыши, что делила здание ровно пополам.
Поли явно не хотел садиться. Он подбежал к краю и ступил на узкий, обледеневший карниз.
– Поли, ты совсем спятил?! – возмущался Джексон. – Мы убьемся на хрен!
– Ты предпочитаешь сесть?! – прижавшись спиной к ледяному стеклу крыши, Поли стал медленно пробираться вдоль нее, стараясь не смотреть вниз.
Орест не прельщал Джексон и в конечном итоге он решил последовать примеру  своего приятеля. Когда преследовавшие их полицейские, оказались у карниза, беглецы, уже были на другой стороне.
– Ну, на хрен, - отступился от погони один из полицейских. – Мне столько не платят, - заметил он, не желая проделывать подобный трюк. Его примеру последовали и остальные.
Спустившись по пожарной лестнице на другом крыле здания, парни оказались в переулке. Приблизившись к проспекту, Поли выглянул из-за угла и увидел, как полицейские выводят и усаживают в машину горлопанящего во все горло Онила и его сподручных.
– Ну, везет ирландцам, - смеялся Поли. – Браен Онил – сдвинутый леприкон. Мозгов нет напрочь, вот и работает громилой по найму.
– Да уж, он явно не был мозгом операции, -  согласился Джексон.
Теперь им оставалось лишь пересечь проспект и, скрывшись в переулке, можно было считать, что дело сделано. Оглядевшись по сторонам, парни ринулись  в сторону переулка на противоположной стороне. Они уже были на середине дороги, когда внезапно из-за угла на проспект вывернул еще один, видать сильно припозднившийся, полицейский патруль. Раздался резкий визг тормозов. Следом за ним появился еще один. Поли оказался шустрее и успел перебежать на другую сторону улицы, а вот Джексону пришлось задержаться. Наблюдая за происходящим из темноты переулка, Джанолла с досадой сжал кулаки, видя, как на его друга надевают наручники, но помочь он ничем ему не мог. По крайней мере, сейчас. Поэтому все, что ему оставалось, это удалиться с места событий и как можно быстрее.

Первое, что сделал Поли после того, как его друга арестовали, пошел к дону Сальери и сообщил ему эту неприятную новость. Дон был в не себя от злости. Конечно, он вполне мог ожидать такой выходки, как ограбление ювелирного салона, от Джаноллы, но чтобы Джексон согласился пойти на такую явную глупость и при этом так глупо погореть, он ни как не ожидал. Он был более высокого мнения о парне, ведь не зря же он считал его, не одним из лучших, а лучшим своим капитаном. Все это было как нельзя не к стати. Поднятого по тревоге Джо Росси, направили в полицейский участок, куда был доставлен Джексон, чтобы тот  занялся этим делом, выступив в качестве адвоката.
После того, как Донни Мазарено отвез домой горничную Шерил, он  подобрал своих двух дружков Сорвино и Демео и  отправился в клуб своего босса. Парням еще не было и восемнадцати, но, не смотря на это, их все же пускали в заведение, но не дальше кабинета босса, где те могли  развлечься за игрой на бильярде или перекинуться в картишки с парнями Джексона.
Вот и сейчас они разыгрывали очередную партию на бильярдном столе, стараясь не обращать внимания на  трезвонивший телефон. Донни не имел привычки брать трубку, а равно и его приятели. Но телефон настойчиво трезвонил уже в течение пяти мину и парень решил поднять трубку. Когда он услышал столь ошеломившую его новость, его  бросило в непонятную дрожь. Не в состояние, что-либо сказать, он положил трубку и еще несколько минут стоял как приклеенный к полу. Затем все же собрался с духом  и, выйдя из кабинета, разыскал в толпе посетителей клуба Сальваторе Чеонезе, который после ужина с женой в ресторане, вернулся обратно в клуб. Этот парень практически жил здесь. Тот  впал не в меньший шок, чем Мазарено, но потом быстро оправился. Сказал, что оповестит всех ребят, а Донни должен поехать домой  и сообщить об этом жене босса, которая, скорее всего еще ни о чем не знает. Но не трепаться о том, что и как, а просто как можно мягче преподнести сам факт.
Не о чем не подозревающая Мэй мирно спала в уютном супружеском ложе, утопая в мягкой перине. Внезапный стук в дверь спальни пробудил ее. Она не сразу поняла, в чем дело, но потом поднялась и, накинув халат, открыла дверь. На пороге стоял весь взмыленный Мазарено. Парня трясло от волнения, казалось, он до сих пор еще не до конца осознал, что именно произошло.
– В чем дело? – сонным голосом спросила Мэй.
– Майки приняли, - сообщил он сразу в лоб.
Еще затуманенные дремой глаза молодой женщины в миг прояснились.
– Когда? – спросила она, прибывая в абсолютном спокойствие.
– Где-то час назад, - отозвался Донни.
Выйдя из комнаты, Мэй направилась на кухню. Достав из шкафчика бутылку виски, она налила себе  в стакан примерно на два пальца и проглотила спиртное залпом.
– Что будем делать? – спросил Донни, как будто эта женщина могла что-то исправить.
Мэй налила себе еще столько же и опять тут же выпила. По ее сосредоточенному виду, можно было предположить, что она над чем-то серьезно размышляет.
– Значит так, - собравшись с мыслями, деловито произнесла она. – Скорее всего, завтра нагрянут копы с ордерами, так что нужно навести порядок. И ты мне в этом поможешь.
Навести порядок, означало избавиться от всего, что могло бы дать полиции хоть малейшую зацепку о криминальном происхождении тех или иных вещей. Устранение малейших улик. Мэй и Донни принялись вскрывать все существующие тайники в доме и выгребать их содержимое. В основном это были деньги, запрятанные во всевозможные укромные места. Но их было слишком много, для того, чтобы дать их наличию законное объяснение. О том, куда девать деньги, Мэй не беспокоилась. Их можно было пристроить на Палисад – стрит и не беспокоится об их сохранности. А вот что делать с бильярдным столом, Мэй не имела ни малейшего представления. Так что появление в доме Джаноллы, который, пригнав машину Джексона, решил заодно проверить обстановку, было как нельзя к стати.
– Ты на машине? – поинтересовалась Мэй, пытаясь выглянуть на улицу из-за стоявшего в дверях Поли.
– Я пригнал машину Майки, - отозвался Джанолла. – И за одно решил узнать как ты.
– Я в порядке, - отозвалась Мэй. – Загони машину в гараж и заходи в дом через сад. Не стоит тут светиться. – Скомандовала она.
Поли послушно отправился выполнять сказанное.
Когда он вернулся в дом, Мэй спускалась по лестнице, неся в руках увесистую шкатулку, в которой хранила свои драгоценности. Войдя в гостиную, она поставила ее рядом с сумками набитыми деньгами и чемоданом, в который было аккуратно уложено ее соболиное манто. Владелец частной строительной компании со средними доходами, вряд ли бы мог позволить себе купить своей жене шубу из русских соболей по цене  дома средних размеров в хорошем квартале Лост – Хевена.
– Все это нужно припрятать. Драгоценности не ворованные, но чеков-то у меня все равно нет. Не хочу, чтобы что-нибудь затерялось во время обыска. Деньги  можно пристроить еврею Бруно, - рассуждала Мэй. – Донни, чего стоишь, как истукан? Грузи это в машину, - прикрикнула она на Мазарено.
Донни тут же ухватился за сумки и понес их в гараж.
– Про Бруно, Майк сказал? – спросил Поли, когда мальчишка скрылся из дома.
На лице Мэй скользнула легкая усмешка.
– Нет, - отозвалась Мэй.
Поли мог и не спрашивать. Этого еврея знали все, кто знал настоящий запах улиц.
– Пойдем, - позвала Мэй за собой Поли.
Они прошли на кухню и спустились в подвал.
– Я не хотела, чтобы мальчишка видел это, но с этим нужно что-то делать, - Мэй  подошла к бильярдному столу и, приложив некоторое усилие, подняла крышку с зеленым сукном.
Глаза Джаноллы в миг округлились, и он присвистнул от удивления.
– Мать твою, - выругался он, - да здесь целый арсенал.
Автоматы, ружья, обрезы, пистолеты, и огромный запас патронов в обоймах и  в упаковках. Здесь хватило бы оружия, чтобы полностью укомплектовать целую команду из десяти человек. Это было куда опаснее, чем запрятанные пачки денег.
– Насколько все может быть серьезным? -  поинтересовалась Мэй.
Только теперь ее охватило беспокойство за судьбу мужа.
Поли призадумался.
– Лет десять, - пожал он плечами. – Но ты не волнуйся. У него хороший адвокат. Лучший в округе. К тому же все еще может и обойтись.
– Но сесть все равно придется?
– Я не могу тебе ничего сказать. Я не юрист. Сейчас и от тебя многое будет зависеть
– Я знаю. Будет не легко, но я справлюсь.

    Как и предполагалось, на следующий же день в дом Джексона заявились, нет, не полицейские, а агенты Федерального бюро по расследованию  нарушений федерального законодательства, с кучей помощников, которые, покинув свои машины, толпились возле дома, вызывая неистовый интерес соседей.
Когда входная дверь открылась и на пороге появилась ухоженная и  изящная китаянка с маленькой дочкой на руках, агенты несколько растерялись.
– Миссис Джексон? – неуверенно начал один из них.
– Да, - отозвалась Мэй. В ее глазах светилось не поддельное удивление и непонимание происходящего перед ее домом. Оно еще более усилилось, когда пришедшие сообщили о том, кто они такие и каковы причины их появления здесь. Предъявив ордер на обыск дома и прилежащей к нему территории, агенты позвали своих помощников и те тут же принялись за дело. Они были крайне бесцеремонны и вели себя так словно каждая вещь, к которой они прикасаются их личная собственность и совершенно ничего не стоит. Агент Томсон и его помощник пригласили женщину в гостиную, словно они были здесь хозяева, чтобы задать ей несколько вопросов. Они сказали ей, что этой ночью ее муж был арестован за вооруженное ограбление ювелирного салона и что у них есть все основания полагать, что он и раньше уже совершал подобные преступления. Более того, им доподлинно известно, что мистер Джексон является членом организованной преступной группировки и если ей что-либо известно о делах мужа, то для его же блага будет лучше рассказать им все, что она может знать относительно этого. По выражению лица женщины, было очевидно, что она не просто удивлена подобными заявлениями. Она прибывала в откровенном шоке. Она говорила, что ее муж порядочный человек, не способный причинять кому-либо вред. Он никогда не связался бы с такими людьми, как те о которых каждый день в газетах пишут такие ужасные вещи. Она была убеждена, что это какая-то ошибка. Она не преследовала цели обелить мужа в глазах агентов. От нее требовалось лишь одно. Заставить их поверить в то, что чем бы там не занимался ее муж, она  не имеет об этом никакого понятия.
– Тогда, как вы объясните, что ваш муж, будучи таким замечательным человеком, решился на ограбление? – спрашивал Томсон.
– Я думаю, что здесь какая-то ошибка. Моему мужу незачем  совершать ограбления. Нам вполне достаточно того, что у нас есть, - растерянно отвечала Мэй.
– И вы никогда не задавались вопросом о том, откуда все это?  - агент обвел рукой обстановку гостиной.
– Мой муж бизнесмен. Он владелец небольшой строительной компании.
– Мы знаем о компании мистера Джексона. Вы думаете, что владелец конторы с довольно небольшим доходом может себе позволить подобный дом?
– Я понятия не имею, сколько стоит этот дом. И я никогда не спрашивала мужа о том, сколько он зарабатывает.
– Почему? Вас совершенно не интересует то, откуда он берет деньги?
– Просто я не имею такой привычки.
– Я покажу вам фотографии людей, а вы мне скажите, если кого-то узнаете из них.
Агент вытащил из кармана пачку фотоснимков и стал по очереди показывать их Мэй. Женщина знала большинство тех, кто был изображен на них, но узнала лишь нескольких. Эти люди были сотрудниками строительной  компании и не имели ничего общего с криминальным миром. Обычные сотрудники.
– Вы уверены, что больше никого не знаете из этих людей?                                                                                                                       
– Да, - уверенно отозвалась Мэй. – А кто они?
– Это воры и убийцы, миссис Джексон. А вот это то, что они делают, - достал он еще одну пачку снимков. – Посмотрите, может быть, вы узнаете кого-то из этих людей?
Снимки были весьма красноречивы. Удушенные, зарезанные, изувеченные пулевыми ранениями, расчлененные тела, представляли собой страшную, омерзительную картину.
– Уберите это, -  с легким приступом тошноты и отвращением, Мэй отвернулась, не желая смотреть на это. Но в реальности, эти живописные картинки, тщательно подобранные для психологического воздействия, не вызывали в ней каких либо особых чувств. Эта была жизнь улиц, а она дитя этих улиц. В своей жизни ей приходилось видать вещи  и похуже.
– Зачем  вы мне это показываете?
– Затем чтобы вы полюбовались на художества своего мужа, - прожигая женщину глазами, отозвался Томсон.
– Вы, что издеваетесь? – уставилась Мэй на агентов не понимающим взглядом.
– Далеко нет, миссис Джексон. У нас есть основания полагать, что некоторые из этих убийств совершил ваш муж и его подельники. Ваш муж убийца. Жестокий и холоднокровный.
– Майкл?! – еще больше изумилась женщина. – Вы несете какую-то чушь. Я прекрасно знаю своего мужа.
– Боюсь, что вы совершенно не знаете своего мужа, - возразил Томсон.
– У вас есть доказательство того, что все это совершил мой муж? – спросила Мэй, устремив взгляд в глаза агенту.
– Они у нас будут, - самоуверенно ответил Томсон. – В один прекрасный день с вашим мужем, и не дай Бог, с вами или вашей чудной дочкой, может произойти тоже, что и с этими ребятами. Подумайте над этим.
Внезапная злость вскипела в Мэй.
– Убирайтесь из моего дома, - с отвращением произнесла она, указав агентам на дверь.
– Здесь все чисто, - сообщили агенту. – Мы проверили весь дом и все вокруг. Здесь ничего нет. Если и было, то уже нет.
Агенты поднялись и, не попрощавшись, удалились. Следом за ними ушли и все те, кто, перевернув весь дом, оставили нескончаемый кавардак.

Шайку Онила осудили довольно быстро. Уже через неделю парни находились за решеткой, получив солидные сроки от десяти лет и выше. Что же касалось Джексона….
Когда стало известно о том, какая птица попалась в руки полиции, этим делом тут же занялось федеральное бюро. Они уже очень давно точили зуб на местных мафиози. У них были  собраны данные почти на всех членов «Семьи» Сальери. От самого верха до самого низа. Единственное чего у них не было, так это доказательств, которые помогли бы им упечь этих людей за решетку на очень долгие годы. И естественно они надеялись получить их с помощью Джексона. Но парень был слишком упертый. Он ни в какую не хотел сдавать своих собратьев-бандитов.  Они неоднократно предлагали ему всевозможные сделки, убеждая, что гарантируют ему и его семье полную безопасность после, но все было бесполезно.  Они преследовали его жену, следя за ней по пятам, в надежде, что она, поддавшись чувствам, уговорит мужа согласиться, но все было бесполезным. Принцип отрицания был сильнее чувства самосохранения. Попытки разговорить ее, вытянуть из нее хоть что-то, не давали результата. В конечном итоге им пришлось сдаться.
– Или эта женщина действительно ничего не знает о делах своего мужа, либо смело может взять премию киноакадемии, - вынес свой вердикт агент Томсон после последнего посещения дома Джексона.
Опрос соседей так же не дал никаких плодов. Даже если эти люди и знали что-то, что конечно маловероятно, то ни за что не сказали бы об этом. Они понимали, что даже если Джексона посадят, то его дружки, вряд ли оставят их в покое, если они станут свидетелями.
Через месяц после задержания Джексон был выпущен из тюрьмы предварительного заключения под залог в размере двадцати тысяч долларов. А еще через месяц начался суд. Обвинение не смогло доказать причастность Джексона к ограблению ювелирного салона и к тем убийствам, что там произошли. Его арестовали не далеко от места преступления, но это не означает, что он был там. Полицейские,  преследовавшие тогда его и Поли, говорили, что преступник был похож, но они не могут с точностью утверждать, что это был именно этот человек. В момент задержания у Джексона при себе имелось оружие, на ношение которого он не имел прав – по закону за это полагался штраф в размере двух с половиной тысяч и он был уплачен. Причастность этого оружия к убийствам не была доказана. В конечном итоге в деле Джексона произошел неожиданный поворот. Понимая, что преступник может  уйти от следствия, федеральные обвинители предъявили ему  обвинения в неуплате налогов, которое было выявлено в ходе проверок  строительной конторы, владельцем которой являлся Джексон.  Обвиняемый тут же признался в этом нарушении, для того, чтобы отвести удары от «Семьи» и утихомирить  федеральных ищеек, что продолжали рыться в их белье и в конечном итоге смогли бы нарыть что-то более значащее и способное погубить, если не всех, то многих. Строительная фирма, принадлежащая Джексону, не выплачивала налоги в период с 1932 по 1935 год, и за это владельцу грозило до восьми лет тюремного заключения, но, учитывая, что обвиняемый занимался благотворительной деятельностью и тому были неоспоримые доказательства, судья счел это смягчающим обстоятельством.
Так что первого июля 1935 года  федеральный суд округа Лост – Хевен признал Майкла Джозефа Джексона виновным в неуплате государственного налога и приговорил к пяти годам тюремного заключения в Федеральной тюрьме общего режима, а так же к уплате штрафа в размере  сорока пяти тысяч долларов и уплате судебных издержек в размере тридцати тысяч долларов.

Отредактировано Eugene Landswood (2011-04-07 23:24:14)

ЧАСТЬ - IV

Глава: 1

Автобус, принадлежащий федеральному департаменту Лост – Хевена, совершал свой обычный рейс, доставляя осужденных в окружную федеральную тюрьму. Уставившись в окно, Майкл был погружен в мысли о доме, о жене и о дочурке. Когда он выйдет, она уже пойдет в школу. Что он скажет ей, когда та спросит о том, где он был все эти годы? Будет честным и ответит, что  все эти годы сидел в тюрьме, потому что он вор и убийца? А Мэй? Ему даже не дали возможности попрощаться с женой. Хотя, быть может, это и к лучшему. Она не выдержала бы и расплакалась. Для него было бы слишком тяжело видеть ее слезы. Ей и так будет не легко. Все эти годы, при живом муже, она будет вынуждена быть матерью одиночкой. Джексон знал, что его парни, конечно же, позаботятся о том, чтобы она не испытывала нужды в деньгах, но в остальном. Таков уж был Майкл, что о своих девочках он беспокоился куда больше, чем о самом себе, хотя его собственная жизнь находилась в куда менее выгодном положении. Парни, уже имевшие за плечами ходку, а то и не одну, говорили, что настоящим бандитом становишься лишь отсидев срок и получив тюремный опыт. Они многое рассказывали о жизни по ту сторону свободы, и вот теперь Джексону самому придется получить свой опыт.
Автобус свернул с трассы и, проехав еще несколько миль по ухабистой дороге, подкатил к высоким тюремным воротам. Ворота тут же открылись, и автобус въехал на территорию тюрьмы. Прибывших заключенных встречало несколько конвойных. С кирпичными минами на лицах, они наблюдали за тем, как из автобуса выходят, подгоняемые сопровождающими, и выстраиваются в шеренгу по одному, арестанты. После этого построения заключенных повели по проходу между высоких сетчатых заборов, за которыми, словно дикие звери, запертые в клетке, вопили, задиристо улюлюкали, нецензурно жестикулировали, стараясь нагнать жути на новеньких, кидались на заборы и скалили зубы, уже отбывающие свой срок. Федеральная тюрьма. Воры, убийцы, насильники, всевозможные извращенцы. Худшие из худших. И все они были здесь. Выстроенная вооруженная до зубов охрана вдоль заборов через каждые десять метров, не обращала на весь этот  беспрестанный гул совершенно никакого внимания, но это только до тех пор, пока кто-нибудь из них не вздумает отчебучить какую-нибудь глупость. Следуя в шеренге вслед за остальными, Майкл осматривался по сторонам. На высоких башнях снабженных громкоговорителями и мощными прожекторами, так же было полно охраны зорко следившей за всем происходящим внизу. Молодой парнишка, лет двадцати, который шел впереди Джексона, испугано озирался по сторонам.
– Что, какие-то проблемы, гаденыш? - угрожающе приблизился конвоир к парню, подталкивая его.
– Нет, нет, - напугано забормотал парень, с ужасом оглядываясь по сторонам. – Простите. Я не могу,  – он, чуть ли не плакал. – Я не должен быть здесь.
Конвойный оказался не очень любезным и тут же поспешил воспользоваться дубинкой, что была у него в руках. Он с силой ударил парня в живот, тот согнулся и тут же получил удар по спине, сваливший его с ног. Конвойный  несколько раз пнул упавшего в живот, а затем ухватил рукой за шиворот и, подняв на ноги, отвесил солидный пинок, подталкивая того в сторону входа в тюремный блок.
– А тебе что, нравится? – перекинулся он на Джексона, которому пришлось остановиться. – Не заставляй меня повторять. Двигай, давай, - подтолкнул конвойный, не упустив возможности приложить дубинкой по спине.
Конвойные завели заключенных в приемник, место начала отсчета времени с этого момента и до того, как ты вновь окажешься здесь, но только уже для того, чтобы проделать подобный путь, выходя на свободу.
– Всем стоять! Равнение на право! -  скомандовал конвойный, возглавлявший всю процессию. – На другой право! – зло огрызнулся он на одного из заключенных, что перепутал стороны и  тут же врезал ему дубинкой в бок.
На арену вышел  тучный мужчина в форме с капитанскими нашивками. Он прошел вдоль всей шеренги от одного конца до другого и, вернувшись обратно, остановился на середине.
– Слушайте меня внимательно, кретины! – властно прогрохотал он. – Я капитан Теренс Стоун и это моя тюрьма! Вы попали сюда, потому что не умеете жить как нормальные люди на свободе! Запомните, уроды – я ваш хозяин! Делайте так, как я скажу или очень сильно пожалеете! Я вам так натяну, до небес орать будете! Вас прислали сюда на перевоспитание и, будьте уверены, мы вас перевоспитаем!
– Ладно, быдла! – вступил начальник конвойных, обратившись к заключенным. – Мы вас спустим с поводка, но только чтобы грязь смыть! А теперь за мной!
Шеренга заключенных развернулась и последовала за конвойным.
Заключенных отвели в местную парикмахерскую, где обрили наголо, затем  отвели в комнату дезинфекции.  Раздев  новоиспеченных арестантов до гола, окатили водой и осыпали дезинфицирующим порошком, после чего выдали тюремные робы и развели по камерам. Тюрьма состояла из трех жилых блоков.  В блоке «А» содержались  особый вид заключенных, так сказать класса «VIP». Люди, пользующиеся особыми привилегиями и отсюда более привилегированные условия содержания. Блок «B» - здесь содержались заключенные всех мастей, но все были белыми. И блок «С» в котором  содержались чернокожие заключенные.
Тюрьмы общего режима отличались тем,  что здесь  у каждого заключенного была своя отдельная камера.  В дневное время ее двери, представляющие собой переплетение толстых металлических прутьев, были открыты, так что заключенные могли свободно перемещаться  по жилому блоку или выходить на тюремный двор, чтобы подышать воздухом, отправится на выполнение каких либо общественных работ. Они могли заходить в гости к жителям соседних камер, это конечно не приветствовалось надзирателями, но они особо не препятствовали. Ровно в восемь, после ужина, все заключенные загонялись в свои камеры и двери запирались до следующего утра.
Камера Джексона располагалась на втором этаже блока «В». Как только он вошел, надзиратель тут же закрыл за ним дверь.
Это была тесная комнатушка размером примерно три на два метра. Из всей обстановки – узкая койка, поржавевший от старости умывальник и  такой же унитаз. Заключенный был обречен не только справлять свои нужды на глазах у других заключенных, но и  жить рядом с отхожим местом. Усевшись на койку, Майкл с тоской огляделся по сторонам. Более убогого  места он еще не видел в своей жизни, и вся скорбь заключалась в том, что теперь это его дом на ближайшие пять лет. Выглядел он паскудно, да и пах не лучше.
– Отбой! – донеслось с первого этажа. – И что бы тихо, уроды!
Следом за этим во всем блоке погас свет.
Первые несколько дней после прибытия, Джексон одухотворенно пялился в стену, затем свел знакомство с парнем из соседней камеры. Того звали Джо. Он уже четвертый год отбывал свой срок в этой дыре и смог рассказать не мало важных вещей о том, как нужно себя вести, чтобы выжить в этом зверином мире. Джо был не плохим парнем и сюда угодил не потому, что был закоренелым преступником, от которого внезапно отвернулась фортуна. Как рассказывал сам Джо, он повздорил с одним уродом. Тот стал задираться и Джо немного не рассчитал силы. Одним словом  тот парень упал и дал дуба. В ответ на это, Джексон поведал свою историю, но не стал вдаваться в подробности. Лишь сказал, что переходил дорогу в неположенном месте. Он вовсе не собирался  вдаваться в россказни о том, кто он и какое место занимает в криминальной сфере там, на свободе. Здесь это никого не интересовало и не имело никакого значения.

    Патрик Сорвино и Джонни Демео, вольготно раскинувшись на кожаном диване, лениво потягивали пиво из бутылок. Донни бесцельно бродил по кабинету. Все эти бесплодные  тусовки, под дверями ночного клуба, откуда несло пьянящим угаром веселья, уже изрядно надоели этим молодым и рьяным подросткам. Хотелось чего-то стоящего, чего-то настоящего, а не принеси-подай.
– Слышь, может, уже делом займемся? – предложил Сорвино.
– Есть предложения? – подойдя к столу, Донни рухнул в капитанское кресло.
– Ну, можно  начать сейфы бомбить в магазинах, - предложил Сорвино.
– Или тачки угонять, - оживленно вмешался Демео. – В Риверсайде есть один парень. Пригоняешь нужную ему тачку, и он тебе четыре сотни без вопросов.
– Все это ерунда, - отмахнулся Донни. – Тачки  уводить, любой дурак может. Нужно что-то действительно стоящее, чтобы нас, наконец, заметили.
Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился Поллучи. Донни тут же вскочил с его места и отошел в сторону.
– Чего сидите с кислыми рожами? – поинтересовался он. – Поднимайте свои задницы. Есть работенка для вас.
– Правда? – оживился Сорвино.
Поллучи открыл шкаф в углу кабинета и извлек из него три бейсбольные биты.
– Хватайте и вперед, - скомандовал он парням.
– Куда едем? – поинтересовался Мазарено.
– Здесь, не далеко.

    Старьевщик Лу, когда-то и сам был отпетым бандитом, имеющим за спиной  несколько судимостей, но к закату лет оставил  профессию романтиков и обосновался в Уинслит  Эйв, открыв там  маленькую лавку старьевщика. С одной стороны он  занимался тем, что принимал у людей всякий хлам за гроши и продавал другим, чуть дороже, но гораздо дешевле, чем могла стоить новая вещь, или брал в заклад, если кто-то не хотел расставаться с вещью навсегда, но остро нуждался в деньгах. С другой же стороны, через руки этого старьевщика проходило огромное количество краденых вещей, от утюгов и примусов, что ему приносила  всякая шпана, до  ювелирных украшений, антиквариата и прочих ценностей, которые сбывали более солидные люди. Такие вещи, старик не скупал лично, но всегда находил подходящего и надежного клиента, получая свой процент со сделки. Когда  в Уинслит  Эйв основательно обосновались люди Сальери, то, в отличие от других, он был освобожден от уплаты налога за охрану  в счет своих заслуг. Более того, Джексон позволил старику вести свою маленькую игру и не платить дань с нее, при  условии, если тот не будет перегибать палку и зазывать сторонних игроков. По вечерам в задней комнате своей лавки старьевщик устраивал вечера карточной игры для своих старых дружков, которые, как и он сам, уже давно были не при делах. Друзья его были людьми не богатыми, больших ставок никогда не делали и играли можно сказать, почти на интерес.
Рассевшись кружком за столом, старики – разбойники, разыгрывали очередную партию.
– Повышаю, - объявил Лу и кинул банкноту в десять баксов в центр стола.
– Выбываю, - оповестил приятель  Лу, Фредди, сидевший слева от него.
– Повышаю, - отозвался следующий игрок по кличке «Капризный», и сделал свою ставку, бросив мимолетный взгляд на своего оппонента  напротив. «Капризный» был уверен в своем выигрыше. У него был «флэш роял», а перебить такое можно было только в одном случае.
–Так значится Майки все же сел? – поинтересовался  Фил, сидящий за столом следом за «Капризным». – Выбываю, - откинулся он от стола на спинку стула.
– Ага, - усмехнулся Лу. – Это еще нужно умудриться вынести  ювелирку, попасться с горячим стволом и сесть по статье о неуплате налогов.
– Вот оголтелые итальяшки, - посмеялся Фредди.
– Да он вроде как не итальяшка. Кажись откуда-то со среднего запада. Акцент у него уж больно тамошний, -  усмехнулся Лу.
– Я думал, что итальяшки к себе только итальяшек берут, -  удивился Фредди.
– Да хрен их поймешь, - отозвался старьевщик. – Ну что? Раскрываемся? – предложил он.
«Капризный» согласился и раскрыл свои карты первым.
– Роял флэш, - довольно ухмыляясь, потянулся он к центру стола.
– Флэш роял, - объявил Лу.
«Капризный» не мог поверить своим глазам.
– При одинаковой  комбинации выигрывают пики, -  добавил он,  показав масть своих карт.
«Капризный» сгреб в кучу свои карты, и раздосадовано швырнул их обратно на стол.
В дверь, выходящую во внутренний двор дома, в котором располагалась лавка, кто-то постучал.
– А это кого еще черт принес? -  удивился Лу. – Фредди, глянь, кто там.
Фредди поднялся и, подойдя к двери,  приоткрыл ее, выглянув наружу.
– О, привет Том! – поздоровался Фредди с новым смотрящим.
– А, Том! Заходи! – пригласил его Лу. Он не особо  любил этого парня, но, учитывая его новое положение, вел себя  доброжелательно.
.– Как дела Том? -  поднявшись из-за стола, он подошел к нему и протянул свою руку, чтобы поздороваться
– А я тебе скажу как у меня дела, - отозвался Поллучи и со всего размаху ударил Лу кулаком в лицо. Старик  упал и зажал руками сломанный нос.
– Вот так вот у меня дела Лу. Вот так вот!
– Что за хрень! – возмутились дружки  старьевщика, ошарашенные произошедшим. Возможно, всей толпой, они смогли бы справиться с Поллучи и навешать ему кренделей, но три  молодчика с битами в руках у того за спиной, были убедительным сдерживающим фактором.

    Старьевщик Лу, был далеко не из робкого десятка.  Несмотря на то, что Поллучи со своими молодчиками нанес урон не только его заведению, но и ему самому, сломав нос и руку, Лу вовсе не собирался выполнять требования нового «смотрящего». Вместо этого, он отправился в «Маленькую Италию», чтобы пожаловаться на произошедший беспредел. Дон Сальери был уже в курсе произошедшего, но лично разбираться с Поллучи он не собирался, а поручил это дело  двум своим «капо».
Устроившись за круглым столиком у входа в бар «Сальери», Джанолла и Ломано уже в течение полу часа выслушивали  недовольства старьевщика, в ожидании появления зачинщика возникшей проблемы.
– А этих сосунков, мамой клянусь, я найду и лично башку им оторву, - возмущению Лу не было границ.
– Пацанов не тронь, - отозвался Поли.- Это ребята Майки. Они вообще не при делах. Том сказал – они сделали.
– Говорю вам, при Майки такой хрени не было. Я не какой-то лавочник не мытый, что бы прогибаться под этого дегенерата. Было время, когда платили мне, но я никогда и никому не платил. Я в этом городе еще со времен   уличных банд, когда вас, парни, еще и в помине не было. У меня четыре ходки и я ни разу никого не сдал. И вот, на старости лет, ко мне заявляется какой-то  пидор и заявляет, что я должен ему  пятьдесят кусков и более того, из-за уважения ко мне, он не возьмет с меня процентов, за то, что все это время я не платил. Видал я в гробу такое уважение, - указал Лу на  сломанную руку.
Перед баром припарковался автомобиль и из него вышел Поллучи.  На нем  был дорогой костюм с иголочки, гладко зачесанные назад волосы, переливались на солнце от изобилия  геля. От него все еще веяло парикмахерской.  Улыбаясь во весь рот, Том  уселся за стол и, откинувшись на спинку стула, вольготно закинул ногу на ногу.
– Ты опоздал, - недовольно заметил Сэм, взглянув на  наручные часы.
– А что, собственно, произошло? – поинтересовался Поллучи, относительно  приглашения на эту встречу.
– Стало известно, что между тобой и Лу, возникло некоторое недопонимание, - пояснил Сэм. – Дон велел нам разобраться в этом.
– Недопонимание?! – возмутился Лу.
Поли жестом велел старьевщику успокоиться.
– Никакого недопонимания, - отозвался Том. – Все очень просто. Ведь так Лу? – с усмешкой толкнул он локтем в бок старьевщика.
– Да пошел ты, гандон, - зло отозвался  старьевщик.
– Что это за история с пятидесятью штуками? – поинтересовался Поли, с неприязнью глядя на Тома.
– Лу работает в моем районе и в отличие от остальных, ничего не платит, - начал Том. – По-моему это весьма не справедливо не только по отношению к моим парням, но и ко всем  остальным. Поэтому я решил, что Лу должен платить наравне с остальными, а для начала возместить нам убытки, выплатив небольшую компенсацию.
– Срать я хотел на остальных, - отозвался Лу. – У меня был уговор с Майки, и он снял с меня все обложения.
– Майки, - усмехнулся Поллучи. – Майки больше не при делах. Теперь это мой район, а это значит, что я могу уважать старые договоренности, а могу заводить свои порядки.
– Том прав, - пожал плечами Сэм, соглашаясь с Поллучи.
– Да неужели?! – пришел в ярость старьевщик. – А он в курсе, что каждые десять центов в вашем долларе, - обвел Лу полукруг указательным пальцем, - у вас благодаря  мне?
– Это верно, - согласился Поли со старьевщиком.
– В общем, так, - решил Сэм подытожить. – Это решение не мое, а дона, но я с ним согласен, и думаю, что вас обоих  оно устроит.  Майкл освободил Лу от налога не просто так. Это был знак уважение не только с его стороны, но и со стороны нас всех. И не мне тебе говорить об этом, - обращался Ломано к Поллучи. – Все остается, как и прежде, но чтобы разрешить этот конфликт тебе придется заплатить Тому, - перекинулся он на старьевщика. – Ты же прекрасно понимаешь, Лу, что Том «капо» и если ты этого не сделаешь, то вся эта ситуация будет выглядеть не очень красиво.
– Я понимаю, - отозвался Лу.
– Вопрос лишь в том, сколько. На мой взгляд,  двадцати пяти будет достаточно, - предложил Сэм.
– Пятнадцать, - предложил свою цену Лу.
– Двадцать, - отозвался Поллучи.
Старьевщик, недовольно раздувая щеки, уставился на Тома, буравя его колючим взглядом.
– Ай, да хрен с тобой, пятнадцать - согласился Том на цену старьевщика.
– Ну, вот и прекрасно, - довольно отозвался Сэм.
Старьевщик поднялся и, пожав руку сперва Поллучи, в знак примирения, а затем и всем остальным, тем самым, попрощавшись с ними, удалился восвояси.
– Слышь, ты, - налегая на столешницу, обратился Поли к Тому, когда они остались втроем, - это еще что за дерьмо «могу уважать старые договоренности, а могу и нет»?
– Поли, не суй свой нос в мой район, - с усмешкой отозвался Поллучи, - следи лучше за своим сортирником.
– Что ты сказал?! – Джанолла уже намеривался ухватить парня за грудки, но Сэм его остановил.
– Да ладно, Поли. Я же просто подкалываю.
– У меня тоже есть правило Том, - сдерживая себя, отозвался Поли. – Один подкол – два зуба на…
– Том, - заговорил Сэм, сохраняя холоднокровие, -  Поли прав. Ты уж слишком рьяно взялся за дела и перегибаешь палку. Дону это не совсем по вкусу. Если будет продолжаться в таком духе, это может плохо закончиться. И в первую очередь для тебя. Ты должен понимать, что тебя сделали «капо» только по той причине, что Майки сел. Ты всего лишь его заместитель и от того, как ты действуешь сейчас, зависит, останешься ли ты им, когда вернется Майкл.
– О, ну конечно. Майки у нас просто, офигенный пуп земли, - в саркастической усмешке, скривил Том лицо. – Очень сожалею, парни, но я не Майки.
Бесконечное упоминание о Джексоне выводило Поллучи из себя.
– Вот это уж точно, - отозвался Поли. – И знаешь в чем главная разница? Майки люди уважают, а тебя нет.
– И что мне теперь? – уже без усмешки отозвался Том. – Завить кудри и отыметь китайскую шлюху?
– Шутка не уместна, - отозвался Сэм, хотя по его лицу все же скользнула усмешка.
Не найдя слов для выражения своих эмоций, Поли  раздраженно сплюнул в сторону.
– Надеюсь, ты выполняешь свои обязательства относительно Мэй? – после некоторой паузы, поинтересовался Поли. – Потому как, если это не так, то я тебя закопаю, - пригрозил он.
– Да, да, выполняю, - отозвался Том,  глядя на, проезжающие мимо, автомобили. – Две штуки в неделю, - нагло лгал Поллучи, -  как с куста. У этой букъяк  денег и так, небось, как в банке. Говорят, когда Майки приняли, из его дома деньги мешками вывозили.
– Это уже не твое дело, - подметил Сэм.
– Ага, мое дело содержать чужую бабу. Как будто это я заставил этого идиота сесть.
– Майки сел для того, чтобы отгрести горящие угли от наших задниц и  от твоей тоже, - пояснил Сэм.
– Ну, конечно. Герой хренов.  Вопрос в том, кто  посадил нас на эти угли.

    Искупав дочку в ванной, Мэй укутала ее в большое махровое полотенце и отнесла в детскую комнату. Переодев ее в ночную сорочку, заботливая мама напоила дочурку теплым молоком и уложила в кроватку. Устроившись рядом с ней на край кровати, Мэй обняла девочку и принялась поглаживать по головке, чтобы та быстрее уснула.
– Мамочка, я тебя так люблю, - прошептала Сара, прижимаясь к материнской груди.
– Я тоже тебя очень люблю детка, - тихо отозвалась Мэй и поцеловала ее в маленький, курносый носик.
– Ты ведь никогда меня не бросишь? – внезапно спросила Сара.
– Конечно же, нет, милая, - заверила Мэй, удивившись вопросу дочери, и крепче прижала к себе. – Не я, не папа. Мы никогда не бросим тебя, ведь ты наша маленькая девочка, наш маленький ангелочек, которого мы очень, очень сильно любим.
– А когда папа вернется домой из…, -  Сара запнулась, пытаясь вспомнить  слова.
– Из деловой поездки?
– Угу, - покачала головой девочка.
– Как только закончит все свои дела.
– У него много дел?
– Да, милая. У него очень много дел, - отозвалась Мэй и на ее глазах проступили слезы.
– Мамочка, ты плачешь? – заметила Сара.
– Нет, милая. Я не плачу. Просто мне что-то в глазик попало, вот и всего лишь, - ответила Мэй и тут же спрятала слезы за улыбкой.
– Спой мне песенку, -  попросила девочка и Мэй, взяв малышку за ручку, тут же принялась тихо напевать ей колыбельную.
Как только девочка уснула, Мэй поднялась и тихонечко вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
Закончив вечерние процедуры, Мэй вошла в свою спальню. Приготовившись ко сну, она расстелила постель и, погасив свет, забралась под одеяло. Эта двух спальная кровать всегда была слишком просторной, но теперь она казалась ей просто огромной. Без него в ней было так холодно и одиноко. Мэй и раньше, почти всегда, приходилось ложиться в нее в одиночестве, но она всегда знала, что он обязательно придет. Прокрадется украдкой в спальню, заберется к ней под одеяло, и  крепко обняв, согреет своим теплом. Но теперь этого не происходит и не произойдет еще  слишком долго. Тоска по любимому мужу давила ей на грудь тяжелым грузом, что от этого становилось тяжело дышать. Приподнявшись, Мэй зажгла светильник на тумбочке и взяла с нее фотографию мужа. С нежностью, проведя кончиками пальцев по снятому на фото лицу, она поцеловала изображение и, положив рядом с собой на соседнюю подушку, вновь погасила свет и улеглась. Закрыв глаза Мэй, попыталась уснуть. Прошло, должно быть, минут десять, когда она вновь открыла глаза. Вновь включив светильник, она решительно поднялась из постели. Вышла из комнаты, спустилась в холл и сняла с крючка у двери ключи от машины мужа. Выйдя из дома через террасу на заднем дворе, Мэй прошла в гараж. Включив свет, она открыла дверцу машины и принялась копаться в бардачке. Там находился один из тайников. Завладев спрятанным в тайнике кольтом, Мэй вернулась обратно в спальню. Положив оружие под подушку мужа, она обняла ее рукой и, в скором времени, задремала.

Глава: 3

Сидя в своей камере, Джексон читал полученное из дома письмо, время от времени, поглядывая на фотографию жены и дочери, что была приложена к письму. Она была сделана перед тем, как Мэй отправила письмо. Его малышка Сара значительно подросла за эти месяцы. Дети всегда, кажется, растут быстрее, если это происходит не на твоих глазах. В какой-то момент, Майклу стало непомерно тоскливо, оттого, что он был отлучен от своей семьи, но рисунок Сары, который Мэй так же приложила к письму, весьма порадовал его, заставив улыбаться.  Он ничем не отличался от рисунков других детей ее возраста. Но он имел для него особое значение, потому что это был рисунок его дочери. Его маленького ангелочка. Письмо жены было очень добрым, светлым, наполненным  безграничной любовью и ожиданием  того дня, когда закончится его срок, и они снова смогут быть в месте. Когда Мэй писала, она  несколько раз роняла слезы, сердце ее было исполнено таской по любимому мужу, это было заметно по тому, как расплылись  чернила в нескольких местах. Писал ли письма домой сам Майкл? Он пытался сделать это несколько раз, но ничего  не выходило. Все, что он мог написать жене, так это то, что очень любит ее и дочь, и очень, очень сожалеет о том, что был вынужден  оставить их. Писать о чем-то другом…. Он впервые понял, что должно быть чувствовала Мэй, когда он расспрашивал о ее жизни, когда они еще только встречались. Ей действительно нечего было рассказать, также как и ему сейчас. Здесь ничего не происходит, кроме того, что каждый день ты вынужден бороться за собственную жизнь. Хотя, это  было похоже и на его жизнь, там, на свободе, только отсутствовали все эти хорошие,  приятные мелочи, которые и наполняли жизнь полнотой ощущений этой самой жизни.
В дверном проеме камеры нарисовался Стив, один из парней Винчи.
– Эй, Майки, - обратился он к Джексону. – Винчи хочет видеть тебя. Он сейчас во дворе.
– Иду, - отозвался Майкл и, запрятав письмо под подушку, отправился следом за Стивом.
Лео Винчи сидел за столиком в окружении нескольких своих парней. Рядом с ним был и Пэпэ, он был не только его грозным бойцом, но и телохранителем, а также сокамерником. Еще только приближаясь к  ним, Майкл заметил, что с Пэпэ что-то не то. С его шеи свисала петля из нескольких слоев бинта, и в эту петлю была вложена рука в гипсовой повязке. А его лицо, ставшее почти бесформенным, распухло и почернело от кровавой  гематомы, так, что глаз почти не было видно.
– Пэпэ, а с тобой-то что случилось? – изумился Джексон, подойдя к ним.
А с Пэпэ случилось вот что:  через несколько дней у него должен был состояться ответственный бой с Онилом. Вся тюрьма, включая надзирателей и самого начальника, с нетерпением ожидали этого события.  Делались очень высокие ставки. Представитель Онила, был уверен в победе своего бойца, но, зная  сильные стороны Пэпэ, все же решил подстраховаться, и послал  своих людей, в составе пяти человек, чтобы они немного вывели Пэпэ из строя. Они подкараулили парня и накинулись на него всей толпой. Пэпэ, хоть и был первоклассным бойцом, но справится с толпой все же не смог. Эти парни переусердствовали и сломали ему руку, превратили лицо в котлету и свернули челюсть. Теперь бой будет отложен и, скорее всего на значительное время. Это не входило в планы представителя Онила, но с другой стороны они получили время на то, чтобы как следует подготовиться, тщательно изучив возможную тактику противника. Винчи не собирался спускать это дело.
– Дружки Онила, слегка пощекотали его, - вместо Пэпэ, ответил Винчи.
– Слегка? – возмутился Пэпэ и тут же  тихо застонал от боли в челюсти, которая продолжала ныть, не смотря на то, что работники лазарета поставили ее на место.
– Линч, подлый ирландский ублюдок, - обозвал Лео, представителя Онила. – Мы не оставим это просто так, так что мне понадобится твоя помощь Майкл. Поступим так же, как поступили они. Ты должен избавиться от Онила, и если ты справишься с этим, то я не останусь в долгу.
Джексон минуту поразмыслил, затем взглянул на Пэпэ и, наконец, принял решение:
– Хорошо, думаю, я смогу с этим справится, - в конечном итоге, не уступал же он этому бугаю во время их первой потасовки.
– Онил сейчас в спортзале. Он один и это самый подходящий момент. Удачи тебе, - участливо похлопал Винчи Джексона по плечу.
Когда Джексон вошел в спортзал и окрикнул Онила, тот подскочил как ужаленный, и все внутри у него заклокотало в радостном предчувствии долгожданной мести.
– Вот ты-то мне и нужен, - прогрохотал Онил, решительно направляясь в сторону Джексона. – Тут тебя охрана не спасет.
Громила тут же набросился на Джексона с кулаками, и они оба принялись отвешивать друг другу сильные удары. Онил действительно был очень силен, но и Джексон, за то время, которое он проводил за тренировками с Пэпэ и, участвуя в боях, которые устраивал Винчи, кое-чему научился. Джексон наносил Онилу удары изо всех сил, но это, казалось, не причиняет ему никакого вреда. Тот по-прежнему уверенно стоял на ногах. Понимая, что начинает уставать, Майкл собрал последние остатки сил и,   выждав подходящий момент, нанес противнику серию сокрушительных ударов. Онил поддался и повалился на пол, но через минуту уже вновь поднялся на ноги. Его немного покачивало, но он по-прежнему был полон решимости. Джексон не мог понять, из чего же был сделан этот парень. Налившимися кровью глазами, Онил смотрел на Джексона, как разъяренный бык на тореадора, но вместо того, чтобы вновь накинуться на него и разорвать голыми руками, Онил пошел на подлость и извлек из-за спины, спрятанный за поясом под рубахой, самодельный нож. Именно при помощи этого оружия он и намеривался прикончить Джексона. Рукоять ножа, было обмотана изолентой, так что никто бы не смог определить, чьих это было рук, а свидетелей здесь не было. Приблизившись к Джексону, Онил попытался полоснуть того острым лезвием, но Майкл отстранился, и лезвие  рассекло лишь воздух. Онил вновь попытался нанести удар, затем еще и еще. В конечном итоге, во время очередной попытки, Джексон перехватил вооруженную руку Онила и, ударив коленом в область паха, сбил с ног. Ловко выхватил нож и резко скользнул лезвием по горлу ирландца. Рассеченная плоть моментально разъехалась в стороны, и кровь хлынула на грудь Онила. Он захрипел, корчась в судорогах и захлебываясь собственной кровью, но это длилось не долго. Последовал сильный удар ножа, и лезвие вонзилось  в сонную артерию. Еще через мгновение Онил затих, и его тело, мертвым грузом, легло на каменный пол.
Что последовало за этим? Ничего. Никто не видел, кто убил Онила, а на ноже не было никаких отпечатков. Так что за этим не последовало совершенно ничего. Хотя сами заключенные, хоть и не были свидетелями, прекрасно знали, чьих рук было это дело и что этому предшествовало.
Через неделю, после случившегося, Джексон был приглашен на ужин в блок «А» в камеру к Лео Винчи. Блок «А» резко отличался от  остальных блоков. На первый взгляд, хотя бы тем, что здесь  в каждой камере стояли, пусть и тюремные двери из толстого металла, но все же двери, а не  металлические  решетки, лишающие заключенного  даже самой минимальной приватности. Когда же Джексон оказался в камере Лео, он некоторое время прибывал  в неком культурном шоке. Камера была очень просторной, с чистыми, выкрашенными в приятный цвет, стенами. На каменном полу лежал ковер, в углах стояло две, так как  Лео сидел вместе с Пэпэ, настоящих полуторных кровати,  шкафы, диван и кресла для посетителей. Здесь даже был отдельный санузел и душевая. Они  находились  в маленькой комнатке, куда, прямо из камеры, вела обычная дверь. Здесь не было этой удушливой зловонии плесени и сырого бетона. Наоборот, пахло  овощным рагу, которое Лео саморучно готовил на маленькой плитке. Если сравнивать со всем остальным убожеством, царившим в остальных камерах, здесь было прилично как в отеле «Плаза».
Пройдя, Майкл  сел на диван и еще раз оглянулся по сторонам.
– Ну и как тебе? – поинтересовался Лео относительно своего жилища.
– В таких условиях можно и подольше отсидеть, чем мой срок, - отозвался Джексон.
– Да, здесь не плохо, но тюрьма – есть тюрьма, - отозвался Лео, закладывая очередную порцию овощей в глубокую сковороду.  – Я прав Пэпэ?
– Так оно и есть, - отозвался Пэпэ. Он достал из пачки сигарету, затем предложил Джексону, тот взял одну, хотя изначально надеялся, что вообще бросит. Дав прикурить гостю, Пэпэ уселся в кресло.
– По всей видимости, люди Сальери не очень-то  горели желанием тебе помочь, раз ты оказался здесь, - с какой-то усмешкой  начал Лео.
– Это  не правда, - уверенно отозвался Джексон. – На то, что я оказался здесь, были свои причины.
– Я не требую у тебя, чтобы ты рассказывал мне об этих причинах. Все и так ясно. Я уже шестой год торчу в этой дыре и любые новости со свободы, могут быть интересными. В особенности если они касаются не без известных мне людей. Так насколько ты близок к Сальери? – поинтересовался Винчи.
– Да так, выполнял для его ребят  разного рода работенку, - скромно отозвался Джексон.
Лео усмехнулся. Он явно знал больше, чем Джексон предполагал.
– И поэтому Джанолла посоветовал тебе обратиться ко мне?
– Он просто хотел мне помочь.
– Я отлично знаю Джаноллу, этот маленький говнюк, вырос на моих глазах. И я прекрасно знаю, что он никогда  не станет помогать тем, кто просто выполняет для него разную работенку.
– Так значит, вы тоже работали на Сальери? – удивился Джексон.
– Работал на Сальери? – Винчи  усмехнулся и переглянулся с Пэпэ. – Я никогда не работал на Сальери. Я работал вместе с Сальери и Морелло на дона Луциано Пеппоне. Слышал что-нибудь о таком?
– Нет, - отозвался Майкл.
– Это было почти двадцать лет назад, - Лео принялся рассказывать Джексону о прошлом города «потерявшего  небеса».

К началу 1920 года, помимо многочисленных подростковых бандитских шаек, в Лост – Хевене  существовало три влиятельных преступных клана. Банда «кровавого Джимми»,  банда из Норт-Сайда и «Грязные Ангелы» Пеппоне.
Банду «кровавого Джимми» возглавлял Джимми Гросси. Все члены клана Гросси были выходцами с Сицилии. Эта банда держала под своим контролем всю «Маленькую Италию». Когда в 1919 году был принят «Сухой Закон», Гросси и его парни тут же взялись за дело. Они заставляли своих земляков устанавливать в квартирах самогонные аппараты и гнать спирт. На них работало больше тысячи жителей «Маленькой Италии»,  и каждый из них получал по пятнадцать долларов в день, за что относились к Гросси как к благодетелю, в то время как доход гангстеров составлял сотни тысяч. Полученный спирт кое-как очищался, ароматизировался, разливался в бутылки и продавался как виски. Фабрика и она же штаб квартира «кровавого Джимми»  располагалась недалеко от полицейского участка. Повсюду разносился специфический запах алкоголя. Гангстеры  даже не пытались скрыть свое производство от полиции. Почему? Их союзником был босс местной республиканской партии, судья, окружной прокурор. Полицейские, имеющие свой кусок в деле Гросси, сообщали ему о предстоящих налетах федеральных агентов за двадцать четыре часа до появления тех. Не удивительно, что никто не мог взять их с поличным.
Донни Мареско, выходец и Неаполя, владел цветочным магазином в Норт-Сайде и поставлял в любом количестве цветы и венки. Ему, неподдельно, нравилось заниматься флористикой, и когда поступал какой-то важный заказ, он сам  лично выполнял его.  Мареско был весьма разносторонним человеком: цветы и покойники были его  приятным увлечением, основным же бизнесом являлся  контроль над игорными домами и контрабанда спиртным,  что было весьма доходным делом еще до  вступления в силу «Сухого Закона».  Мареско и его парни тащили спиртное со складов, совершали вооруженные налеты на машины грузоперевозки. Однажды его бравую команду застали за выгрузкой со склада около двух тысяч бочек довоенного бурбона «Кентукки». Ни владелец склада, ни полиция не стали вмешиваться и препятствовать этому.  Почему? Потому что хозяин склада побоялся за собственную шкуру, а полиция получила хороший куш с этого  дела. Банде Мареско подчинялись все точки розничной торговли спиртным, а так же аптеки и игорные дома в Норт – Сайде и Ньюарке. Единственное, чем пренебрегал Мареско – публичные дома. Он питал решительное отвращение к продажной любви.
На северо-западе Лост – Хевена своим балом правил Луциано Пеппоне, муж кузины Мареско, и его «Грязные Ангелы».  Им подчинялись Северный и Западный Милвилль и Чайна Таун. Он занимался  рэкетом, азартными играми, его предприятия управляли борделями и клубами. Он был примером для новой американской знати. Луциано носил украшенную бриллиантами булавку для галстука, запонки, подтяжки, ремень, часы и даже подвязки, приобретя соответствующую его статусу респектабельность. Его ресторан в квартале красных фонарей был одним из популярнейших мест в Лост – Хевене.
Со вступлением в силу «Сухого Закона» сподручные  Пеппоне были за то, чтобы расширять незаконную торговлю спиртным, но Пеппоне был против, так как знал, что это приведет к сильным конфликтам между другими бандами. С другой стороны, конфликты все равно бы возникли рано или поздно. Во-первых, большинство незаконных спиртзаводов контролировалась сицилийцами, то есть  бандой «кровавого  Джимми».
Во-вторых, Пеппоне, хоть и сам был выходец с Сицилии, но имел дела и был в родственной связи с неаполитанцами. Что было причиной того, что сицилийцы постоянно нападали на его предприятия, грабили и разоряли их.  Почему сицилийцы не любили неаполитанцев? Да их вообще не любили все итальянцы. Неаполитанцы слишком громко разговаривают, привлекая к себе повышенное внимание, суетятся, портят имидж всей нации. Они считают их неопрятными свиньями и лентяями. Хотя довольно сложно представить любого другого итальянца, работающего не покладая рук, в особенности во время Сиесты.
Между тремя этими кланами, худо-бедно ли, но  поддерживался мир. Весной же 1920 года всему настал конец, и началась кровавая бойня, длившаяся несколько лет. Первый выстрел прозвучал майским вечером в ресторане Луциано Пеппоне в Чайна Тауне. Попрощавшись с женой, Луциано отправился по важному делу в свой ресторан. Этим «делом» оказалось убийство, а жертвой стал сам Пеппоне. Вину за убийство босса клана «Грязных Ангелов»  возложили на людей «кровавого Джимми». Босс  банды из Норт – Сайда, поклялся отомстить за своего родственника и устроил настоящую охоту за людьми Гросси. Через несколько месяцев после убийства Луциано Пеппоне, «кровавому Джимми» доложили, что в Маленькой Италии видели людей Мареско. Джимми не стал дожидаться, когда те заявятся к нему и, прихватив с собой несколько своих солдат, вооруженных до зубов,  отправился на улицу, решив устроить собственную охоту.  Когда мимо патрульной машины со скоростью пронесся автомобиль  Джимми Гросси, полицейские бросились в погоню. В тот день шел дождь. Гросси не справился с управлением, и машину занесло, после чего она врезалась в фонарный столб. Полицейские остановились рядом, но  солдаты Джимми открыли по ним огонь. Двое полицейских было убито на месте, один тяжело ранен. Гросси и его люди  разбежались в разные стороны, пытаясь уйти с места преступления. Четвертый полицейский, оставшийся невредимым в ходе перестрелки, погнался за Джимми и ранил его, но Гросси перемахнул через забор и оторвался от преследователя, спрятавшись в подвале одного из домов. Когда полицейские нашли его, он сидел в темном углу и истекал кровью. Гросси попытался выстрелить в полицейских, но у него закончились патроны. Когда санитары скорой помощи клали его на носилки, он с досадой ударил одного из них ногой в лицо и через пять минут скончался. Следующей жертвой, всего через неделю, стал приемник Джимми, его брат Питер Гросси. Питер возвращался домой к своей молодой жене, когда с его автомобилем поравнялся другой автомобиль, из его окон появились люди Мареско и пустили автоматные очереди, превратившие тело Гросси в решето. Оставшиеся сподручные Гросси, бросив все, бежали из  Лост – Хевена. Но смерть Питера Гросси не была последней в этой войне.
В магазин Донни Мареско поступил заказ на венок довольно сложной формы. Мареско решил сам заняться этим делом. Заказчик сказал, что зайдет за заказом в полдень следующего дня.  На следующий день, ровно в назначенное время, Мареско уже заканчивал работу, обрезая хризантемы, когда в магазин вошли трое. Он отложил все и выдвинулся им на встречу. Мареско прекрасно знал эту троицу. Это были люди покойного  Луциано Пеппоне. Эннио Сальери, Альберто Морелло и Леонардо Винчи. Мареско протянул руку для рукопожатия. Лео Винчи крепко сжал ее, а Сальери и Морелло в это время извлекли револьверы и стреляли, почти в упор, до тех пор, пока Мареско не упал на пол замертво.
Зачем они это сделали? Все довольно просто. Луциано Пеппоне был не плохим боссом, но со временем, поднимаясь все выше и становясь все значительнее в своем преступном мире, он все чаще стал забывать о тех, кто  своей верной службой, своими жизнями, поднял его на эту высоту. В то время как он расхаживал по своим кварталам, сверкая бриллиантами и щеголяя дорогими костюмами, его люди испытывали нужду. Как не смешно, через их руки проходили сотни тысяч долларов, состояние самого Пеппоне, оценивалось в несколько миллионов, а они были вынуждены довольствоваться лишь жалкими крохами, перепадавшим им после  тяжелых стычек, с теми же  людьми Гросси, которые, почти каждый Божий день, покушались на их территории. Многие их братья по оружию погибали не за что. Их семьи оставались нищими и голодными. Все это не могло не иметь последствий. Сподручные Пеппоне,  тогда еще не был введен статус «капореджиме», за которыми стояли десятки  полуголодных бойцов, решили положить этому конец, и вынесли своему боссу  смертный приговор. Сальери, Морелло и Винчи прекрасно понимали, что если они убьют Луциано, Мареско не составит  труда раздавить их. Обратиться за помощью к Гросси не представлялось возможным из-за постоянных конфронтаций. И тогда  они решили пойти на хитрость. Когда они убили своего босса, то всю вину свалили на  банду «кровавого Джимми», тем самым, натравив на них Норт – Сайд. Мареско не стал  выяснять так ли это. Эти сицилийцы и ему ни раз портили жизнь. Когда клан Гросси  прекратил свое существование, растеряв всю свою власть, бывшие сподручные Пеппоне, воспользовались расположением  босса Норт – Сайда и покончили с ним, а их солдаты в это самое время, разбирались со сподручными Мареско. Теперь, когда противники были устранены, дело оставалось лишь за малым. Нужно было отбить город у мелких банд, которые тут же попытались  установить свои порядки.
После окончания войны, встал вопрос о том, кто станет во главе всего. Сальери и Морелло решили не утруждаться и поступить – просто. Поделить город по полам, так чтобы никому не было обидно. Морелло со своими парнями ушел на север и  подчинил себе Норт – Сайд и Ньюарк, а так же заполучил северную часть Даунтауна и большую часть заведений в Мидтауне.  Сальери осел в «Маленькой Италии», но поскольку большая часть  подпольных спиртзаводов находилась именно там, доставшись от Гросси, то часть их отошла Морелло. Также ему отошла и часть заведений в Чайна Тауне. Все остальное, юг Даунтауна, часть Мидтауна, и все что находилось на западе от центра,  стало территорией Сальери. Такие важные объекты как порт, склады в Хобокене и железнодорожные грузоперевозки в Диптоне, оставались за всеобщим пользованием.
К 1925 году  нелегальные спиртзоводы, работающие на износ, выдавали столько  продукции, что реализовать все, было просто невозможным. Сальери принял решение снизить  темпы производства своих заводов низкосортного «виски» и частично переключится на поставку  качественного импорта из Канады для  своих более элитных заведений.  У Морелло тоже были излишки, но он решил распорядиться иначе. Его люди стали  продавать их закупщикам Сальери по более низким ценам, при этом выдавая  свое пойло за вполне приличный алкоголь. Когда Сальери узнал об этом, он решил поговорить с Морелло. Он сказал, что не потерпит этого и в следующий раз примет необходимые меры. Этот разговор не возымел успеха и  вместо того, чтобы прекратить это дело, Альберто пошел на очередную «подлость».    Заведение в Чайна Тауне, принадлежащее Морелло и расположенное на противоположной стороне улицы от заведения Сальери, стало предлагать выпивку и услуги проституток, того же уровня, что и в борделе напротив,  по сниженным ценам. Естественно, народ, не видящий никакой разницы, стал ходить туда, и заведение конкурента стало терпеть убытки. Чтобы решить  эту проблему, Сальери послал туда Поли Джаноллу и пару ребят с ним. Подъехав к заведению Морелло, парни  проникли внутрь через черный ход, без шума убив стоящего у дверей охранника. Затащив его тело в подвал, где располагалась котельная, они засунули тело в топку и убрались прочь. Вернувшись в штаб квартиру, Поли позвонил в полицейский участок и, указав заведение, сообщил, что его владелец  устроил там нелегальный крематорий, в котором сжигает тела убитых в его заведении людей. Полиция среагировала немедленно. Когда стражи порядка попали в котельную, конечно же, они обнаружили в топке человеческие останки, что  абсолютно подтвердило полученную ими информацию. В течение следующих нескольких дней, полиция полностью разрушила здание, в поисках других останков. Они ничего больше не нашли, но заведение после этого больше не открылось. Именно с этого момента и началась кровавая вражда между кланом Сальери и Морелло. К концу 1929 года  уже ни один бутлегер из «Маленькой Италии» не работал на Морелло. Он лишился своего влияния в этом районе, но вместо этого захватил такой стратегически важный объект, как порт, где посадил своего младшего брата Сержио. За Сальери осталась железная дорога в Диптоне, но через порт проходила большая часть контрабанды. И чтобы получить то, что по праву принадлежало Сальери, его людям приходилось совершать налеты на  грузовики Морелло, перевозящие эту контрабанду из порта на склады в Хобокен, чтобы заполнить свои, находившиеся там же, а чтобы их не обчистили, требовалось больше охраны. Когда-то лучшие друзья, превратились в заклятых врагов и всеми силами стали пытаться уничтожить друг друга. Люди Сальери имели все шансы получить пулю, если оказывались на территории Морелло, и не важно каковы были цели их пребывания там. Парня могли убить,  даже если он просто покупал цветы для своей девушки,  или гулял в парке со своим ребенком и женой. С другой стороны, люди Морелло имели те же шансы, окажись они на территории Сальери.
– Так значит, Сальери и Морелло были когда-то лучшими друзьями? – задумчиво поинтересовался Джексон. Он никогда не вникал в подробности начала тех, неурядиц, что привели к негласной войне между кланами, в которой он принимал непосредственное участие.
– Да. Но в этом бизнесе, дружба – понятие весьма относительное. Это первое, что нужно усвоить, приходя в это дело, - с  сожалением, улыбнулся Лео.
– И вы не стали принимать участие в дележе?
– Я был не настолько амбициозен, чтобы лезть в шишки. Я не хотел совершать тех же ошибок, свидетелем коих я был. Не нужно было быть слишком дальновидным, чтобы  предвидеть грядущий ход событий, имеющих место быть. Сальери не плох, но он из рода тех, кто мягко стелет, да жестко спать, - лаконично отозвался Лео, относительно босса Джексона. – Морелло, - пожал он плечами, - целеустремлен, напорист, жаден до чужого добра, но он не сдержан. Хотя с ним всегда ясно, как он к тебе относится. Он привык брать силой, о его жестокости можно слагать легенды. Еще в самом начале, работая вышибалой в одном из заведений Пеппоне, он неоднократно демонстрировал эту жестокость. Пьянь постоянно устраивала потасовки, но уже через неделю, после появления Альберто, все стали смирными как овечки, потому что никто не хотел, чтобы этот громила превратил его  лицо в котлету. Он мог запросто лишать людей  пальцев, кистей рук. Так что вполне очевидно, каким именно путем он собирался поднимать свою Империю. И мне это было не по душе.  У нас были связи с другими «Семьями» из Эмпаэр Бэй и я решил перебраться туда. Дон, одной дружественной «Семьи» подыскивал себе консильери, я не собирался упускать этот шанс. Думаю, ты уже давно понял, что я не  просто какой-то старикан, раз могу позволить себе это, - Винчи окинул взглядом свою камеру. – Я консильери дона Томмазини. Меня взяли на подставных боях, но это….., - Лео усмехнулся, - ерунда, одним словом.
Майкл прекрасно знал, что дон Дженко Томмазини был боссом ведущей «Семьи» и если даже его консильери попадают в тюрьму, значит и у них есть слабые стороны, и что уж тогда говорить о тех, на кого он работал. С другой стороны, Джексон понимал, что Сальери сделал все, что мог для того, чтобы вытащить его из  того дерьма, в которое он вляпался и то, что он  сел на пять лет за налоги, лишь маленькая дань за то, что не схлопотал, куда большее наказание.
– А ты скромный парень, Майкл, - подметил Лео. - Если бы я ничего о тебе не знал, то даже  разговаривать с тобой не стал бы. Мои люди навели о тебе справки и то, что они  поведали мне, надо признать, приятно меня удивило. Мне нравятся люди, которые не создают много шума вокруг себя, относительно значимости собственной персоны. Это большой плюс и у тебя он есть. Как правило, таких людей уважают, но и ненавидят тоже. Это конечно минус, но он не имеет никакого значения, если ты самодостаточен и, вообще, разбираешь в жизни.
Джексону было приятно это слышать, но он ничего не сказал, а просто улыбнулся.
– Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты помог мне в деле с Онилом. Я кое-что обсудил со Стоуном и завтра ты переезжаешь в наш блок,  так что будем соседями. Кроме того, ты можешь подать заявление на длительное свидание. Думаю, твоя жена обрадуется.
– Спасибо Лео. Это отличная новость, - обрадовался Джексон относительно свидания. Он и не ожидал такого.
– И еще, - довольно серьезно, начал Лео, снимая с плиты овощное рагу, - через пару месяцев мы с Пэпэ выходим, и я думаю, что смогу сделать так, что твой срок может резко сократиться. А до тех пор, хочу, чтобы ты занял мое место. Ты нравишься нашим ребятам, более того, они уважают тебя. Им нужен кто-то, кто руководил бы ими и я уверен, что ты вполне с этим справишься. У тебя есть для этого все качества, и ты знаешь, что здесь к чему.
Для Джексона это стало полной неожиданностью. Он был весьма польщен и в то же время несколько растерян.

Глава: 5
   

    Ранним утром следующего дня, дон Сальери обсуждал ночное происшествие с двумя своими капитанами. Предположение о том, что это могли быть люди Морелло, было откинуто сразу же. Это было совсем на него не похоже и не имело никакого смысла.
– Кто бы они ни были, мы найдем их. Такое не может просто так сойти с рук, - заверял Ломано.
– На улицах уже знают. Так что кто-нибудь обязательно подкинет нужную информацию, желая загладить должок  или подзаработать очков, - рассуждал Поли. – Мы тоже, конечно, не будем сидеть сложа руки. Я уже направил бригаду строителей в дом Джексона. И думаю, что Мэй нужно взять под охрану. Кто знает, но может случиться так, что они вновь попытаются нанести удар. Знать бы о причинах.
– От них не должно остаться и мокрого места, - Сальери был возмущен произошедшим до глубины души. Кто-то посмел пытаться разделаться с семьей его капитана, и это расценивалось как «наезд» на Джексона, а значит и на самого Сальери. Решить этот вопрос – долг чести.
– Надеюсь с Мэй и малышкой все в порядке? – поинтересовался Сальери.
– Да. Они  сейчас у меня, - отозвался Поли.
После сходки, Сэм вышел из бара и, пройдя несколько улиц, вошел в дом, где проживал Поллучи. Постучав в дверь квартиры Тома, Сэм нервно принялся ожидать, когда ему откроют. Дверь никто не открывал. Тогда он постучал еще раз и как можно громче. Наконец  за  дверью послышались шаркающие шаги. Дверь открылась и в проеме появилась опухшая от похмелья физиономия Поллучи. По всей видимости, парень пил всю ночь.
– Сэм? Что случилось? – вопрошал Том, видя нервозную озабоченность на лице Ломано.
Сэм не стал дожидаться приглашения и вошел в квартиру Поллучи. Пройдя в гостиную, он подошел к окну, и украдкой глянув на улицу, словно  опасался слежки, отошел.
– Ты уже связался с этими ребятами, что должны были выполнить работенку? – поинтересовался Ломано.
– Нет. Встречаюсь с ними сегодня в два часа дня. Сперва они хотят получить задаток, - отозвался Том. – Парни надежные. Сделают все как надо. Никто ничего не узнает.
–  Все отменяется, - решительно заявил Сэм.
– Это еще почему? – возмутился Том. – Я уже договорился.
– Все отменяется, - более настойчиво повторил Ломано. – Ситуация резко изменилась. Сегодня ночью кто-то пытался спалить дом Джексона.
– Почему я об этом ничего не знаю? – удивился Поллучи.
– Спроси это у своих парней. Уже весь город в курсе.
– Так значит, кто-то сделал дело за нас?- уже обрадовался Поллучи.
– Я сказал: пытались, а не спалили, - отозвался Сэм.
– И каким образом это мешает нам?
– Каким?! – возмутился Ломана тупости парня. – Поли решил, что кто-то пытался завалить жену Майки и теперь он взял ее под свою охрану. Сальери  считает своим долгом разобраться с этим делом и сейчас все наши пытаются выяснить, кто же это оказался таким офигенно смелым. И когда найдут – им конец. У этой шалавы хватило мозгов на то, чтобы прийти с проблемой к тебе, а не к дону. Приди она к Сальери, и ты попал бы куда хуже, чем на тридцать шесть штук. Кто знает, что еще вертится в голове у этой сучки?
– И  что делать? – вопрошал Том,  еще не совсем понимая всю серьезность сложившейся ситуации.
– Что делать? Верни ей деньги. Потому что если ты этого не сделаешь, она в любой момент может указать на тебя, еще до того, как мы найдем этих ублюдков. И уж поверь, кое-кто прислушается к ее словам. После этого, даже я не дам за твою шкуру и ломаного гроша.
– А что делать с теми парнями? Они могут проболтаться.
– Блядь, Том, - возмутился Сэм. – Мне что, учить тебя?
Ровно в два часа дня, Том Поллучи прибыл на окраину Блумфилда – район в котором проживали исключительно чернокожие. Нужно было быть достаточно смелым, для того чтобы, будучи белым, вот так запросто появляться в этом районе. Но Том не особо опасался, поскольку уже ни раз бывал здесь благодаря своему  побочному бизнесу, ведя его с парочкой весомых  в этом районе личностей, и поэтому его никто не трогал. Остановив машину на пустыре, Том вышел из машины и направился к поджидавшему его автомобилю. Двое парней из гетто, которых Том нанял для выполнения грязной работенки, резко оживились при виде итальянца. Поллучи посулил, этим двоим, три тысячи, если они  выполнят задание. Парни охотно согласились. Их ни сколько не покоробило оттого, что им  нужно было лишить жизни женщину и ее дитя, хотя последнее было не принципиально. Единственным условием с их стороны было получение половины суммы в качестве задатка  до выполнения работы и на тот случай, если Том вдруг передумает, полученные деньги останутся за ними. Поллучи принял их условия и сейчас он должен был сообщить, где и когда должно свершиться дело.
Подойдя к машине, Том постучал в боковое окно со стороны водителя, и оно тут же опустилось.
– Все отменяется, - расстроил он парней, уже придумавших, как  поступить с будущим гонораром.
Парни переглянулись.
– Дело твое, -  отозвался сидевший за рулем, - но половину ты отдашь нам, в любом случает. Таков был уговор.
–  Без вопросов, - отозвался Поллучи и, достав из внутреннего  кармана пальто конверт, протянул его парню. – Здесь ровно полторы штуки.
Парень принял конверт, раскрыл и быстро пересчитал купюры: - Отлично, - отдал он конверт своему напарнику.
Сунув руки в карманы пальто, Поллучи поспешил к своей машине, но на половине пути остановился, словно вспомнив о чем-то и развернувшись, вернулся обратно и вновь постучал в окно машины со стороны водителя.
– Что еще? – поинтересовался парень, вновь открыв окно.
В этот момент  прозвучал выстрел и на парня, сидевшего рядом с водителем, брызнули сгустки крови. Он еще не успел опомниться, как прозвучал еще один  выстрел. Открыв дверцу авто, Том забрал конверт с деньгами и поспешил удалиться.
А в конце недели Том появился в дверях новой квартиры миссис Джексон с большой корзиной, заполненной до краев сладкой выпечкой от Спинелли, в руках. Торрио Джунно, по кличке «Шрам» из-за уродливого шрама на лице, который он получил во время драки, приставленный к Мэй в качестве телохранителя по указанию Джаноллы, впустил гостя в дом. Как и положено добродушной хозяйке, Мэй приняла гостя с распростертыми объятьями.
– То, что случилось, просто ужасно,  -  изо всех сил старался Том быть участливо любезным. – Слава Богу, что с тобой и малышкой все в порядке. Мы обязательно найдем этих уродов. Это не сойдет им с рук просто так. Если что-то нужно, только скажи…
– Спасибо Том, но Поли уже позаботился обо всем, - улыбнулась Мэй, перебив парня. – Может быть, чай или кофе? – предложила она. – Я только что сварила кофе.
– Я бы с большим удовольствием, но нет времени. Дел куча. Так что я, пожалуй, пойду, - засобирался Том.
– Ты ничего не забыл? – намекнула Мэй, взглянув на корзину в его руках.
– Тьфу, ты,- улыбнувшись, выругался Поллучи. – Старик Спинелли просил передать тебе,- протянул он корзину Мэй. -  Здесь все, что ты просила.
– Передай ему большое спасибо от меня Том, - поблагодарила девушка, принимая увесистый презент.
Как только Поллучи удалился, Мэй отправилась на кухню. Поставив корзину на стол, она сунула в нее руку и, нащупав толстый сверток, запрятанный  среди  пышных булочек и кексов, извлекла его.

    Покинув спальню, Мэй осторожно закрыла за собой дверь, чтобы не разбудить заснувшую дочь. Этой ночью, они остались одни. Донни, не взирая на завывающую в узких переулках метель, где-то шатался со своими дружками. Торрио Джунно отправился домой к своей семье, чтобы встретить Рождество. Он не хотел покидать свой пост без разрешения своего капитана, но Мэй была настойчива и выпроводила парня. Достав из кладовки несколько припрятанных коробок с подарками для дочки, она разложила их под нарядной рождественской елкой. Погасив верхний свет, она включила ночной торшер у дивана. Налив себе, в бокал из тонкого стекла, вина, она включила радио, по которому транслировалась рождественская постановка и, подойдя к окну, слегка отодвинула легкую занавеску. Мелкой крупой, за окном, вьюжила метелица, волнами прокатываясь по опустевшей дороге, закручивалась воронками в свете уличных фонарей. Так тоскливо и жалобно, словно бродячий пес, завывал ледяной ветер. Это была четвертая  рождественская ночь в жизни Мэй и первая без него, без единственного и горячо любимого мужа. Она была наполнена тоской и одиночеством также как и эта метель за окном. И только надежда…. Надежда на то, что пройдет еще три таких тоскливых и одиноких рождественских ночи, и он вернется. Он обязательно вернется. А все, что остается ей – растить дочурку, хранить любовь и верность, а еще ждать, ждать и молится  за него Богу. Сделав глоток вина, Мэй закрыла глаза, погрузившись в мысли о муже. В какой-то момент ей даже показалось, что он здесь, рядом с ней. Он обнимает ее за плечи и ласково целует в макушку. От  этого становилось так тепло и радостно на душе. Она улыбнулась, вспоминая  милые сердцу ямочки на его щеках, возникающие каждый раз, когда он улыбался.  Как блестели его глаза, когда он смотрел на нее.  Мысли Мэй были резко прерваны раздавшимся стуком во входную дверь, что донесся из холла. Девушка открыла глаза и прислушалась, решив, что ей показалось. Стук повторился. Мимолетно взглянув на часы, бело уже начало двенадцатого ночи, Мэй направилась в холл.
– Кто? – настороженно спросила она, подойдя к двери.
– Это я, Поли, - послышался из-за двери голос Джаноллы.
Мэй тут же открыла дверь.
– Извини, что так поздно. Ты должно быть уже спала? – извинялся Джанолла.
– Что-то случилось? – обеспокоилась Мэй столь поздним визитом, впуская Поли в квартиру.
– Нет, ничего не случилось. Я просто  решил занести подарок для Сары, - улыбнулся Поли, показывая Мэй коробку с подарком.
– Можешь положить это под елку, - улыбнулась девушка.
– А где Джунно? – поинтересовался Джанолла, заметив отсутствие своего парня. По всем правилам именно он должен был открыть ему дверь.
– Он ушел домой, - отозвалась Мэй, проходя в гостиную следом за Поли.
– Это еще что за…, - хотел было выругаться парень, но был прерван.
– Это я настояла на том, что бы он пошел домой. Он не хотел уходить без твоего разрешения, но я заставила. Сегодня  рождественская ночь, а у него семья которая, наверняка очень нуждается в его присутствии.
– И что с того, что у него семья? – возмутился Джанолла.
– Успокойся Поли, - улыбнулась Мэй. – Ничего с нами не случится за одну ночь. Есть хочешь? – поинтересовалась она.
– Не откажусь, - согласился Поли. Он с самого обеда крутился по делам, что даже поужинать было некогда. А у Мэй наверняка приготовлена индейка. Именно об этом больше всего и размышлял Джанолла, направляясь сюда.
– Тогда снимай пальто, мой руки и проходи на кухню, - скомандовала Мэй.
Умыв лицо и руки, Поли прошел на кухню и сел за стол. Мэй тут же подала ему подогретый ужин. Налив себе чашку травяного чая, она присела рядом, с улыбкой глядя на то, как Джанолла с аппетитом уплетает поданное ему блюдо. Мэй знала этого парня уже очень давно и не только по той причине, что он был частым посетителем  того борделя, в котором она когда-то содержалась. Это именно он, семь лет назад, пустил пулю в лоб ее бывшему сутенеру Ченгу. В ту ночь она была с Ченгом. Он выбрал ее для своих извращенных развлечений, но тут появились люди Сальери и устроили побоище. Они давно предупреждали китайца, что бы он сидел у себя в квартале и не лез со своими шлюхами на их территорию, но он вел себя крайне неуважительно, продолжая выставлять своих девиц на окраинах «маленькой Италии» и заплатил за это своей жизнью. Мэй было даже страшно представить, как сложилась бы ее судьба, если бы в ту ночь не появился этот парень. И если бы тогда, в знаменательный для его друга день, он не приволок его в бордель Чу. Девушка неотрывно смотрела на Поли, и ее сердце наполнялось безграничной благодарностью.
– Знаешь Поли, я давно хотела сказать тебе спасибо, - внезапно призналась Мэй.
– За что? – не понимал парень.
– За Ченга,  - ответила она.
Поли призадумался. Он в своей жизни грохнул уже столько народа, что и не помнил, как кого звали, а многих и вообще не знал по имени. Но Ченга он вспомнил.
– А этот.  Ерунда, - отмахнулся Поли. – Спасибо, дорогая, - поблагодарил Джанолла хозяйку, отодвинув от себя опустевшую тарелку, и  вольготно  откинулся на спинку стула.
Мэй поднялась, взяла тарелку и тут же принялась ее мыть.
– В конечном итоге, это Майк твой герой, - улыбнулся Поли.
– Он – моя жизнь, - улыбнулась Мэй в ответ. – Когда мы познакомились, он не знал и большей части того, что мы с тобой уже успели забыть о нашем  мире. Как ты думаешь, - присела она обратно за стол, - это может быть как-то связано с тем, что Майкл мог натворить в тюрьме? – поинтересовалась девушка.
– Что он мог натворить сидя в тюрьме? – усмехнулся Поли.
– Я не знаю. Но когда я была у него, он дал мне три тысячи. Три тысячи, Поли. Откуда у него могли взяться таки деньги?
– Не знаю, Мэй, - пожал плечами Джанолла. – Но тебе не стоит беспокоиться об этом. Это его дело.
Хоть Поли и не посещал Джексона в тюрьме, но, тем не менее, был прекрасно осведомлен о жизни своего друга за  тюремным забором. Он прекрасно знал, откуда у Джексона могли взяться эти деньги, но он не собирался рассказывать об этом Мэй, и дело было даже не в каких-то принципах, а просто ей было незачем это знать. Ей и так приходилось не сладко.
– Ты лучше расскажи мне, что у вас произошло с Томми? – поинтересовался Поли.
– А что произошло? – удивленно приподняла бровь Мэй.
– Несколько дней назад, я виделся с  коротышкой Силом и он сказал, что ты приходила к Поллучи. И после вашего разговора, он был просто в бешенстве.
Джанолла действительно пересекался с Маланго и тот, как бы между делом, рассказал ему о  появлении Мэй в лавке Спинелли и о буйстве Поллучи, но в чем была причина, он не знал. В голове Поли возникли кое-какие догадки, и он решил поговорить с Мазарено. Парень  тоже толком ничего не знал, но он все же высказал некоторые предположения.  Разговор Мэй с Поллучи произошел за день до того, как случился поджог. Поли поинтересовался у Донни, приносил ли Поллучи причитающиеся для семьи Джексона деньги. Дони пожал плечами: - Не знаю. Но, однажды я видел, как Мэй штопает чулки. Поли, чтобы жена Майки штопала чулки…. Где это видано?
Все это только усилило подозрения Джаноллы относительно того, что возможно они ищут вовсе не там, где следовало бы, но, не имея точных доказательств своим предположениям, он не мог предпринять никаких действий, к тому же, Том был членом организации, и с этим все было очень не просто.
– Это может быть очень важно Мэй, - став очень серьезным начал Джанолла пронизывая девушку взглядом. – О чем ты говорила с Поллучи?
Мэй удрученно вздохнула и, закусив нижнюю губу, отвела взгляд в сторону, словно набираясь сил или подбирая правильные слова. Она прекрасно понимала, что ее слова, могут иметь не самые лучшие последствия. Ей совсем не хотелось преумножать то зло, которое и так окружало  их всех плотным кольцом. Джанолла выжидающе продолжал смотреть на Мэй.
– Я расскажу тебе, но только при условии, что это не повлечет никаких последствий и, конечно же, Майки ничего не узнает об этом.
– Все будет зависеть от того, что ты скажешь.
– В таком случае…
– Хорошо, - оборвал Поли девушку.
– Том задолжал мне некоторую сумму и не спешил отдавать долг.
– И сколько он был должен?
– Тридцать шесть  тысяч
– Ну, пиздец, - выругался Поли. – Эта гнида ничего тебе не приносил, и ты молчала?
– Поли, ты же знаешь, что я….
– Знаю, детка, знаю. Ты и не должна просить, но ты должна была сказать мне об этом. Я бы вытряс из него всю душу.
– Да я и не собиралась идти к нему, но после того, как Майки дал мне денег, мне стало чертовски обидно. Мой муж сидит в тюрьме и даже там…. А этот урод не может элементарно выполнить данное обещание, - Мэй вновь охватило зло от этой мысли.
– Господи, Мэй, - удрученно покачал головой Поли, найдя доказательства своим предположениям. – Тридцать шесть тонн. Да за такие деньги, я бы сам завалил кого угодно.
– Ты это о чем? – поинтересовалась Мэй.
– О чем? – усмехнулся Поли. – О том, что все это время мы искали совсем не там.
– Нет, Поли, - угадала она ход его мысли. – Если ты думаешь, что поджог нашего дома дело рук Тома, то ошибаешься. Это не Том.
– С чего такая уверенность?
– Потому что Том сделал бы это по-другому.  Он бы сделал это тихо, а не столь демонстративно и глупо. В конечном итоге, не совсем же он дурак. К тому же он отдал мне деньги. Я, конечно, понимаю, что главной причиной послужило то, что он мог просто испугаться, что при теперешнем раскладе  могу  решить, что это было его рук дело. Но по этой же причине он теперь будет вести себя тихо и послушно. И более того, теперь он знает, что  больше я не буду молчать, и если так будет повторяться и дальше, то  я уже пойду не к нему.
В гостиной зазвонил телефон. Мэй тут же  поспешила поднять трубку, пока трезвон не разбудил дочь. Через пол минуты она вновь появилась на кухне и  позвала к телефону Поли.
Джанолла внимательно выслушал говорившего и  тут же засобирался.
– Что случилось? – обеспокоилась Мэй.
– Все хорошо, - улыбнулся Поли. Он был более чем доволен.
Наконец удалось выяснить кто же все-таки поджог дом одного из капитанов Сальери. Это были парни из одной ирландской шайки, что дислоцировалась в Кингстоне. Главарь одной из тамошних банд, таким образом, решил отомстить за своего двоюродного брата, который умер в тюрьме, и как стало известно из достоверных источников, по вине Джексона. Когда Поли прибыл на место сбора, к бару «Сальери», там уже собралась  целая компания  из пятнадцати человек. Здесь были и люди Поли и Сэм со своими парнями, несколько человек из команды Джексона под руководством Тома,  который к тому же прихватил с собой и Мазарено с двумя его дружками. Молодняку все казалось таким забавным и головокружительным. Держа в руках  выданное им оружие, и похваляясь друг перед другом, они еще не осознавали, что это не шутки. Они не понимали, что  у тех парней оно тоже есть и они обязательно применят его. Все может сложиться так, что этот первый бой в их жизни может стать последним для кого-то из них. Он мог стать последним для любого из всех присутствующих парней.
Банда Ника Десмонда  базировалась в Кингстоне на старой литейной фабрике. И именно туда отправились люди Сальери. Подъехав к высоким железным воротам, они выгрузились из машин. Сэм Ломано постучал в ворота прикладом автомата. Ворота приоткрылись, и в проеме появилась ирландская физиономия. Парень еще не успел что-либо понять, как тут же получил тем же прикладом в лоб и, упав на землю, отключился. Раскрыв ворота, парни шагнули на территорию литейной.  Они прошли метров двадцать, прежде чем им встретилась группа парней гревшихся у разведенного костра и  заливавших в себя спиртное.
– Эй! А вы еще кто такие?! – возмутились парни, заметив нежданных гостей. – Как вы сюда попали?!
– По дороге из желтого кирпича! – сурово отозвался Ломано и тут же открыл огонь по ирландцам.
Те бросились в рассыпную и принялись отстреливаться. Заслышав выстрелы, к ним на помощь тут же поспешили их собратья, и завязалась ожесточенная перестрелка. Уже через несколько минут с начала смертоубийства, спесь слетела с трех зеленых парнишек, но всю серьезность происходящего они сознали лишь в тот момент, когда один из них  получив пулю в грудь, упал как подкошенный и распластался на снегу.
– Патрик! – в ужасе завопил Донни, увидев, как подкосило его друга, и тут же бросился к нему, не взирая на нещадную пальбу. Джанолла заметивший это, тут же высунулся из своего укрытия и, прикрывая парня огнем, ухватил его,  оттащив в сторону.
– Ты, что совсем спятил?! – вопил он на мальчишку, стараясь заглушить криком грохот выстрелов.
– Они убили его! – парня трясло от ужаса.
– Представь себе, такое бывает! Вы сами хотели этого! Никто вас сюда не тащил! А ну, возьми себя в руки и не высовывайся! – приказал Поли и вновь ринулся в бой.
Мазарено смотрел на бездыханное тело своего друга, а из глаз его катились слезы от той неимоверной боли, что сжимала его сердце.  Возможно, он просидел бы в своем укрытии до тех пор, пока его не подобрали бы свои после окончания всего, если бы дикая боль не сменилась жгучей жаждой мести. Крепко сжав в руке свое оружие, Донни поднялся и  последовал в глубь фабричного двора, куда  отошло место главных действий.
Внезапно ожесточенная стрельба затихла, но наступившая тишина не сулила ничего хорошего. Выбравшись из укрытий, парни Сальери рассредоточились и продолжили свое продвижение по территории противника, внимательно вглядываясь во все темные уголки, в которых мог скрываться враг. Юный Патрик Сорвино был не единственным, кому не повезло в эту ночь. Викторио Сантино, хоть и был  закаленный, в многочисленных боях, солдат своей армии, не успел вовремя среагировать и автоматная очередь, пущенная внезапно появившемся перед ним противником, подкосила его ноги. Выронив свое, еще горячее оружие, он рухнул на холодную землю. Он неоднократно видел, как погибали его друзья, он заглядывал в лицо смерти, когда  убивал своих врагов, и вот теперь эта смерть смотрела в его лицо. Возобновившаяся стрельба пронеслась мимо него, удаляясь все дальше и дальше, постепенно затихая. Его бой, его война была уже закончена. Приближался вечный покой. Говорят, что лик смерти ужасен. Но для Вика, она предстала ярким светом уличного фонаря, бьющим в глаза. Внезапно свет исчез, и перед его уже затуманенным взглядом возникла физиономия  Сальваторе Чеонезе.
– Вик! – позвал он своего друга, опустившись перед ним.
– Все кончено? -  едва слышно спросил Сантино.
– Мы надрали задницы этим ирландским гопникам. Ты-то как?
– Для меня уже все кончено, приятель,  - на лице Вика возникла едва различимая усмешка. – Передай Карм и детям, что я очень люблю их, - просил он, чувствуя, что конец уже совсем близок. – Скажи ей, что она, - он попытался собрать все остатки сил, чтобы закончить, - она самая…,- он так и не смог договорить. В единый момент все куда-то провалилась и наступила тьма.
Больно закусив губу, Чеонезе  поднялся. Взяв тело друга, он понес его к выходу с литейной фабрики.

   
    Услышав в телефонной трубке голос Софи Чеонезе, Мэй сперва несколько удивилась. Она не общалась со своими подругами с тех самых пор, как посадили ее мужа. Такие уж были у них правила. Но, были определенные моменты, когда  эти правила переставали иметь какое-либо значение. Сейчас был именно этот случай. Когда Софи сообщила Мэй о трагедии случившейся в семье Сантино, ноги Мэй подкосились, и она рухнула на диван.
– Мы собираемся к Карм, - говорила Софи. – Ты приедешь?
– Да, да, - растеряно пробормотала Мэй. – Конечно же, я приеду.
    Когда Мэй вошла в гостиную дома Сантино, там уже были  Кейт, Софи и Анджела. Они  сидели на диване и утешали убивающуюся Карм. Хоть отношениям Кармины и Викторию нельзя было позавидовать, но, тем не менее, она любила своего мужа и эта потеря стала для нее большим ударом. Подруги всячески пытались утешить, хотя в такие моменты не просто найти правильные слова для утешения, пытались поддержать ее, но признаться честно, каждая из них была счастлива тем, что это горе вошло не в ее дом. И это было совершенно естественным, ведь каждая из них знала, что в любой момент, это может случиться и с ними. Подойдя к Кармине, Мэй опустилась перед ней на колени и осторожно взяла за руки.
– Мне так жаль Карм, - искренне  сочувствовала Мэй, глядя на женщину влажными от  накатывающихся слез глазами. – Викторио был прекрасным человеком. Я понимаю, как тебе будет его не хватать, но….
Женщина уставилась на Мэй заплаканными глазами и резко оборвала ее:
– Что ты можешь понимать? – с какой-то внезапной  озлобленностью, вопрошала она, откинув от себя руку девушки.  – Твой муж, просто сидит в тюрьме. Рано или поздно, но  он вернется. А мой не вернется уже никогда.
– Карм, не надо так, - умоляюще отозвалась Мэй, вновь взяв женщину за руку. – Мы должны быть сильными. Мы всегда знали своих мужчин. Мы сами постелили себе эту постель и сами легли в нее, и поэтому должны быть сильными. Ради них, ради наших детей.
– Вик всегда был дрянным мужем, - призналась Карм. – Постоянно таскался по блудным девкам. Но я  так любила его. И он был замечательным отцом для наших мальчиков. Он так любил их. Как же теперь? Как они будут без отца? – женщина вновь залилась слезами.
Разрыдавшись следом, подруги придвинулись к ней плотнее и крепко обняли, желая разделить всю боль, что резала  душу Кармины, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания.
    После похорон главы семейства Сантино, подруги еще в течение нескольких месяцев заботливо обихаживали Кармину, не позволяя той впасть в депрессию, но постепенно каждая из них вновь вернулась к своей прежней жизни, закрутившись в вихре собственных повседневных забот.